Джон Норман - Танцовщица Гора (ЛП)

А ведь в свою бытность на Земле я даже представить себе не могла, что когда-то буду танцевать как рабыня перед рабовладельцами.

— Ты приносишь неплохую прибыль таверне Хендоу, — сообщил он мне.

— Я рада тому, что Вы мною довольны, — ответила я, снимая с головы и отдавая Мирусу рубин вместе с его цепочкой.

Рубин мужчина сразу прибрал в свой кошель, а я принялась выплетать нитки жемчуга из моих волос.

— Наши доходы выросли на двадцать процентов по сравнению с прошлым месяцем, — зачем-то поведал мне Мирус.

— Я очень рада, — сказала я, будучи действительно очень довольной.

Жемчуг, вслед за рубином исчез в кошеле Мируса.

— Ты открыла в себе талант танцовщицы, — заметил он.

— Я побывала в руках мужчин, — засмеялась я, — таких мужчин как Вы, мой Господин, тех, кто знает, как превратить девушку в женщину, а женщину в рабыню.

— Думаю, что может оказаться так, что Ты одна из самых прекрасных танцовщиц во всём Брундизиуме, — высказал своё мнение мужчина, немало поразив меня. — И Ты действительно необыкновенно хороша.

— Спасибо, Господин, — искренне поблагодарила я.

— Инвестиции Хендоу в тебя полностью себя оправдали, — усмехнулся он. — И окупились уже многократно.

— Я рада слышать это, — ответила я.

Я правда чувствовала радость от его заявления, но ещё больше я чувствовала облегчение. Я даже думать не хотела, что было бы сделано со мной получись всё наоборот. Можно предположить, что в этом случае, возможно, плеть была бы ещё не самым худшим из того, что могло меня ожидать.

— Но тебе всё ещё многому предстоит научиться, — добавил Мирус.

— Я надеюсь, что господин согласится преподать мне кое-что из этого, — улыбнулась я.

— Ах Ты нахальная тарскоматка, — усмехнулся он.

Я засмеялась, но вообще-то в моей шутке была огромная доля правды. Мирус был одним из тех мужчин, к которым я, когда мои потребности становились совершенно невыносимыми, могла приползти и умолять о снисхождении. И он знал это! Мужлан! Конечно, ведь я ползала к нему достаточно часто! Впрочем, когда мои потребности захлёстывали меня, я была готова ползти с мольбами к любому мужчине, пусть даже к землянину, вот только они, к моему расстройству, разочарованию и страданию, скорее всего понятия не имеют, что надо делать с рабыней. Я была рада тому, что оказалась на Горе, где мужчины хорошо знали, как следует обращаться с порабощенными женщинами.

Сняв с шеи мониста и бусы, первые я отдала Мирусу, а он их сразу прибрал в свой мешок, куда до этого я ссыпала монеты, а вторые я сама уложила в коробку, стоявшую на полу рядом с занавесом.

— Ты хорошо освоилась в своём рабстве, Дорин, — заметил он.

— Спасибо, Господин.

Я подняла на него взгляд. Он опять заставил меня почувствовать жар между моих бёдер. Что поделать, я была всего лишь рабыней.

— Ты была прекрасна сегодня, Дорин, — воскликнула Ина, пробегавшая мимо, позванивая рабскими колокольчиками.

— Спасибо, — крикнула я вслед подруге, торопившейся в зал.

Ина теперь носила лоскуток прозрачного жёлтого шёлка. С недавних пор девушки в таверне Хендоу всё чаще появлялись в зале не голыми, как прежде, а прикрытыми, пусть и небольшим, но куском ткани.

— Мы становимся довольно респектабельными, — заметила Сита, жадно хватая выданный ей крошечный лоскут шёлка.

Одна только Тупита бросила на меня взгляд полный ненависти. Безусловно, при этом от своего шёлка она не отказалась. Кстати, в большинстве пага-таверн, девушки обычно пусть и скудно, но одеты. Это только в самых захудалых, самых дешёвых и низкопробных тавернах рабыни служат голыми, совсем как женщины завоеванного города на победном пиру их завоевателей, которые уже или скоро станут их владельцами.

Конечно, рабский шёлк, что обычно носят женщины в пага-тавернах, а зачастую и в борделях, если там вообще когда-либо разрешают рабыням одеваться, практически прозрачен. Он оставляет совсем немного сомнений относительно красоты рабыни. Некоторые девушки утверждают, что они чувствуют себя в нём ещё более голыми, чем если бы они, правда, были голыми. Но большинство девушек, и я уверена, даже те, кто такое заявляют, были бы благодарны за даже пучок паутины, лишь бы он хоть немного оградил их от властных оценивающих глаз мужчин, даже притом, что они должны распахнуть его или снять немедленно по первой же прихоти господин. Кроме того, я думаю, что большинство девушек знает, что они очень красивы в таком шёлке, и, скорее всего, именно за это они любят его и дорожат им. А вот свободных женщин Гора, как мне кажется, приводит в ужас даже мысль о том, чтобы посмотреть на такой материал. Очевидно, они находят его скандально оскорбительным, а может быть сильно волнующим их. Я уж не говорю о том, что с ними случится, если им предложить коснутся им тела. Некоторые свободные женщины, попав в плен, когда такую материю бросают им под ноги, заявляют, что предпочли бы смерть надеванию этого. Правда, когда им предлагают сделать такой выбор не на словах, а на деле, надевают они его достаточно быстро. И насколько я знаю, такие женщины потом превращаются в превосходных рабынь. Кстати, гореане полагают, что любая женщина, при должном обращении, становится превосходной рабыней. Я думаю, что это вполне может быть правдой. Во всяком случае, в отношении меня это верно на все сто процентов. Существует немало способов, которыми рабыни носят такой шёлк. Например, можно носить его, перебросив через плечо спереди с сзади тела, или повесив на шею спустив спереди вниз прямо, или перекрестив, распахнутым или потно прижатым, повязав коротко, или длинно. Иногда девушке приказывают повязать его на манер бюстгальтера и трусиков, или просто трусиков. Иногда его делают в виде узкой ленты, и просто в несколько витков обматывают вокруг тела рабыни. А завязывание рабского пояса совместно с таким шёлком, дополнительно подчеркивающее фигуру девушки и недвусмысленно дающее ей понять её неволю, само по себе является искусством. Зачастую, также, и особенно в пага-тавернах, такой шёлк носят в виде коротких туник. Большинство из них делаются запахивающимися, поскольку их можно легко и изящно снять с рабыни. У некоторых рабских туник, обычно на левом плече, где он может быть легко достигнут, как праворуким мужчиной, так и праворукой рабыней, имеется легко развязываемый, раздевающий узел. Рывок за раздевающую петельку, и туника, изящно падает к ногам девушки.

Я опустилась на пол прямо у ног Мируса, легко и без сомнений, как и положено девушке-рабыне, даже не задумываясь о том, что сижу в ногах мужчины, и, сдёрнув браслеты с правой щиколотки, положила их в коробку стоявшую слева от меня. При этом, я решила сделать вид, что совершенно не замечаю того, как смотрел на меня Мирус.