Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

Могло показаться, что выступление завершено, и на подмостки даже прилетело несколько монет.

— Постойте! — крикнул кто-то в толпе.

— Кто это? — поддержал его другой.

— Это же другая девка! — торжествующе закричал первый.

Могло показаться, что фокусник просто обезумел от испуга, и только и ищет возможности, как бы половчее скрыться с помоста.

— Показывай нам её! Открывай её! — заорали в толпе зрителей.

Иллюзионист, делая вид, что неохотно уступает толпе, делая это лишь по необходимости, и под беспрецедентным принуждением, развязал мешок. А затем, вдруг расцвёл победной улыбкой и резким движением сдёрнул мешок. Это была она! Та же самая девушка, конечно! Она улыбнулась и, качнув головой, отбросила свои прекрасные локоны за спину. Теперь, сопровождаемый восторженным рёвом толпы, на подмостки полился настоящий дождь из монет. Девушка, поддержанная фокусником под руку, грациозно вышла из сундука. Она, широко улыбаясь, опустилась на колени. Теперь, когда на ней больше не было ни одежд свободной женщины, ни мешка на голове, стал отлично виден стальной ошейник. А кроме того она всё ещё носила рабские браслеты, и у меня не было ни малейшего сомнения, что эти были настоящими, и держали её аккуратно и бескомпромиссно, с типичным гореанским совершенством.

Я сам, не удержавшись, бросил на подмостки золотой тарновый кружок. Заметившая это рабыня удивлённо посмотрела на меня. Возможно, она никогда не видела такой монеты прежде. За эту монету можно было бы купить несколько таких женщин, как она.

— Спасибо, добрый Господин! Спасибо, благородный Сэр! — крикнула она, поскорее хватая жёлтый диск и подзывая фокусника.

— Весьма искусная труппа, — прокомментировал стоявший около меня мужчина.

— Да, — согласился я с ним, но тот уже отвернулся, и скрылся в толпе.

Заговоривший со мной мужчина, был без маски, впрочем, как и я сам. Хотя маски были обычным делом во время карнавала, и большинство в толпе их носило. Стоит упомянуть, что в это время особо популярны, самые причудливые костюмы. В толпе можно было встреть самые невероятные и дикие маски и наряды, что, в общем-то, было одной из особенностей карнавала. В это время, проводятся даже парады карнавальных костюмов, а за самые лучшие и экстравагантные присуждаются призы, причём в нескольких различных категориях. Хотя, большинство, конечно, делает это не столько ради победы в конкурсе или получения призов, сколько, если можно так выразиться, ради самого карнавала, ради получаемого от этого удовольствия. Впрочем, я предполагаю, что кроме простой забавы и удовольствия от неё, присутствует и польза в психологическом плане. Переодевшись, люди могут, например, получить возможность примерить на себя иные, новые для себя личности, разогнать скуку, разбить рутину повседневности, сбросить напряжение, и так далее. Кто-то получает возможность для дурачества, не боясь за это быть осмеянным, кто-то любит пошутить, иногда даже весьма грубо, попроказничать, разыграть знакомых и незнакомых. Кто был тот весельчак, что вылил пагу Вам на голову? Кто именно был тем нахалом, могла бы задуматься свободная женщина, что отвесил ей столь внезапный, столь неожиданный и столь увесистый шлепок по ягодицам? А может ещё повезло, что наглец не сдёрнул вуаль и не сорвал с её губ сладкий поцелуй? Да и был ли этот незнакомец, на самом деле незнакомцем? А кто те парни в одеждах касты врачей, что потчуют друг друга лекарствами, после которых они скачут и катаются по мостовой, как будто от серьёзного недомогания? Они что, в самом деле, врачи? Не правильнее ли будет предположить, что они — лесорубы или уборщики из арсенала. Карнавал, с его свободой и вседозволенностью, часто используется как мужчинами, так и женщинами, как время для мимолётных любовных интрижек, и тайных свиданий, участники и участницы которых, зачастую даже не знают друг другу. Тут маски просто незаменимы, особенно если партнёры предпочитают так и оставаться анонимными. Людей в масках, кстати, время от времени можно встретить на Горе, и вне развлечений карнавала. Часто их преимуществом пользуются люди, путешествующие инкогнито, либо те, кто по той или иной причине, не хочет быть узнанным в определенном месте или в определенное время. А уж упоминать про их использование бандитами и разбойниками, и вовсе, было бы банальностью. Бывает, что ватаги молодых знатных бездельников, выходят прошвырнуться по улицам города, дабы отловить для своего вечернего развлечения зазевавшуюся прелестницу рабыню. Банды выходцев из низших каст, развлекающиеся подобным промыслом, редко утруждают себя ношением масок в подобных ситуациях. Эти могут позволить себе быть относительно открытыми в данном случае. Чего им опасаться? Тела рабынь общедоступны, а на неприятности связанные со скандалом, им по большому счёту наплевать.

— Пага! — закричал мужчина, и мы обменялись с ним бурдюками, сделав по приличному глотку, после чего тот раскачиваясь, ввалился в толпу.

Трое мужчин шли, удерживая покачивающиеся карнавальные чучела. Это были особые конструкции, представлявшие собой огромные, похожие на тыкву разрисованные головы, и длинные ниспадавшие одежды. Головы были насажены на длинные шесты высотой порядка девяти футов. Мужчина, державший такой шест, полностью скрывался под одеждами чучела, и смотрел наружу сквозь узкое прямоугольное окошко в одеждах забранное марлей. Высокие конструкции раскачивались и кивали толпе.

Я увернулся от проскочившей мимо меня стайки детей игравших в пятнашки, и чуть не столкнулся с полураздетой женщиной. Вся её одежда состояла из лоскута ткани на бёдрах, и ошейника на горле. Она бросила на меня недовольный, но заинтересованный взгляд и отвернулась.

По крайней мере, в дюжине мест площади расположились группы музыкантов.

Я заметил одного своего знакомого по имени Таб, как-то мы с ним вели совместные дела с его торговым домом, да и впоследствии у нас случались встречи на почве общих интересов в бизнесе. Он пришёл сюда со своей рабыней, Мидис, сейчас повисшей на его левой руке. Отцепись она от своего господина, и удержаться рядом с ним в этой толчее будет просто невозможно. Я окликнул Таба, но проще было перекричать шторм, чем шум толпы. Он меня, конечно же, не услышал. Ножны на его боку были пусты, впрочем, также как и мои. Все пришедшие на площадь сдали своё оружие городской страже.

— Я вынужден попросить Вас об одолжении Сэр, — обратился ко мне один из гвардейцев Арсенала, которому не повезло дежурить сегодня вечером. — Вы должны сдать свой меч.

— Нет, — вмешался другой. — Ты что, не узнал его? Это же — Боск, Адмирал, он член Совета Капитанов.

— Простите меня, Капитан, — тут же вытянулся гвардеец. — Вы можете идти так.