Владимир Кучук - Навь Остров. Территория забытых богов (СИ)

— Ну, превратилась дочка в эту... как ее... — Наморщил лоб и защелкал пальцами, пытаясь вспомнить слово, Звягинцев.

— В навку. — Выручил друга Матвей.

— Правильно. — Кивнул Василенко. — Но впервые мы узнали о превращении девочки в нежить из дневника Сергея Левашова. Помните, штабс-капитан передал монолог-исповедь Антипа в пещере? (Кстати... думаю, ни у кого не осталось сомнения в том, что Антип и Ангрипп — одно и то же лицо). Так вот, в своем пылком откровении колдун упомянул, что ритуал обращения Насти проводился с полного согласия Михаила Константиновича. Думаю, вряд ли можно в этом упрекать и обвинять несчастного графа, ведь девчушка умирала, угасала, не по дням, а по часам. Прав ты, Игорь Павлович: вил веревки из Левашова Ангрипп. Бедный отец был готов на все, даже на самый большой грех, лишь бы дочь осталась с ним. Подобное горе способно затуманить даже самый светлый и праведный разум. Мне видится такая картина: колдун, благодаря своим сверхестественным способностям, запросто мог полностью излечить девочку, но ему это, как раз, и не нужно было. Это был чистейшей воды шантаж! Когда вел себя Левашов, по понятиям колдуна, правильно — дочка поправлялась. Если что не так, где-то артачиться начинал — болезнь возвращалась. Тут любой родитель свихнется! Он — Ангрипп-Антип забрал душу несчастной Настеньки, что бы свершить свое черное действо! Использовал ее, как и задумывал, а то, что осталось — поныне бродит со свитой из мертвецов по болотам, собирая урожай из новых погубленных душ.

— По этой же причине колдун и знахарям из общины не позволил вылечить графиню. — Задумчиво произнес Алексей.

— Совершенно с вами согласен. — Но, друзья, думаю что именно благодаря Левашову Ангрипп не смог должным образом завершить свой чудовищный ритуал, иначе, как мне кажется, не было бы тут и долины этой распрекрасной, и остров совершенно по другому выглядел бы, да и весь белый свет, чего уж греха таить, был бы далеко не белым. А все потому, что не позволил граф использовать своих крестьян в качестве жертв, которых хотел преподнести своим богам колдун!

— Верно, профессор. Он, хмырь этот — Антип-Ангрипп, в конце концов, получил необходимые жертвы. Я имею в виду несчастных чекистов, которых он обезглавил в пещере под хутором. И завершил бы свое черное дело, если бы не Левашов-младший.

— Искупил, получается, штабс-капитан грех своего прадеда?

— Да, Матвей, искупил.

Немного посидели, подумали, каждый о своем. Ночь, к счастью, выдалась спокойной. Выходцы из Темного мира, видно, хорошую трепку получили накануне, поэтому не успели собраться с силами для ночной атаки. Над лесом затеплилась, с каждой минутой становясь все ярче и ярче, малиновая полоса.

— Ну что, господа! — Василенко поднялся со своего места. — Здается мне, что «гостей» ночью не будет, поэтому предлагаю пойти «покемарить», пока есть возможность. Нам еще предстоит встреча с местным волхвом, если вы не забыли. А у него на нас, как я понял, имеются какие-то виды!

— Гриш, так ты так и не сказал, что за раздор случился у графа с церковью?!

— Ах, да! Так тут все понятно, на мой взгляд! Анастасия, как вы понимаете, была крещеная, как и любой православный человек в России, с самого рождения. Сказать по-другому — она была под защитой Бога, нашего Бога — Иисуса Христа. А колдуну нужна была «чистая» душа, не защищенная христианской верой! Поэтому он и настоял, что бы был проведен обряд отлучения Анастасии от церкви, мотивируя тем, что только в этом случае он мог спасти девушку от ее печальной участи. Естественно, настоятель церкви не пошел на такое богохульство. Тогда Левашов и нашел какого-то, как сейчас говорят, «левого» священника, за звонкую монету предавшего бедную невинную девочку анафеме.

Поспать удалось всего несколько часов. Растолкал искателей Мирошников, выглядевший так, как будто «отдрых» праведным сном целую ночь, хотя друзья почти до самого утра видели его снующим по территории укрепления, проверяя дежурные посты и раздавая разные распоряжения.

— Просыпайтесь, мужички. Завтрак уже разогрет. Перекусите, и в общину направимся. От Тихомира уже приходил человек, просил поторопиться.

— А зачем мы понадобились этому волхву? И потом, откуда он узнал, что мы пришли в долину? Вы ведь еще вчера, сразу после боя с чудо-юдами, Вы нам сказали что он — Тихомир, ждет нас.

— Еще годков с десять назад волхв Святослав, царствие ему небесное — отец нынешнего главного жреца Тихомира, поведал мне, мол — пришло ему, или боги его ему сказали, что явятся на наш Остров люди, четыре человека. Они-то и помогут нам справиться с напастью. Еще говорил, что он пустит их в наши земли, а как только появятся — сразу нужно привести их, то есть — вас, к нему.

— А может это и не мы? Может, это совсем другие люди должны быть? Да и не четверо нас, а пятеро!

— Ну, меня можно и не считать, — возразил Алексею Григорий Семенович, — ведь только на острове я к вам присоединился. Да и бывал тут уже несколько раз, но никто меня в спасители еще не записывал.

Вскоре пятерка искателей, в сопровождении Николая Акимовича и нескольких вооруженных всадников, благополучно добралась до поселения общины. У самой околицы их встретили почтенного вида старцы, и провели к центру селения, где стояло здание с островерхой крышей, выкрашенной в красный цвет. Большая двухстворчатая дверь, украшенная резьбой, была распахнута настежь, и путники, мягко подталкиваемые сопровождавшими их старцами, осторожно переступили порог.

Довольно обширное внутреннее пространство было разделено на несколько помещений, но не деревянными стенами, а большими кусками ткани, на которой были, то ли вышиты, то ли нарисованы, разнообразные рисунки, знаки, и символы. Комнатки освещались масляными светильниками, стоящими вокруг деревянных идолов, так же раскрашенных разноцветными красками. Искателям сразу стало понятно, что попали они в самый настоящий языческий храм, где каждый истукан символизировал какого-нибудь бога. Самая большая комната располагалась у дальней от входа стены здания, где стоял, едва не упираясь в потолок, самый высокий идол, вырезанный из толстого, в два охвата, деревянного ствола. Светильники стояли вокруг него на подставках, а у подножия плоский камень круглой формы, уставленный деревянной и керамической посудой с, преимущественно, различной едой.

В этом же помещении, правее от идола, стояло огромное кресло, скорее даже — трон, с прямой и высокой спинкой, сплошь покрытой резьбой, и подлокотниками. На троне восседал мужчина с короткой бородой, лишь слегка тронутой сединой, и длинными, до плеч, прямыми волосами, схваченными на уровне лба широким кожаным ремешком. На удивление, главный волхв, а в том, что это был именно он — никто не сомневался, был довольно молодым мужчиной, по сравнению с сопровождавшими гостей старцами. Левая рука его свободно лежала на подлокотнике, а правая держала длинный посох. Старцы, которые, по всей видимости, были жрецами — служителями храма, остановились у входа в помещение, а искатели, с удивлением и восхищением озираясь вокруг, подошли ближе к волхву.