Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

Немного подкормив одного пленника, я, взяв чашку и ложку, подошёл к лежащей женщине.

— На колени, — скомандовал я Янине.

— Да, Господин, — отозвалась она поднимаясь.

Выловив из чашки кусочки вуло, я протянул их рабыне. Потом я положил на свою ладонь немного риса, предоставив ей собирать его губами. Из-за спины донёсся гневный вздох Фламиниуса.

— Ты возражаешь, — поинтересовался я.

Его рабыня, перед ним, ела с руки другого мужчины! Безусловно, мы все поели незадолго до этого. Однако в тот раз Янина ела из миски стоявшей перед ней на полу.

— Нет, — поспешно заверил меня Фламиниус.

Янина посмотрела на меня, и собрала губами следующую порцию еду с моей руки.

— Ты уверен, что не возражаешь? — уточнил я.

— Нет, нет! — быстро ответил он.

Отложив чашку, я поднял с пола свой пояс с ножнами, и многозначительно посмотрел на Фламиниуса.

— Не убивайте меня, — вдруг вскрикну Фламиниус.

— Уверен, что к настоящему времени, — заметил я, — те бумаги, которые я искал, и безопасность которых Ты надеялся обеспечить, уже покинули город.

— Это не имеет значения, — поспешно сказал мой пленник.

— Однажды, давно, — сказал я, — когда некто собирался отправить меня на уртам съедение, я задал вопрос. Кое-кто сообщил мне, если я не ошибаюсь, что ему не хочется отвечать мне.

Фламиниус испуганно уставился на меня. Я наполовину вытянул клинок.

— Возможно, сейчас, — предположил я, — пришло время захотеть отвечать на мои вопросы.

— Я знаю очень немногое об отношениях Коса и Брундизиума, на уровне утечек информации и слухов, — сказал он. — Я занимался переговорами с Аром. Эти переговоры в тайне велись с некими силами в Аре, изменническими силами того города.

— Такими, как Ты сам? — уточнил я.

— Возможно, — испуганно ответил Фламиниус. — Но что Вам до того? Вы же не из Ара!

— Нет, — согласился я. — Но я уважаю Домашний Камень Ара, как и Камни других городов.

Он пожал плечами.

— Твой ответ, меня не устраивает, — предупредил его я, и мой меч коснулся его горла.

— У Вас должны быть секретные документы, — вздрогнув, сказал он. — Иначе Вы не искали бы ключи так старательно. Исследуйте их. Ответы, которые Вы ищете, по крайней мере, некоторые из них, должны быть там!

— В Порт-Каре была предпринята попытка покушения на мою жизнь, — напомнил я. — Не Ты ли несёшь ответственность за это?

— Нет, — ответил он. — Мы все только исполняли приказы, исходившие от Белнара.

— А какой интерес мог иметь Белнар в подобном деле? — плюбопытствовал я.

— Никакого, на самом деле, — сказал Фламиниус, и задражал, почувствовав усилившееся давление клинка на своём горле. — Он просто подчинялся желанию другого, ещё более могущественного чем он.

— Кто именно, этот «другой»? — поинтересовался я.

— Луриус, — ответил он. — Луриус из Джада, Убар Коса!

— Луриус? — удивился я.

— Да! — крикнул он. — Не убивайте меня!

Я убрал меч от горла мужчины, но он по-прежнему дрожал в своих путах. Признаться, я даже не подумал о толстяке Луриусе, Убаре Коса. Однажды, уже очень давно, я перехватил флот, вёзший ценности, предназначенные в подарок от Тироса для Луриуса с Коса. А одну из тех ценностей, я ещё и взял, и приковал голой цепью к форштевню моего флагмана, как трофей моей победы. Да-да, именно прекрасную юную Вивину, которую везли в Телнус, столицу Коса, чтобы стать свободной спутницей Убара. Вместо этого она оказалась в Порт-Каре, в моём ошейнике, на станке для клеймения, под раскалённым железом. А теперь она стала просто любимой рабыней Хенриуса, капитана Порт-Кара.

— Но почему Луриус начал действовать только теперь? — пробормотал я себе под нос.

— Я не знаю, — сказал испуганный Фламиниус.

Значит для этого пришло подходящее время, обусловленное новыми веяниями в политике городов. Возможно, это должно быть сделано, не только со мной лично, но также и со всем Порт-Каром. Безусловно, Луриус не жаловался на плохую память.

— Я раздет и связан, — сказал Фламиниус. — Вы не можете просто взять и хладнокровно убить меня!

— Могу, — успокоил я его.

Он уставился на меня с ужасом.

— Если Тебя беспокоит семантика вопроса, — усмехнулся я, — Ты просто можешь считать это казнью.

— Но, за что! — закричал он.

— За измену Ару, — напомнил я.

— Прошу Вашего милосердия, — взмолился Фламиниус. — Пощадите меня!

— Я могу подумать над этим, — заметил я.

— Понравься ему! — закричал Фламиниус на Янину. — Ублажи его!

Я почувствовал язык и губы Янина на моих ногах.

— Я сама желаю сделать так, — призналась она.

— Шлюха! — выплюнул Фламиниус.

Я бросил взгляд на рабыню, признающую своё подчинение у моих ног, и вложив меч в ножны, взял в руки её голову. Я держал Янину в своих руках перед Фламиниусом, и изучал её глаза.

— Вы здорово обманули нас, — признала она. — Как у Вас ловко получилось, заставить меня считать себя, такой умной! Как Вам удалось вначале поднять меня до небес, чтобы потом сбросить оттуда и окунуть в грязь! Но насколько бесстыдной и развратной оказалась я! Как успешно Вы давали мне понять, что у меня получается обманывать Вас, что я таким способом выигрываю время для нас, в надежде на скорую подмогу. Вы обвели нас обоих вокруг пальца, и никакой подмоги так и не появилось!

— Рабыни должны быть готовы к тому, что любой рабовладелец будет поступать с нею именно так, — улыбнулся я.

— Да, Господин.

— А помощь к Вам, конечно, могла прийти, — признал я. — Просто, я счёл этот вариант маловероятным.

— Но, что бы Вы сделали, если бы они правда прибыли? — спросила Янина.

— Ушёл бы, — ответил я.

— Так просто? — удивилась она.

— Да, — кивнул я. — Ты расспрашиваешь меня?

— Нет, — отпрянула женщина. — Янина не расспрашивает Господина.

Двумя пальцами я взял тяжёлый замок, что висел под её подбородком и что держал цепь на её шее. Немного подержав, я подкинул его и дал ему упасть, чтобы она смогла оценить, как под его весом натянулась цепь.

— Он хорошо держит меня, — признала она, и я, опустив голову, поцеловал её, чувствуя, как губы женщины, встретившись с моими, отдаются мне в безошибочной мягкости, покорности и благодарности находящейся в собственности рабыни.

— Рабыня! — прорычал Фламиниус.

— Это утро, Господин, я начала с притворства, — прошептала мне Янина, не обращая внимания на него, — но где-то к полудню я вдруг поняла, что больше не притворяюсь. До меня вдруг дошло, что больше чем чего бы то ни было, я хочу любить и служить мужчинам, и самоотверженно, как рабыня рабовладельцу доставлять им удовольствие.

На этот раз к ярости Фламиниуса, я взял её нежно, и она отблагодарила меня, задыхаясь, и цепляясь за меня.

— Ты хорошо отдаёшься мне, — похвалил я рабыню.