Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

Он гордо стоял на сцене, опираясь остриём меча в подмостки, одной рукой держась за эфес, который оказался на уровне его головы. Другой рукой он привычно накручивал усы.

— Если Вы сдадите их мне быстро и без сопротивления, у меня может возникнуть желание не забирать Ваши никчёмные жизни.

— Это, в натуре, справедливо, — пробормотал Лекчио, отступая.

— Мы были бы счастливы, отдать их, — заявил Чино, не обращая внимания на своего партнера.

— Хорошо, — обрадовался Петруччо, перехватывая меч левой руке, и принимаясь теребить усы правой.

— Но, к сожалению, — продолжил Чино, — мы не можем, согласно нашим кастовым кодексам, сделать это без борьбы.

— Что? — спросил Петруччо, слегка побледнев.

— Я очень сожалею, — сказал Чино, — но кодексы портных очень строги в таких вопросах.

— Правда? — вздрогнув, спросил Петруччо.

— Само собой, — ответил Чино. — Мне очень жаль, но мы кажется должны сцепиться с Вами кровавой схватке.

— Вы уверены? — поинтересовался Петруччо.

— Да, — твёрдо заявил Чино. — Но не стоит обвинять в этом меня. Это не моя вина. Вы же знаете, как бескомпромиссны кодексы.

— Хватит ли нам бойцов для организации схватки? — уточнил Петруччо.

— Конечно, многое зависит от формулировки, — сказал Чино, — но мы должны постараться сделать всё как можно лучше.

— Честно говоря, я сомневаюсь, что мы сможем собрать столько воинов, сколько необходимо для настоящей схватки, — заметил Петруччо.

— Тогда, мы можем заменить это поединком на смерть, — предложил Чино.

— На смерть? — севшим голосом спросил Петруччо.

— Боюсь, что так, — развёл руками Чино. — Похоже, что только один из нас может покинуть это место живым.

— Только один? — переспросил Петруччо.

— Да, — заявил Чино.

— Это не так много, — пробормотал Петруччо.

— Точняк, — вставил Лекчио из-за спины Чино.

— Но у Вас же совсем нет оружия, — заметил Петруччо.

— Тут Вы ошибаетесь, — ухмыльнулся Чино.

— Я? Ошибаюсь? — удивился Петруччо, с тревогой посматривая на рулоны ткани.

— Представьте себе, — ответил Чино, вынимая от своего мешка пару больших портновских ножниц.

— Это чего? — встревожено спросил Петруччо.

— О, это ужасные машины уничтожения, — нагло заявил Чино, — зловещие парные клинки Ананго. С ними, я ещё никогда не проигрывал в поединках до смерти.

В то же мгновение он дважды умело клацнул ими в воздухе перед собой.

— Проверяю в работе, — угрюмо пояснил он, — всегда надо сделать это перед использованием. В бою потом будет дорога каждая секунда.

— Как ужасно вспыхивает солнце на этих блестящих клинках, — с опаской проговорил Петруччо.

— Я приложу все усилия, чтобы не отражать солнце в Ваши глаза, и таким образом, не ослепить Вас и не сделать беспомощным в момент Вашей атаки, — благородно пообещал Чино.

— А они — очень эффективное оружие? — задрожав, спросил Петруччо.

— Против такого как Вы, они, несомненно, будут слабоваты, — признал Чино, задумчиво посматривая на меч капитана, — но против менее сильных воинов, боевых генералов, старших капитанов, вождей племён, учителей фехтования, и тому подобных противников, они оказались более чем подходящими. Честно говоря, они, если можно так выразиться, за всё время их существования, порезали туники сотен воинов.

— Хм, возможно, эти женщины и не столь красивы, — заметил Петруччо.

— Что! — возмутилась Ровэна.

— Оставайся на карачках, Лана, — грозно предупредил Чино.

— Да, — ответила Ровэна, и увидев, как Лекчио угрожающе замахнулся прутом, добавила: — Господин!

— К тому же, они, кажется, действительно рабыни, — добавил Петруччо.

— Ясное дело, — закивал Чино.

— Мы свободные! — выкрикнула Ровэна. — Ай!

Женщина в очередной раз взвизгнула от боли. Её тело получило ещё один след от жгучего удара прутом от Лекчио. После этого она замолчала, и лишь редкий звон цепи, свисавшей с её ошейника, выдавал её присутствие.

— Возможно, было бы грубостью с моей стороны, — предположил Петруччо, — чтобы вот так просто взять убить Вас здесь на обочине дороге, после того, как мы стали такими хорошими друзьями.

— Если честно, я тоже так подумал, — признался Чино.

— Пожалуй, я сохраню Ваши жизни, — сказал великодушно Петруччо.

— Вот спасибо, — тепло поблагодарил его Чино.

— Фу-у-ух, пронесло, — вздохнул Лекчио. — А я-то уже собирался вернуть бит-тарск, что позаимствовал в прошлом году у Чино. Теперь-то можно с этим не спешить.

— Кроме того, — сделав величественный жест, Петруччо объявил: — Я дарю Вам этих рабынь!

— Рабынь! — опять не удержалась Ровэна, за что мгновенно поплатилась, закричав от резкой боли, в очередной раз взорвавшей её ягодицу.

Это Лекчио, проследил, чтобы эта часть её анатомии возобновила своё знакомство с его гибким прутом, таким образом, напоминая ей о послушании и тишине.

— Это — акт просто невероятного благородства! — закричал ошеломлённый Чино.

— Даже не обращайте на это внимания, — отмахнулся Петруччо, как если бы поразительное великодушие такого жеста могло быть совершенным пустяком.

— Я просто не могу в достаточной мере восхвалить Вашего великодушия, — заявил Чино, предоставляя аудитории право интерпретировать это, возможно, несколько неоднозначное замечание.

— Это, право — пустяк, мой друг, — скромно потупился Петруччо.

— Конечно, славу такого акта следует восхвалять в песнях о Капитане Петруччо из Турии, — с пафосом воскликнул Чино.

— Ты слышал такие песни? — поинтересовался Петруччо.

— В сотне залов, — заверил Чино, — и у тысячи походных костров.

— В самом деле? — спросил Петруччо.

— Конечно, Вы их хорошо знаете? — заметил Чино.

— Ну, лишь некоторые из них, — сказал Петруччо.

— Боюсь, Ваша скромность, что их многословность и огромное количество, не позволит мне перечитать их Вам все, за отведённое нам время.

— Естественно, — кивнул Петруччо.

— Я желаю Вам всего хорошего, благородному капитану, — сказал Чино, тепло пожимая руку Петруччо. — Уверен, что мы нескоро сможем забыть наше случайное знакомство с великим Капитаном Петруччо.

— В натуре, — вмешался Лекчио, и полез жать руку турианца.

— Немногие могут забыть такое, — признал Петруччо.

— Вы разрешите нам рассказать об этом нашим детям и внукам? — осведомился Чино.

— Ну разумеется, — милостиво позволил Петруччо.

— Спасибо, — чуть не плача закричал Чино.

— Это — пустяк, — сказало Петруччо, как если бы дар столь бесценного права действительно был пустяком.

Чино забрал прут у Лекчио, и слегка шлёпнув им Ровэну по плечу, объявил:

— Лана.

— Да, Господин, — задрожав от прикосновения прута, ответила она, принимая своё новое имя.