Анна Невер - Обжигающий след

И коротко поклонился.

– Я не займу у вас много времени, – пообещала Тиса. – Прошу лишь выслушать меня. Мне очень нужна ваша помощь! Это вопрос жизни и смерти одного человека.

По мере того как девушка говорила, лицо Филиппа менялось под влиянием эмоций. Но удивление, пожалуй, преобладало над всеми. Когда же она добралась до просьбы, погодник округлил небесного цвета глаза и испуганно захлопал по-девичьи длинными ресницами.

– Вы хотите, чтобы я присутствовал на суде?

– Да, мне очень нужно, чтобы там на время образовался непроглядный туман. Это же по вашей части, я знаю. Вы в этом великий мастер! На площади много пожарных бочек с водой и лужи…

– Нет-нет, – выставил ладони колдун. – Я не могу этого сделать, Тиса Лазаровна! Вы не знаете, о чем просите. Это опасно! Если хозяин вызовет изнаня… Святая Вэя! Да он сотню человек за пару минут испепелит. Это опасно, вам лучше не ходить на суд! А еще лучше – бегите!

Тиса подождала, пока вэйн не выдохнется с советами.

– Я никуда не побегу, – спокойно продолжила она. – И я не прошу вас выходить на плац. Из окна чердака площадь видна как на ладони. Вы же можете удаленно поколдовать с водой? Никто не догадается, суд назначен на семь утра. Все подумают, что это утренний туман.

– Тиса Лазаровна, то, что вы затеяли, – это безумство! Вы сошли с ума!

– О, это мое обычное состояние в последние дни. Не трудитесь. Переубедить вы меня не сможете. Лучше помогите, я вас очень прошу. Нет. Я вас умоляю, – она сложила ладони вместе.

Вэйн все еще отрицательно качал головой, раздумывая. И тогда Войнова решилась на последний аргумент. Она коснулась ремешка часов на своем запястье.

– Мне нечем отплатить вам. Разве что эти часы. Возьмите их, но помогите… ему.

Девушка хотела расстегнуть ремешок, как вдруг услышала тонкий девичий голосок.

– Филипп! Ты что делаешь?! – к ее удивлению, из-за плетня беседки поднялась Марика. Широким шагом, при котором развевались полы ее широкой накидки, молоденькая девушка приблизилась к колдуну и фыркнула. – Почему ты не соглашаешься?!

Под шляпкой в кружевах качнулись пружинки ее светлых локонов. Марика повернулась Тисе.

– Конечно же он тебе поможет. Убери часики! Правда же, Филипп? Ты ей поможешь? – Марика надула румяные щечки.

– Но, Мари, я не уверен… – погодник вскинул брови домиком.

– А я в тебе уверена! Еще как, – девчонка посмотрела на вэйна с обожанием. – Ты же такой умный! И столько умеешь! У тебя все получится!

Несколько мгновений колдун и юная девушка не сводили друг с друга взгляда. И Филипп сдался.

– Раз ты так считаешь, Мари, то я попробую, – с тяжелым вздохом произнес он.

– Я тобой так горжусь! – подпрыгнула Марика. В следующий миг она повисла у погодника на шее и как награду запечатлела поцелуй на мужской щеке.

От радости, что колдун согласился помочь, Войнова даже не почувствовала удивления от столь неожиданного приватного открытия, как тайные свидания этих двоих. Ее мысли теперь занимали другие вопросы. Успеет ли Агап упарить силуч до нужного количества к утру? И приплыла ли Ила на зов Рича, сумела ли она достать колдовскую вещь со дна Вежи? Ответы ожидали ее в части.

Но как бы ни торопилась Тиса вернуться, не зайти в храм не могла. Горячая молитва Единому и святой Пятерке – как соломинка, протянутая в трудную минуту, – давала сил душевных двигаться дальше.

В ослепляющем мраке звенела боль. Обостренная тишиной, она вытягивала жилы и вгрызалась в кости, словно изголодавшийся пес. Вдох… Выдох… Сиплое дыхание с трудом отмеряет тишину. Воздух жжет пересохшую носоглотку, как раскаленный.

Свет разрезал тьму внезапно. Тиса плотней зажмурила глаза. Толчок в колени, еще один в живот. Приподняться с первого раза не удалось.

– Ух ты! Я вижу, гасители работают исправно, – голос долетал словно издалека. – Расклеился, колдун? Это ты зря. Эдак окочуришься раньше срока. Потерпи до утра, голубчик. Я не хочу лишиться незабываемого зрелища.

Звук льющейся воды где-то рядом. Совсем близко. Горло раздирает жажда. Веки чугунные, разжимаются с трудом. Перед глазами радужные пятна.

– Прости, но кляп больше не выну. Слушать твои речи мне, знаешь ли, не с руки. Так что…

Вода льется на ее голову: волосы, лицо, стекает за шиворот. Лишь слегка увлажняет тряпку, затыкающую рот.

– Это оказалось до обидного легко! Заполучить семь голосов. Хе-хе. Каждый в Увеге готов подписать приговорную. Все просто мечтают о твоей смерти, вэйн. Даже твоя девчонка попросилась посмотреть на казнь убийцы ее папочки. Вот уж не поймешь этих девиц. Сегодня им одно, завтра другое.

Дыхание пленника на миг прекратилось, и зубы судорожно стиснули тряпку во рту.

– Советую молиться, колдун. Последний путь впереди как-никак. И не серчай на меня больно. Я ведь не жаден до крови. Дело того требует. Сам виноват. Не заявись ты лисом в чужой курятник, остался бы жив.

Лязгнул ключ в замке. Посетитель покидал темницу.

– Ходят россказни, что души вэйнов после смерти поднимают в небо птицы. Хм. Всегда мечтал проверить эти слухи.

Голос исчез, словно и не было. Пленник обессиленно осел на глиняный пол. Тьма снова наполнилась болью.

И лишь тяжелое дыхание… вдох… выдох… – еле слышно падали в тишину, словно обратный отсчет прожитой жизни.

Случается так, что чувство реальности теряется и ты словно камешек, запущенный с откоса, летишь вниз, не в силах остановиться. Что бы ты ни делал, от тебя мало что зависит. В этот момент сама судьба руководит тобой. Очень неприятные чувства поселяются в душе – этакий гнет предопределенности и собственного бессилия. Ты словно сторонний наблюдатель лишь отмечаешь вехи своего пути в пропасть. В этом случае ты винишь злой рок.

Но порой бывает и другая крайность. Когда кажется, что судьба словно в насмешку на время уступает тебе свои права. И теперь только от тебя, от твоих действий, от правильности и быстроты твоих решений зависят несколько жизней. Тогда другие тревоги гложут тебя и другой гнет лежит на душе – гнет ответственности. Если твои поступки приведут в пропасть, то винить останется лишь себя.

Днем раньше Тисе казалось, что у нее первый случай. Но сегодня насмешница судьба сменила его на второй.

Близился час суда, и напряжение внутри нее росло. Сомнения прорастали сорняками в сердце, и не хватало никаких сил выполоть их оттуда. Войнова понимала, что своей идеей подвергнет смертельному риску сразу нескольких людей. Имеет ли она право на это? Единый! Но в противном случае – каково будет отсиживаться в безопасности, зная, что в этот момент расстреливают безвинного?