Джон Норман - Лицедеи Гора (ЛП)

— А что означает «многочисленных досок»? — спросил я.

— Ты видишь эти числа? — указал он, на небольшие числа, проставленные на левых краях нескольких листов.

Эти крошечные числа, в действительности, казалось, разделяли весь текст на абзацы. При первом взгляде на бумаги я принял их просто за способ для идентификации или регистрации фрагментов партий.

— Да, — кивнул я.

— Они, по-видимому, указывают на «доски», — предположил он. — Возьмём, например, доску Каиссы, в ней сто квадратов, в десяти рядах и десяти колоннах. Как у Тебя с грамотностью?

— В порядке, — ответил я.

Торм, мой старый друг, писец, возможно, выразил бы скептицизм в безоговорочном проворстве и смелости моего заявления, поскольку за мной всегда водилось некоторое несовершенство в письме обратных строк гореанского текста, которые следовало писать справа налево. Но, само собой, читать я мог свободно, Просто писал, по общему признанию, с некоторой трудностью. Следует напомнить, гореанское письмо, подобно движению плуга по полю. Первая строка пишется слева направо, вторая уже справа налево, третья снова слева направо, и так далее. Мой друг, Торм, как-то предложил мне довольно простое решение, считать, что обратные строчки, также написаны вперед, «только в другом направлении».

— Тогда, в первый квадрат, — продолжил игрок, — впиши первую букву слова или предложения, или даже просто ряда беспорядочно подобранных букв. Потом продолжай вписывать буквы в клетки по очереди, как в нормальном письме. Когда доберёшься до конца начального выражения, дальше вписывай все неиспользованные буквы, оставшиеся в алфавите, для того, чтобы заполнить оставшиеся доступные квадраты. Если букв не хватило, тогда начиная с первой буквы алфавита — Аль-Ка, продолжай вписывать все буквы по порядку, столько раз, сколько потребуется, пока Ты не достигнешь последнего квадрата на доске. Сделал это, считай, что одна доска закончена.

— Кажется, я понял, — сказал я. — Если, в данном сообщении, например, встречается примечание «Убар на Тарнсмэна Убары — два», то это могло бы означать, что, на доске, скажем, номер семь, квадрат Тарнсмэн Убары — два является значимым. А на той доске, предположим, в клетке Тарнсмэна Убары — два могла бы стоять, скажем, буква «Эта». И отправитель и получатель, конечно, это смогут легко определить, поскольку у них обоих есть ключи, чтобы построить соответствующие доски.

— Именно, — кивнул игрок.

— Список ходов в выставленных последовательно, таким образом, даёт порядок букв в сообщении, — понял я.

— Правильно, — поддержал меня игрок.

— Теперь я понимаю, насколько этот шифр эффективен, — заметил я. — Ведь, к примеру, буква «Эта», чаще всего встречающаяся буква, фактически по несколько раз будет встречаться на любой доске, в результате можно будет всякий раз встречая эту букву в тексте, каждый раз представлять её одним из многих соответствующих квадратов. Таким образом, в сообщении будет указано множество разных клеток, но всё же каждая из них будет соответствовать — «Эта». Да, простой математикой такой код не просчитаешь! Зато это между отправителем и получателем никаких непонятностей не возникнет, и зашифрованное послание будет легко прочитано.

— Точно, — согласился со мной игрок.

— А что насчёт пропусков? — вспомнил я.

— В моём примере, — напомнил мне игрок, — Я упоминал «доступные квадраты». Ключ доски обычно состоит из начального слова, или выражения и списка пустых квадратов. Впрочем, эти пропуски, зачастую могут упоминаться в зашифрованном сообщении, просто получатель их игнорирует.

— Теперь, понятно, — сказал я.

Присутствие пропусков и многозначных полей в сообщении, делает возможность расшифровать его без ключа призрачной, если не невозможной.

— Но истинное могущество данной тайнописи, по моему мнению, кроется даже не многозначных полях и пропусках, а в разнообразии досок. Короткие сообщения, закодированные даже простым шифром, часто невозможно расшифровать без ключа. Для этого просто недостаточно материала. Соответственно очень трудно или точнее невозможно проверить гипотезы расшифровки, отказ от одних и возможное подтверждение других. Конечно, некто, теоретически мог бы, имея несколько сообщений путём многочисленных подборов попытаться взломать код. Но использование многочисленных досок позволяет сменить шифр несколько раз в пределах одного сообщения, и делает его труд напрасной тратой времени. Это, очевидно, способствует безопасности передаче сообщения.

— Да, этот способ шифрования кажется простым и превосходным, — признал я, — так же как и могущественным.

— Кроме того, если кто-то желает усложнить шифр, он может заполнять доски, не способом нормального письма, а вписывать все ряды слева направо, или например, справа налево, или заполнять колонны сверху вниз начиная с той или иной стороны, или даже по диагонали с любого угла. Кто-то может и по спирали писать, вариантов множество, вплоть до того, что после заполнения ключевого слова остаток от алфавита могут вписать задом наперёд. Эти изменения требуют только короткого дополнения к ключу и списку пустых квадратов.

— Понятно, — кивнул я.

— Думаю, теперь Ты понимаешь, почему я не могу Тебе помочь. Мне, правда, жаль, — сказал игрок.

— Ты мне уже помог, — признал я. — Ты прояснил мне, с чем именно я столкнулся. И я Тебе очень благодарен.

— Такие шифры практически невозможно расшифровать без ключей, листов пропусков, и тому подобной информации.

— Я уже понял, — сказал я.

Как я и опасался, расшифровать попавшие в мои руки сообщения без подходящих ключей оказалось делом трудным, а точнее невозможным. А ключи эти, по-видимому, находились в Брундизиуме, и конечно, в Аре, если только адресат этих писем был именно там. Я уже был готов полагать, что эти бумаги, скорее всего, никакого отношения к Царствующим Жрецам не имели.

Во-первых, Фламиниус, который должен был получить сообщения через Леди Янину, как мне показалось, намеревался доставить их не в Сардар, а некой партии в Аре.

Во-вторых, я сомневался, что сообщения, предназначенные для Царствующих Жрецов, или их агентов, будут зашифрованы с помощью каиссовой тайнописи. Такие шифры казались мне слишком человеческими, или точнее слишком гореанскими для Царствующих Жрецов. Царствующие Жрецы, насколько я их знал, не были знакомы с тем, о чём гореане часто говорят просто как о «Игре». Это намекало мне на то, что эти сообщения могли бы быть переданным агентами кюров, которым пришло на ум использовать такой шифр.

Я помнил одно такое сообщение от кюров, или точнее от их агентов присланное Самосу из Порт-Кара, которое было написано на ленте, использованной для подвязывания волос, присланной в его дом девушки. Девушка эта, голубоглазая блондинка, землянка, теперь была одной из его рабынь. Её назвали «Линда». А чтобы прочитать сообщение, надо было просто намотать ленту на шест подходящего диаметра.