Анна Невер - Обжигающий след

И сегодня с самого утра Войнова уже ждала вечера. Слава Единому, было чем заняться, иначе время тянулось бы растопленной на солнце карамелью.

Лекарь с благоговением открыл коробочку и показал помощнице ее содержимое. Порошок из драконьих скорлупок отливал желтым перламутром и имел странный запах, немного похожий на аромат корня сельдерея.

– На, держи, – старик передал коробочку. – Теперь, как я показывал, осторожно продолжай помешивать отвар одной рукой, другой по крупицам сыпь порошок. Да куда ж ты столько-то?!

– Ой! – воскликнула молодая травница, увидев, как зелье поднялось розовой пеной до самых краев кастрюли и чуть не перелилось через них.

– Горе луковое. Кому долдоню? По крупицам!

– Я случайно.

Пена опала, и Тиса аккуратно стряхнула с коробка в клюквенное варево щепотку порошка, продолжая гонять половник по кругу.

– Вот, – одобрительно крякнул Фомич. – Другой компот.

За два часа, пока Войнова сыпала в силуч порошок, у нее устали руки и затекли ноги. Зато удовлетворение переполняло неимоверное. Прямо перед ней, ее же руками создавался напиток поразительной силы. Это ли не чудо?

И когда зельевары составили кастрюлю с решетки на табурет, помощница разогнула спину и тыльной стороной ладони вытерла пот со лба.

– Что, дочка? – лукаво усмехнулся врачеватель. – Это тебе не чаек заваривать? Трудная задачка-то?

– Трудная, дед Агап.

– Молодец, на этот раз неплохо справилась и полностью сама все сделала.

Тиса довольно улыбнулась.

– Дадим силучу остыть, пару дней настояться, затем процедим и разольем по склянкам.

Уставшие, но довольные старик и его помощница сбросили с себя передники и покинули на время жаркую кухню, перейдя в покои лекаря.

– Глафира, накрывай обед победителям! – распорядился Агап. Он подмигнул Тисе и предложил присесть на топчан.

Ощущая ноющую боль в мышцах, она с удовольствием приземлилась на старенькое покрывало.

– Быстро мы в этом году управимся. – Старик потер худые коленки руками. – Завтра я у брата буду, а послезавтра продолжим.

После обеда травница покинула лечебный корпус триумфальной походкой, хоть и слегка пошатывающейся. Неся себя с достоинством, она внутренне восторженно улыбалась своему успеху в зельеварении.

Оказавшись в родных стенах, мурлыкая себе под нос панокийскую мелодию, девушка взялась перебирать обувь. Летнюю спрятала на полки в кладовой. Осеннюю, не требующую починки, отдала новобранцам на чистку. А две пары отцовских сапог и свои ботинки отнесла Зошику на подбой и штопку. Конюх принял работу, глянув на молодую хозяйку:

– Все смастерю, Тиса Лазаровна, лишь бы ваши очи всегда сияли, как сейчас.

Она неожиданно смутилась, а Зошик широко улыбнулся.

– Счастливая женщина что яхонт сверкает, не спрячешь, – подмигнул лукавец.

Оказывается, у нее уже на лице все написано, подумала Войнова, шагая обратно в дом. Не удержалась, рассмеялась своим мыслям. Проходящие мимо работницы прачечной повернули головы, похоже, сомневаясь в душевном здравии капитанской дочери.

Трихон – как же много это имя значило для нее! Он не похож на других. Тиса вспомнила, как рассказала шкалушу о древоеде. Она боялась заметить кровожадный азарт в его глазах, подобный тому, что видела у старшины. И с облегчением вздохнула, когда он просто сказал: «Будет лучше, если в Увеге о ящере никто не узнает». Все верно, новобранец не рассказывал о рысаке в части, почему она решила, что к древоеду его отношение будет иным?

В передней молодую хозяйку остановила Камилла. Оказывается, пока ее не было, прибегала гимназистка с запиской от учительницы. Войнова развернула лист и прочитала аккуратные строчки. Ганна собиралась прийти завтра на чай. Но это будет завтра. А до завтра еще есть вечер. Вечер с Трихоном.

Перед выходом Тиса промокнула губы бальзамом и улыбнулась своему отражению. Зошик прав. «Очи» действительно сияют. Счастье снова переполнило ее сердце, разбежалось мурашками по телу, когда у крыльца появилась знакомая фигура. Трихон слегка склонил голову, говоря взглядом лучше слов. Миновав проходную, они выехали за ворота. И лишь обогнув часть, скрытые разросшимся ракитником, позволили себе приблизить лошадей и протянуть друг другу руки. Пальцы сплелись в ласковом прикосновении. Девушка сама не знала, почему желает хранить отношения в относительной тайне. А Трихон не спрашивал, просто поступал так, как она хотела.

Разомкнув руки с сожалением, они продолжили путь.

– В детстве я любила прятаться вон там, у старой крепостной стены, – Тиса показала Трихону тыловую ограду военной части, утопающую в чаще терновника. – Я обожала истории о Старовежской крепости и часто представляла себе, как она выглядела, когда была целой.

– Судя по размеру камней в кладке, это была неприступная цитадель, – предположил шкалуш.

– Да. И все, что от него осталось, – стена и фундамент. Ты бы видел, какие там ходы под землей! Я как-то из любопытства спускалась туда вслед за отцом. – Девушка вздохнула. – Это было грандиозное сооружение. Жаль, разрушена в последнюю Панокийскую. Осада длилась месяц, и они бы не сдались. Но панокийцы прислали вэйнов, и крепость за час была стерта с лица земли вместе с защитниками. – Она еще раз взглянула на стену и отвернулась. – Пятая святая не слишком разборчива и часто дает свою силу недостойным.

Трихон в задумчивости еще какое-то время созерцал остатки былой мощи.

– Да, ты права, – сжал он губы, подстегнув Буя, – есть личности, которые используют благословенный дар во вред другим людям.

За разговором дорога показалась короткой. Через полчаса они прибыли на знакомое место. Спешились. И долго стояли обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Потом все же вспомнили о рысаке. Голодная кошка в этот раз подошла ближе прежнего, и Тиса так этому обрадовалась, что бросилась Трихону на шею, как маленькая. Парень закружил ее в объятиях. Когда древний скрылся в степи, они вернулись к лошадям.

– Правда любопытно, что он здесь делает? – спросила Тиса. – Ведь рысаки в основном обитают на севере империи. Но как же замечательно, что он к нам залетел. Жаль только, что Ганна и Зоя не видят.

Подумав о Зое, вспомнила о каховике. Трихон, словно прочитав ее мысли, задал вопрос:

– Кстати, ты мне еще не сказала, как мы собираемся достать каховик?

Войнова закусила губу.

– Ландус через полторы недели едет в Ижеск за товаром, и я…

Она поведала свой план.

– Ты хочешь продать отцову бричку? – хохотнул шкалуш. – И кто мне тут говорил о моральных принципах?

– Поможешь?

– Конечно, – без раздумья ответил он, глядя на нее с нежностью.

На душе отлегло. Тиса не сомневалась, что он поймет. И все же теперь знала наверняка, что Трихон на ее стороне. Хоть и чистотой эта сторона не блещет.