Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

— Разве Тебе не любопытно узнать, зачем Тебя привели в мой шатёр? — спросила она.

— Госпожа ещё не объяснила мне этого, — ответил я, но моё сердце заколотилось сильнее.

Я вдруг испугался, что она сейчас объявит мне, что знает мою настоящую личность, что она собиралась использовать меня для своего удовольствия, изнасиловать меня, а затем отправить меня, пленника женщины, в Сардар. Мне не показалось уместным нападать на неё и убивать. Она могла оказаться агентом Царствующих Жрецов. Хватит с меня того мужчины, что остался лежать в палатке номер семнадцать с собственным ножом в сердце.

— Но, я уверена, Ты мог бы предположить, — заметила она.

— Возможно, — сказал я.

— Разведи колени шире, — холодно скомандовала она.

Я сделал так, как она приказала.

— Нет, Ты точно можешь догадаться, — усмехнулась она.

— Да, — признал я.

— Ты кажется успокоился, — озадаченно сказала она.

Я лишь пожал плечами в ответ. Я действительно успокоился. Она снова всего лишь играла со мной. Теперь мне казалось ясным, как это было в самом начале нашего разговора, что она не знала, кем я был. Мужчина в палатке, насколько я помнил, попытался убить меня даже не собираясь разговаривать. Значит, если бы она точно знала кто я на самом деле то, возможно, к настоящему времени, я бы уже лежал мёртвым, причём меня не стали бы даже будить. Ничего не было проще, чем придушить меня спящего. Кроме того, способ моего захвата не предлагал ничего особенного применительно ко мне. Я просто оказался одним из пятнадцати попавшихся в её цепи.

— Но есть кое-что ещё, о чём Ты не догадываешься — сказала она.

— И что же? — поинтересовался я, слегка напрягшись.

— Мне интересно быть оцененной, — заявила она.

— Оцененной? — удивился я.

— Да, и объективно, — подтвердила она. — Меня уже давно мучает любопытство. Богатство твоей одежды в тот момент, когда Тебя взяли на площади, содержимое кошелька, намекает мне, что у Тебя мог быть опыт в подобных вопросах, что у Тебя была возможность весьма близко познакомиться с происходящим на невольничьих рынках.

Я благоразумно помалкивал.

— Но хочу напомнить Тебе, — сказала она, — что, это Ты стоишь на коленях передо мной с разведёнными ногами, как порабощенная девка!

— Я это помню, — заверил её я.

Её рука потянулась к булавкам с левой стороны её вуали.

— Уверена, что Ты найдёшь меня необыкновенно красивой, — заявила она, — возможно, даже рабски красивой.

— Возможно, — не стал спорить я.

Женщина неторопливо отстегнула вуаль, позволив ей упасть, открыла лицо, потом, откинув на спину шёлковый капюшон, качнула головой, освобождая каскад длинных, тёмных волос. Посмотрев на меня, она развеселилась.

— О-о, я вижу, что Ты всё же нашёл меня красивой, — протянул она.

— Да, — вынужден был признать я, наблюдая, как она встаёт со стула.

— Ты знаком с обязанностями шёлкового раба? — спросила она, начиная небрежно раздеваться.

— Я — свободный мужчина, — напомнил я.

— Но у Тебя есть представление об их обязанностях, не так ли?

— Да, — кивнул я.

— Это теперь твои обязанности, впрочем, не только эти, — усмехнулась она.

— Я понял.

У меня перехватило дыхание. Она вышла из своих одежд, мягко сброшенных на пол, как из шёлкового бассейна, раскинувшегося у её ног.

— Нравится? — поинтересовалась она.

Не то слово! Она была не просто красива, а потрясающе красива. Она могла бы стоить немалых денег. Затем она раскинулась на расстеленных шелках среди подушек, около задней части маленькой приватной комнаты образованной белыми занавесами, и уставилась на меня. В её глазах плескалось веселье. Она перекатилась на бок и облокотилась на один локоть.

— Нравится? — повторила она.

— Вы довольно красивы, — признал я.

— Ты думаешь, меня было бы легко продать? — томно спросила она.

— Нет, — ответил я.

— Это почему же? — возмутилась было женщина.

— Цена была бы слишком высокой, — пожал я плечами. — Большинству мужчин Вы оказались бы не по карману.

— Ну, а если бы меня выставили по разумной цене? — уточнила она.

— Тогда, несомненно, Вас бы оторвали с руками.

— Значит, Ты действительно объективно оцениваешь меня, как очень красивую женщину?

— Да, — ответил я.

— Даже рабски красивую? — настаивала моя обнажённая собеседница.

— Уверен, что Ваша красота, по крайней мере, в том, что касается внешних черт, могла бы стать предметом зависти для многих рабынь. Что же касается рабской красоты как таковой, с присущими ей внутренними эффектами неволи, проявляющимися в женщине далеко не сразу, то возможно, со временем, как мне кажется, Вы сможете достигнуть, по крайней мере, минимальных стандартов того, что подразумевается под рабской красотой.

— Значит, по-твоему, только рабыня может быть рабски красивой? — спросила она.

— Я бы не хотел делать это вопросом условий, — сказал я, — но, из моего собственного опыта, могу сказать, что в значительной степени всё зависит именно от условий, от чувства удовлетворённости, и тому подобного.

— Всё равно, свободные женщины красивее рабынь, — заявила она.

— Это ложное утверждение, — ответил я. — Кроме того, каждая женщина, в её сердце, знает, что это ложь. Любая красота, что есть у свободной женщины, увеличивается тысячекратно, стоит ей стать рабыней.

— Я ненавижу рабынь! — вдруг прошипела она.

— Это потому, что Вы не одна из них, — объяснил я. — Вы просто завидуете им.

— Попридержи язык! — зло предупредила она. — Я — свободная женщина!

— Я знаю, — сказал я.

— И не забывай, что Ты находишься полностью в моей власти, — напомнила она.

— Я понимаю, — кивнул я.

— Подползи ко мне на четвереньках, — приказала она. — Возможно, я прощу Тебя, если Ты будешь достаточно искусен.

Я медленно приблизился к ней.

— Теперь Ты можешь рассмотреть меня вблизи, — заметила она. — Ты оценивал свободных женщин прежде?

— Да, — ответил я.

— Теперь оцени меня, — потребовала она.

— Как свободную женщину? — уточнил я.

— Конечно, — сказала она. — Кто я по-твоему.

— Вы — невероятно красивая свободная женщина, — оценил я.

— И твоё тело, с Тобой полностью согласно, — засмеялась она.

— Действительно, — признал я столь очевидный факт.

— И свободные женщины, тысячекратно и даже более того, выше простой рабыни, — заявила она.

— Да, — согласился я. — Вас нельзя с ними сравнивать. Как свободная женщина Вы многократно драгоценней, и выше простой рабыни.

— Твой статус здесь, — сказала она, — является статусом слуги, моего полного слуги, по крайней мере, до тех пор, пока я не захочу поработить Тебя.

— Я понял Вас, — кивнул я.

— Мне кажется, будет забавно использовать свободного мужчину в качестве шёлкового раба, — усмехнулась она.