Анна Невер - Обжигающий след

– Опять соколики на совет слетелись.

Коридор опустел. Тиса вернулась в столовую, вся обращенная в свои мысли. До нее постепенно доходил смысл услышанного.

– Лесник. Ну конечно! Это был он, – прошептала она.

Топор, тот самый топор, что отшельник так любил с угрозой вгонять лезвием в пень. Единый! Она видела последние секунды жизни Афонасия Шишкаря! Войнову замутило, и она поторопилась пройти на кухню – глотнуть из кружки холодной ключевой воды и хоть немного смочить лоб и шею мокрой ладонью.

В столовой Камилла искала на нижних полках буфета вазочку для варенья. Чтобы не вызвать вопросов, хозяйка поблагодарила за завтрак и быстро прошла в гостиную. Постаралась привести мысли в относительный порядок, но все же не смогла справиться с неясной тревогой, которая уже устроилась в груди, словно гадюка под корягой. Трихон здесь, рядом, поговорить бы с ним. Пусть даже придется сказать ему о своем ненормальном даре. Тиса посмотрела на трактат.

Через минуту она снова была на своем посту в библиотеке, надеясь, что получится перемолвиться с парнем словом.

Дверь кабинета распахнулась.

– Все понял, господин капитан. Никого не выпускать из города без особого на то вашего разрешения.

– Отнеси начальнику таможни, а это Лаврентию.

– Будет сделано.

Тиса прижалась к стене и пропустила посыльного паренька, который выбежал из кабинета, на ходу распихивая депеши по карманам куртки.

– Так вы думаете, это убийства, капитан? – удивленный голос Гора.

– А ты сомневаешься? – едкий вопрос Витера.

– Темное дело, – задумчивый бас Кубача.

– Пятнадцать минут на сборы. Поглядим, что там на самом деле. – Капитан заметил дочь и нахмурился: – Я сейчас занят, Тиса. Что ты хотела?

– Книгу вернуть, – Войнова показала трактат в своих руках и с поднятым подбородком прошествовала к книжным стеллажам.

Военные направились к выходу. Шкалуш держался последним, чтобы оказаться с ней рядом.

– Тиса, что случилось? – встревоженно спросил парень, вглядываясь в ее лицо.

– Со мной ничего, но эти несчастные, – прошептала, взяв парня за руку. – Трихон, кто-то убивает людей! Я должна об этом с тобой поговорить.

– Ты права, сейчас непростое время, – он перехватил узкую ладонь и на миг прижал ее к сердцу. В глазах промелькнуло что-то, чему Войнова не нашла объяснения. – Слушай меня очень внимательно! Не покидай города ни под каким предлогом. Слышишь? Будь в людных местах. Обещай!

– Хорошо, – закивала она. – Трихон, я…

– Якшин, ты где застрял?! – Кубач окликнул подчиненного.

– Мне пора, – с сожалением прошептал шкалуш, отпуская девичью руку.

– Трихон! – Тиса сделала несколько шагов вслед за ним.

– Скоро мы будем вместе, подожди немного, – пообещал напоследок парень, прежде чем развернуться и выбежать из библиотеки, догоняя остальных.

– Будь осторожен, – прошептали губы, но ее слова уже никто не слышал, кроме нее самой.

Отряд возвратился после полудня. Без Трихона. Было глупо надеяться, что шкалуша не отправят назад в станицу. Смурые лица вернувшихся военных говорили сами за себя.

Отец заперся на час со старшинами и не выходил из своего кабинета. Затем дверь в него захлопала непрестанно. Бегали посыльные. Зачастили посетители. Тиса видела Зарая Климыча с таможенниками, Лавра с Нестором Обло, Кузьму Ильина с сыновьями, земли которого лежали близь опушки. Большого страха на их лицах не было, скорее беспокойство и любопытство – желание узнать о «жуткой новости» из первых рук. Тиса с Камиллой сидели в столовой и поглядывали в коридор. Во двор хоть не выходи – все жужжали лишь об одном. Поддавшись общей тревожной суете, Войнова удалилась в гостиную и написала письма Кошкиным и Лисовым, в которых рассказала что знала и просила быть осторожными, все же случай из ряда вон. Несмотря на скверный характер покойного, Тиса лесника жалела. Зажав в руке письма, она вышла на крыльцо. И снова застала за россказнями Егора, который на сей раз развлекал молодых прачек.

– Слыхал, лесника нашли под стрехой. И только по одеже евоной и признали старикана.

– Единый заступник! – прачки осенили себя святым знамением.

– Да, барышни. А еще, – загадочно произнес новобранец, подняв указательный палец в мелких порезах, темный от чистки картофеля, – там след есть.

– Человеческий? – одновременно спросили прачки.

Заметив капитанскую дочку, паренек вначале вжал голову в плечи. Затем понял, что его не собираются ругать, а ждут ответа, выпрямил спину и заговорил храбро.

– В том-то и дело, что нет, – ухмыльнулся новобранец. – Незнамо чей. Громадный, как энта лохань с бельем в ваших белых ручках, барышня. Говорят, похож на клеверный лист.

Егор пальцами начертил в воздухе фигуру. Видя, как эффектно вытянулись лица девушек, он продолжил шепотом, наводящим ужас:

– Знаете, о чем думаю, барышни? Помяните мое слово. Это чудовище исподне бродит по увежьему лесу! Верно вам говорю! Оно и сожрало тех волков, а потом и четверых каторжан. Затем ему показалось мало, и оно закусило стариканом-отшельником. Вот был у нас случай на деревне…

Ну, снова-здорово.

– Егор! – крик Камиллы подорвал новобранца с места и унес в сторону кухни.

Тиса вдруг ощутила сильное беспокойство. Егор сумел-таки расшатать ее воображение. Ноги сами понесли девушку в лазарет, но, к ее горькому сожалению, лекаря в лечебнице не оказалось. Вероятно, старик, услышав страшную новость, отправился к брату. От Глафиры Тиса с облегчением узнала, что Бореньку еще утром забрала Софья. Слава Единому, хоть мальчик выздоровел.

Войнова отнесла письма Цупу и вернулась в дом удрученная. За ее отсутствие Егор своей болтовней уже до смерти успел напугать Камиллу. Стряпуха, бледная как мышь из муки, охала, то и дело повторяя, что ее сынок на следующей неделе идет в станицу, а там по лесу рыщет кровожадное чудовище! Дом словно сошел с ума. Собирая последние крупицы терпения, Тиса сходила за успокоительной настойкой. Напоив стряпуху и приняв стаканчик сама, почувствовала, как тревога утихает. Чтобы вернуть настойку на место, она поднялась в свою комнату. Но увидев, какой кавардак в тумбочке, наоборот, выгребла из нее все на пол, намереваясь навести порядок. Ее внимание привлек зеленоватый пух древоеда. Девушка подняла его и помяла в руке, чувствуя, как быстро согревается ладонь. Где же этот зеленый бродит сейчас? Она постаралась припомнить, какой у этого древнего след – кажется, тоже похож на трилистник. В задумчивости подошла к сосновому столику и, открыв ящик, положила пух в шкатулку к маминым шпилькам.

За окном поздний вечер постепенно набрасывал на город сеть из сумрака. Девушка поджала губу, глядя через стекло на опустевшую дубовую рощу. С приближением ночи мысли о видении подтачивали ее нутро, и Тиса в который раз пожалела, что ей не удалось рассказать Трихону о том, что ее мучает. Их разговор оказался до ничтожного коротким. Оставалось одно. Отец. Все же родитель должен ее выслушать, пусть она в очередной раз выставит себя полной дурой.