Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

— Я не буду считать Вас ответственными за это, — пожал плечами продавец. — Я всё ещё буду должен вернуть Вам, Ваши тарски.

— Хорошо, — кивнул я, и передал мужчине десять медных монет.

Подозреваю, его уступчивость в данном вопросе, была результатом мягко говоря вялости рынка. Очень может быть, некоторые из этих девушек уйдут всего за те же самые десять медных тарсков.

— Замри, девка, — приказал мужчина Ровэне.

Я наблюдал за надсмотрщиком, пока тот, присев подле неё, прикручивал проволокой круглый белый знак «Бронь» к её ошейнику. Свою плеть он положил позади неё. Некоторые рабовладельцы предпочитают класть плеть там, где рабыня может видеть её, рассматривая тугие кожаные ремни, и ощущая её угрозу. Другие, такие как этот товарищ, помещают плеть позади женщины, и в этом случае женщина не знает точно, где именно та лежит, но прекрасно знает, что она там есть. Второй случай, возможно, даже несколько больше пугает женщину. Никаких определённых правил в этом вопросе не существует. Многое зависит от самой девушки, от её интеллекта и воображения, от степени её дрессированности, в каждом определенном рассматриваемом случае, и тому подобных факторов. Иногда желательно положить плеть так, чтобы женский взгляд зацепился за неё, а в других случаях, для рабыни лучше просто дать понять, что она находится в непосредственной близости от её кожи, где-то рядом, но женщина не узнает где именно, поскольку обернуться, чтобы определить местоположение не имеет права. Знак на его проволоке свисал с ошейника приблизительно на четыре дюйма. Это был один из нескольких таких значков в небольшой сумке, закрепленной не поясе продавца. Конкретно на этом чернилами было выведено «Восемнадцать». Некоторые из белых дисков были чисты, и готовы для записи другого времени бронирования. На красных бирках имелось только одно слово «продано». Были ещё и чёрные знаки, которые иногда использовались, чтобы указать, что девушка больна.

Жёлтый диск указывает, что данная девушка не может быть продана без предварительной консультации с работорговцем. Иногда эти бирки используются, чтобы показать на различия среди рабынь, по крайней мере, среди самих работорговцев, сортируя женщин по классам или степени обученности. Например, коричневая бирка обычно указывает на низкую рабыню, такую как простая невольница чайника-и-циновки или кувшинная девка. Эти немногим больше, чем рабыни для выполнения женских работ. И так далее, вплоть до золотой бирки обычно отмечающего невольниц самого высокого качества, обычно дрессированных рабынь для удовольствий или танцовщиц. Однако чтобы быть совершенно честным, не существует никакого единого принятого стандарта относительно цветовой кодировки в этих вопросах. У разных торговых домов приняты свои собственные коды. Кстати, довольно необычно на рядовом невольничьем рынке увидеть женщин с какими-то иными бирками, кроме как «Продано» или «Бронь». На гореанском рынке, где женщины обычно раздеты, или будут раздеты для осмотра покупателем, не трудно будет рассмотреть, кто из них является самой красивой или интересной. А, кроме того, женщин на таком рынке заставляют показать свою красоту в лучшем виде, позируя и демонстрируя её перед потенциальным покупателем. Это облегчает мужчине сделать выбор среди представленного в обилие живого товара.

Однако существует ещё одна форма маркировки довольно широко распространённая во время продаж. Это касается аукционов, или при подготовке к большим торгам, когда девушек держат в выставочных клетках прежде, чем быть позже выставленными на продажу, обычно последовательно, перед публикой. Эта форма маркировки называется — диск торгов. На такой бирке указывается номер лота девушки на аукционе. Эта бирка, как и все прочие, обычно крепится к ошейнику. Это довольно удобно не только продавцу, помогая ему с отчетностью, но также может быть полезно и покупателю, который может на основе его предварительного осмотра и, возможно проверки прекрасных живых товаров в выставочных клетках, предлагать цену на торгах просто по номеру лота.

Я ещё раз с удовольствием осмотрел девушку. Она очень красиво смотрелась, стоя на четвереньках на платформе, с короткой цепью на шее, спускающейся к кольцу. Помимо цепи теперь с ошейника свисала ещё и белая бирка. Она забронирована до восемнадцатого ана. Служащий работорговца уже стоял на ногах, возвышаясь над ней. Плеть снова была в его руке.

Я отвернулся. Пора было поспешить к подмосткам Бутса.

— Я знаю, что ношу бирку «Бронь», Господин, — обратилась женщина к надсмотрщику. — Могу я изменить положение?

Сзади донёсся звук хлёсткого удара, сопровождаемый диким вскриком боли. Плеть упала на её спину.

— Простите меня, Господин! — взвыла невольница.

Насколько же глуп был её вопрос! Неужели она не понимает, что потенциальный покупатель, может статься и не заинтересуется ею, и что она, тем временем, своей небрежной позой или выражением лица, мешает появлению интереса у других клиентов. А ещё, изменение её позы сломает эстетическую целостность линии показа других рабынь, чем отвратит возможных покупателей, и их окажется меньше, чем ожидалось. Неужели, она думала, что её дисциплина будет смягчена, только потому, что кто-то мог бы заинтересоваться ею? Э, нет! Её дисциплина в этом случае будет утроена!

— Эх! — огорчённо воскликнул Бутс, позже, в конце семнадцатого ана, когда он только увидел её. — Вот ведь незадача! На ней бирка «Бронь»!

— Не волнуйся, — успокоил я, — Она забронирована именно для твоего осмотра.

— Правда? — удивился Бутс.

— Я договорился, — пояснил я.

— Ну, тогда давайте посмотрим на неё, — протянул Бутс.

В конце концов, Бутс сторговал её за два серебряных тарска. Высокая, надо признать, цена за недрессированную рабыню, но, что и говорить, учитывая все обстоятельства, девка была превосходным приобретением. А прежде всего, она казалась идеальной для целей Бутса. Несомненно, со временем, из неё могла получиться роскошная «золотая куртизанка», а после выступлений, и в этом тоже можно было не сомневаться, она окажется весьма популярной в палатках для удовольствий. И хотя две серебряных монеты, это возможно, несколько больше чем Бутс хотел бы заплатить за неё, у антрепренёра осталось целыми ещё три серебряных тарска, остаток его выручки с продажи Бригеллы. А на эти деньги можно было протянуть ему, и его компании, до следующих выступлений, которые, по-видимому, придётся давать где-нибудь в другом месте, но только на территории ярмарки.

— Я не знаю, как мне обойтись без своей Бригеллы, — простонал Бутс, готовя монеты, чтобы заплатить служащему работорговца.

— Посмотри на это с другой стороны, — предложил я. — По крайней мере, Ты получаешь «золотую куртизанку».