Гарт Никс - Сабриэль

– Собственно, самый лучший пилот – это Риэлле, – уточнила одна из близняшек, указывая на вторую девушку. – Но поскольку ей понадобится Бумажнокрыл, чтобы вернуться домой, необходимы два Бумажнокрыла, и…

– Санар тоже прилетела, – продолжала Риэлле, указывая на сестру.

– Словом, мы обе, – хором закончили они. – Однако времени у нас мало. Вы можете взять ало-золотой Бумажнокрыл… мы расписали его королевскими цветами, когда узнали обо всем на прошлой неделе. Но сначала о теле Керригора.

– Да, – кивнула Сабриэль.

Керригор – враг ее отца, враг ее семьи, враг всего королевства. И ей предстоит с ним расправиться. Это ее бремя, и не важно, сколь оно тяжко и сколь слабы сейчас ее плечи; это ее бремя, ей его и нести.

– Его тело в Анцельстьерре, – промолвили близнецы. – Но через Стену мы видим плохо, так что карты у нас нет, названий мест мы не знаем. Нам придется показать тебе, а тебе придется запомнить.

– Да, – согласилась Сабриэль, точно бестолковая ученица, обещающая решить задачу, которая ей совершенно не по силам. – Да.

Клэйры кивнули и снова заулыбались, сверкнув на диво белыми, ровными зубками. Одна из них – возможно, Риэлле, Сабриэль уже запуталась, кто из них кто, – извлекла из струящегося рукава платья фиал прозрачного зеленого стекла. При этом на мгновение сверкнула магия Хартии – верный признак того, что прежде никакого фиала там не было. Вторая девушка – возможно, Санар – достала из рукава длинную палочку слоновой кости.

– Готова? – одновременно спросили они друг друга и хором ответили «да», пока Сабриэль, едва живая от усталости, еще только пыталась понять, о чем речь.

Риэлле вытащила пробку со звучным хлопком и одним быстрым движением выплеснула содержимое сосуда, проведя им ровную линию над землей. Санар так же проворно подхватила палочкой струящуюся жидкость – и та застыла прямо в воздухе, образовав прямоугольник из прозрачного льда. Замерзшее окно повисло прямо перед Сабриэль.

– Смотри, – велели девушки, и Санар тронула ледяное оконце своей палочкой.

Прозрачная поверхность затуманилась, на краткий миг в ней проступила картина метели, затем промелькнула Стена, затем картинки задвигались, точно фильм, снятый из окна машины на ходу. В Уиверли-колледже синематограф не жаловали, но Сабриэль посмотрела немало кинолент в Бейне. То, что показывало волшебное окно, очень походило на одну из них, только цветную и звучащую, как если бы девушка находилась на месте событий.

В окне появились обычные анцельстьеррские угодья – бескрайние поля созревшей пшеницы. Неподалеку стоял трактор, тракторист болтал с приятелем, сидящим в телеге, два коня-тяжеловоза в шорах стояли смирно.

Изображение сфокусировалось на мужчинах, незримый наблюдатель словно обошел их кругом, уловив обрывок разговора, и двинулся дальше – по дороге, вверх и вниз по холму, через рощицу и до перекрестка, где грунтовая дорога пересеклась с более важной, вымощенной щебнем. Здесь стоял какой-то знак, «глаз», или что бы это ни было, придвинулся почти вплотную, изображение увеличилось, знак заполнил собою все ледяное оконце. «Уиверли 2½ мили», – гласил он, направляя путешественников по главной дороге. «Глаз» стремительно двинулся по указателю, к деревне Уиверли.

Несколько секунд спустя движение замедлилось и взгляду явились знакомые строения Уиверли: кузница, она же по совместительству механическая мастерская, трактир, нарядный домик констебля с синим фонариком. Все эти картинки были Сабриэль хорошо знакомы. Девушка велела себе сосредоточиться: наверняка ведь «глаз», показав ей ориентиры, теперь быстро сместится в неведомые ей части Анцельстьерра.

Но картинка по-прежнему двигалась очень медленно. Со скоростью пешехода «глаз» проскользил через деревню и, свернув с дороги, проследовал вдоль верховой тропы к лесистому холму под названием Привал. Красивая возвышенность, ничего не скажешь, – тут раскинулась плантация пробковых деревьев, среди которых встречались по-настоящему древние. Единственной здешней достопримечательностью было прямоугольное каменное строение на вершине холма, какое-то древнее захоронение… ах, значит, это оно и есть… Картина изменилась, теперь изображение сфокусировалось на гигантских серо-зеленых камнях, квадратных и хорошо подогнанных друг к другу. Относительно недавний новодел, как Сабриэль запомнилось по урокам краеведения. Этим искусственным руинам чуть меньше двухсот лет. Она даже как-то раз собралась туда прогуляться, но в последний момент отчего-то передумала…

А картинка снова изменилась – словно провалилась сквозь камень, канула вниз сквозь скрепляющий камни раствор, зигзагами запетляла между каменных блоков и оказалась в самой глубине – в темной погребальной камере. На мгновение ледяное оконце потемнело, но тут же вспыхнул свет. В камере покоился бронзовый саркофаг, по металлу прихотливо вились письмена Свободной магии – искаженная пародия на знаки Хартии. «Глаз», старательно избегая этих движущихся письмен, пронзил бронзу. Внутри лежало тело – живое тело, спеленатое Свободной магией.

Видение сдвинулось, с трудом, дергаными рывками сместилось к лицу погребенного. В фокусе проступили черты, отнюдь не лишенные красоты, – так Керригор выглядел при жизни. А еще человеческое лицо Рогира явственно свидетельствовало о том, что они с Оселком – сыновья одной матери.

Сабриэль не отрывала глаз от ледяной поверхности: сходство между братьями отталкивало ее и завораживало; и тут изображение резко затуманилось, стремительно закружилось, растеклось серыми сумерками; послышался шум воды. Смерть. Что-то огромное и страшное шло вброд против течения – неровно вырезанный кусок тьмы, бесформенный, безликий, только два глаза горели потусторонним пламенем. Чудовище, похоже, заметило ее в ледяном окне и неуклюже подалось вперед, две его лапищи, точно грозовые тучи, потянулись к ней…

– Абхорсеново отродье! – завизжал Керригор. – Твоя кровь прольется на камни…

Казалось, лапы эти того и гляди просунутся сквозь окно, но внезапно лед пошел трещинами, осколки осыпались беспорядочной грудой и тут же начали таять.

– Ты видела, – хором произнесли близнецы. Это не было вопросом.

Сабриэль кивнула, дрожа всем телом. Она все никак не могла отрешиться от мысли о поразительном сходстве между Керригором, каким он был при жизни, и Оселком. Где же разошлись их пути? Что заставило Рогира свернуть на дорогу, которая много лет спустя превратила его в кошмар по имени Керригор?

– У нас есть четыре минуты, – возвестила Санар. – Пока не подоспели работорговцы. Помочь тебе перенести короля на твой Бумажнокрыл?

– Да, будьте так добры, – кивнула Сабриэль.