Ирина Измайлова - Месть троянского коня

— Это поможет нам искать их! — воскликнула амазонка обрадованно, — рабов ахейцы увезли много, а второго такого пса нет!

Герой быстро посмотрел на нее.

— Ты что, хочешь тоже отправиться на поиски?

— Но ты же сказал, что поедешь с Гектором. А я не хочу больше расставаться с тобой. Никогда! — И тут же она добавила, опуская глаза:

— Если только ты позволишь мне, муж мой!

Ахилл поцеловал ее.

— Я тоже не хочу тебя оставлять. И знаю, что ты выдержишь любую дорогу. Хорошо.

Перед тем, как отправиться к хижине Агелая, Ахилл пошел взглянуть на курган Патрокла. Ему нечего было принести в жертву, он шел туда лишь проститься. Героя не удивило, что рядом с именем покойного друга на камне было выбито и его собственное: ахейцы не сумели предать его тела костру, но все же почтили его память надписью. В вершину кургана острием вниз было вкопано копье героя — если его доспехи и меч были желанны многим ахейским героям, то «пелионским ясенем» не смог бы владеть никто, и его оставили здесь. Ахилл обрадовался этой находке и, ухватившись за могучее древко, легко вытащил копье. Железный наконечник не успел заржаветь.

Лодка была готова. Гекуба с Еленой и Авлоной увязали в овечьи шкуры весь небогатый скарб обитателей шатра, немного оставшегося мяса и лепешек, сняли и сам шатер и бережно свернули — никто не знал наверняка, цело ли жилище старого пастуха. Все это было погружено в пригнанное к берегу суденышко. Потом Ахилл со всей осторожностью перенес в лодку Деифоба. Антенор попытался встать, но, не сделав и двух шагов, зашатался и побелел: две раны в груди и рана в боку едва закрылись, и лучше было не рисковать. Терсит с Антилохом подставили богатырю сцепленные «креслом» руки и мигом доставили его к лодке. Что до Гектора, то ему уже сильно полегчало и, если бы не поврежденная нога, он сумел бы, пожалуй, дойти и сам.

— Помоги, братец! — попросил он Ахилла. — Подставь плечо, и я как–нибудь допрыгаю.

— Чтобы царь великой Трои прыгал, как воробей, на глазах подданных! Не допущу! — отрезал Ахилл. — Потерпи уж еще раз мои медвежьи объятия.

И он, в который раз, нежно и осторожно подхватил своего друга на руки.

— Боги, пошлите нам удачу! — воскликнула Гекуба, когда все погрузились.

На берегу оставались только Крита с Авлоной. Им предстояло берегом довести до бухточки лошадей и вместе с ними переправиться по воде, вокруг неприступных рифов, к тому месту, куда причалит лодка.

— Не опасно ли оставлять детей на берегу одних? — спросил старый Нестор, устраиваясь у руля: среди всех он был самым опытным кормчим.

— Они же амазонки! — вместо Пентесилеи ответил Ахилл. — Да и мы будем их видеть все время.

Море с утра оставалось спокойным, и плавание прошло безо всяких помех. Придуманные Антенором весла работали отлично. Когда приблизились ко входу в маленькую бухточку, начался отлив, и днище тяжело груженой лодки зацарапало дно.

— Ну–ка взялись! — крикнул Ахилл, легко соскакивая в воду и махнув рукой своим здоровым спутникам.

Пентесилея, Антилох, Терсит и Троил выпрыгнули следом. Их примеру хотел последовать и Нестор, но не успел… Пелид подхватил нос лодки, остальные ухватились за борта и корму, и суденышко, приподнятое на поллоктя вверх, в одно мгновение миновало мель.

— Как здесь хорошо! — проговорила царица Гекуба, когда они причалили к берегу.

Бухточка была, действительно, необычайно красива. Почти идеально круглая, она сверкала, как чистая серебряная тарелка, среди окружавших ее крутых, но совсем не грозных скал — золотистых, уступчатых, заросших кедром и кипарисом. Эти вечнозеленые деревья и зимой украшали скалы пышно и нарядно.

— Вон там начинается тропа! — показала Елена. — Она только кажется очень крутой, на самом деле по ней совсем не трудно подняться.

В это время в бухточку въехали по воде юные всадницы, ведя в поводу остальных трех лошадей.

— На всякий случай, я пойду вперед, без ноши и с копьем, — сказал Ахилл. — Терсит и Пентесилея понесут Гектора, Антилох с Нестором — Деифоба, а Троилу и Крите придется поднатужиться и помочь Антенору. Справитесь?

— Подумаешь! — воскликнул мальчик. — Он так похудел, что и нести–то нечего. Поднимем, Крита?

— Я и тебя в придачу подниму! — рассердилась девочка и покраснела.

— Авлона поведет лошадей, на них навьючим и поклажу. Ты, благородная царица и ты, Елена, пойдете последними, чтобы, в случае неприятной встречи, лошади вас прикрыли.

— Ты думаешь, там может быть кто–то чужой? — спросил Гектор друга.

— Я просто не знаю, что там может быть, — ответил Ахилл. — А за последнее время мы слишком часто встречали опасности там, где их, казалось, и быть не могло…

Однако когда, одолев тропу, пройдя немного через заросли кедра и, перейдя по узкому мостику небольшую речку, они вышли к расположенному в зеленой лощине жилью, их опасения рассеялись. Две аккуратные хижины выглядели жилыми и ухоженными, из просторного загона доносилось многоголосое блеяние, и тут же, дабы у путников не оставалось сомнений, дверца загона растворилась и оттуда выскочили с лаем две белые собаки, а за ними посыпались козы и овечки, и вышел красивый высокий старик, совершенно седой, одетый в грубый, до колен, хитон и широкий плащ из козьих шкур.

— Дедушка Агелай! — радостно закричала Елена, выбегая вперед.

— Добро пожаловать! — проговорил старик, казалось, даже не удивившись при виде невероятной процессии и не встревожившись, хотя идущий впереди великан с гигантским копьем мог бы вызвать его опасения. Можно было подумать, что он предвидел появление этих гостей, — Добро пожаловать, внучка Елена. Тебя и не узнаешь… Добро пожаловать, путники!

— Мы пришли с миром! — сказал Ахилл. — У нас раненые, и нам негде жить.

— Я вижу, — старик свистнул своим собакам, те отбежали назад и завертелись вокруг пастуха. — Моя хижина готова дать вам приют. Входите.

У Агелая, действительно, было две хижины. Одна, старая, почти вросшая в землю, служила для хранения запасов зерна, орехов, овечьих шкур, сюда же в самые ненастные дни пастух загонял свой скот. Во второй хижине жил сам Агелай. Обе постройки были сложены из самых примитивных кирпичей — в этих местах их лепили из глины пополам с навозом и травой и просушивали в земляных печах. Снаружи жилая хижина была, к тому же, укреплена щитами, сплетенными из ивняка. Росший вокруг нее дикий виноград своими гибкими лозами намертво соединял плетенки и в летнее время совершенно скрывал стены хижины. Сейчас лозы с пожухлыми листьями, как темные змеи, ползли по стенам, свешивались с кровли, а кровля была, как у большинства подобных хижин, травяная, и старик менял ее каждый год. Позади загона для скота были вырыты два вместительных погреба.