Анна Невер - Обжигающий след

Девушка замолчала.

Скрипнуло кресло. Лазар поднялся, чтобы подойти и встать рядом с дочерью.

– Я только сегодня вспомнила, – задумчиво добавила она. – В энциклопедии на предпоследней странице есть короткая заметка, в ней сказано: есть другие древние существа. Из испода. Порой они проникают в наш мир случайно. Но бывает и так, что их вызывают посредством вэи, хоть это и запрещает Вэйновий. Похоже… – Тиса повернулась и взглянула на отца. Тот, заложив руки за спину, бесстрастно смотрел в окно. – …что колдун вызывал изнаня.

Капитанская дочь запнулась и замолчала, не видя внимания к своим словам. Фигура родителя была похожа на каменное изваяние. Вздохнула… и почему она думала, что он воспримет ее слова всерьез или вообще услышит? Глупая… а ведь на какой-то миг показалось, что между ними может быть нормальный разговор.

Некоторое время она ждала, слушая тишину.

– Я знаю, ты всегда с недоверием относился к моему дару, – сказала Тиса скорее уже себе, чем родителю. – Извини, что отняла у тебя время.

Собираясь покинуть кабинет, она зашагала в сторону выхода.

– Все иначе теперь, – неожиданно услышала голос за спиной.

Тиса замерла, затем обернулась.

– Эта слепота, которая заставляет меня носить эти два стекла, – отец, опустив голову, глядел на очки в своих руках, – она ничто по сравнению с глухотой, которой я грешил все эти годы со смерти…

Он не произнес имени. Повертев еще какое-то время очки, он засунул их во внутренний карман мундира. Войнова приблизилась к отцу.

– Нет, слышу я отлично, Тиса. Это другая глухота, – скривил он губы, снова уперев глаза в ночь за окном.

Девушка застыла в немом удивлении. Единый! Не может быть! Отец извинялся… Он извинялся перед ней, неумело, как мог.

Лазар какое-то время собирался с духом, сжав челюсти, прежде чем продолжить.

– Ты верно сказала тогда: где я был все это время? Я… я как постыдный трус и себялюбец… – мужчина затряс головой, не в силах больше вымолвить и слова.

Лицо его покраснело, морщины на лбу прорезались явственнее.

Девушка шагнула к отцу и тронула его за рукав мундира.

– Оставь, пап. Я все понимаю. И давно простила, – произнесла она, стараясь заглянуть ему в глаза.

– Но я себя – нет.

Опустив волевой подбородок к груди, он угрюмым седым утесом стоял перед нею. И тишина мирила отца с дочерью лучше любых слов…

В лампе зашипел огонек, готовый погаснуть, и привлек к себе внимание. Отец поднял колбу, а дочь поправила фитиль.

– Если твои догадки верны… – Тиса увидела глубокую складку меж седых бровей. – То дело еще хуже, чем я себе представлял. Значит, вэйн – отступник…

– Да. – Она чувствовала единение с родителем как никогда прежде.

– Пещера. Это могли быть Теплые. Возможно, совсем рядом, – капитан задумчиво ущипнул подбородок. – Изнань. Ты его видела?

– Нет, и даже не знаю почему. Может быть, он невидимый. Такие бывают?

– Не знаю, – отец покачал головой. – Дочь, если видения еще… – он запнулся.

– Посетят меня?

– Да. Буди меня сразу же. Немедленно. – Девушка кивнула. – Всю жизнь я точно знал, с каким врагом имею дело. Но это что-то новое.

Лазар взглянул на дочь тяжелым взглядом.

– Задвинь засов, Тиса. – Видя на лице девушки немой вопрос, добавил: – Так надо.

Она выполнила просьбу.

Капитан скинул с плеч мундир и бросил его на спинку кресла. Затем принялся расстегивать пуговицы сорочки.

– Слава провидению, ты столько времени проводила в чертовом лесу и не наткнулась на отступника. Я надеюсь, эта штука на самом деле сильный оберег.

Он распахнул рубашку, открывая взору дочери белую грудь с бледно-голубой наколкой. Она не отличалась замысловатостью: полуразвернутая спираль, будто кто-то сделал набросок раковины улитки. Сколько Тиса себя помнила, рисунок всегда украшал грудь отца.

– Я хочу отдать его тебе.

Девушка сморгнула.

– Что именно?

– Это.

Тиса наблюдала, как капитан поднес палец к груди, будто указывая на себя, и приказал:

– Развяжись.

Он повторил это слово три раза. Ничего не происходило. А дочь уже забеспокоилась о здравости рассудка батюшки.

– Погоди, – отец, хмурясь, выставил ладонь. – В чем дело? – пробурчал он себе под нос. – У Елены это сразу получалось. Может быть… – Он снова указал на себя и произнес: – Развяжись именем святой Вэи!

В тот же миг, к удивлению Тисы, голубая линия наколки дрогнула, зашевелилась подобно живому существу. Внешний кончик спирали оторвался от тела и нитью потянулся к пальцу капитана, затем змейкой ловко обернулся вокруг фаланги. С каждым новым витком нити с груди мужчины стал пропадать рисунок, и вскоре он бесследно исчез с кожи, а палец отца стал похож на катушку.

– Удивительно, – прошептала Тиса.

– Подойди ко мне, – скомандовал родитель.

– Нет, – решительно замотала головой девушка, вдруг сообразив, что он хочет сделать. – Это твой оберег! Мама отдала его тебе. Тебе нужнее. Я не возьму!

– Молчи, – прогремел отец. – Я и так всю жизнь делал все, чтобы потерять тебя. У меня это почти получилось. Когда тебя принесли с чертового озера, я понял, что чуть не лишился того единственного, что она мне доверила после смерти.

Рука с мотком нити на пальце дрогнула.

– Я поздно это понял, дочка. И в этом моя вина. Но сейчас я могу хоть что-то сделать для тебя. Позволь мне эту блажь. Прими оберег.

Какое-то время отец и дочь смотрели друг на друга. Тиса была не в восторге от перспективы носить на себе вэйновскую штуку, но после такого перемирия с батюшкой она не могла отказать ему и смирилась.

– Хорошо.

Указательный перст родителя застыл в двух пядях от ее плеча.

– Завяжись именем Вэи и ее дракона Вэмовея.

И тут же с него исчезло первое колечко. Кончик живой нити скользнул под рукав девушки. Тиса совершенно ничего не ощущала, лишь, затаив дыхание, следила за «змейкой».

– Чем не колдун, – устало произнес отец.

Тиса улыбнулась, но скорее не шутке, а близости родного человека. Такой редкой до сего дня.

Нить с пальца исчезла. Войнова высоко задрала рукав и рассмотрела темно-синюю спираль на своем плече. И не скажешь, что волшебная вещь, на вид самая простецкая наколка. Словно только что из-под иглы.

– Так мне будет спокойнее.

– Спасибо, – поблагодарила Тиса. – И все же зря ты отдал оберег.

Капитан отмахнулся. Не выдержав, она шагнула к батюшке и порывисто обняла. Он развел руки, не зная, можно ли касаться плеч дочери. Затем, решившись, похлопал ее по спине.

Тиса отстранилась, скрывая неожиданно повлажневшие глаза, а отец прочистил горло внезапным кашлем.

– Ты не помнишь, а мамины часы, они для чего? – спросила она, желая сменить тему разговора.

– Там что-то с памятью связано. Но точно не помню, дочка.