Гарт Никс - Сабриэль

– Заплатить кровью все же придется, – раздался хрусткий нечеловеческий голос. Очень знакомый голос, хотя и не тягучая, искореженная речь Керригора… а жуткие интонации, памятные по той ночи в Усыпальнице, когда сгорел Бумажнокрыл.

Быстро-быстро заморгав, Сабриэль отползла подальше от звука, огибая саркофаг. Голос зазвучал вновь далеко не сразу, но девушка чувствовала – он надвигается: воздух потрескивал и гудел при его приближении.

– Осталось доставить последнюю ношу, – промолвило существо. – Тогда договор будет исполнен и я смогу перейти к воздаянию.

Сабриэль снова заморгала – по лицу ее катились слезы. Зрение медленно возвращалось: перед глазами вставала размытая картина в разводах слез и первых лунных лучей, что струились сквозь проломы в стене; картина, заляпанная красной пылью размолотых кирпичей.

Все чувства Сабриэль криком кричали внутри нее. Тут и Свободная магия, и мертвые, и опасность повсюду вокруг…

Существо, что прежде было Моггетом, полыхало ярким пламенем в каких-нибудь пяти ярдах. Оно казалось более приземистым, нежели в прошлый раз, но столь же бесформенным: комковатое, грузное тело на столпе, сотканном из бешено кружащихся вихрей силы, медленно двигалось к ней.

Какой-то солдат внезапно подскочил к нему сзади и вонзил меч глубоко в спину чудовищу. Существо словно бы не заметило, а вот солдат взвыл и вспыхнул белым пламенем. Секунда – и он сгорел дотла, а меч расплавленным сгустком металла стек на пол, опалив толстые дубовые половицы.

– Мое дело – доставить тебе меч Абхорсена, – промолвило существо, бросая на пол какой-то длинный, смутно различимый в темноте предмет. – И колоколец по имени Астараэль.

Колокол существо положило со всей осторожностью; прежде чем потонуть в море пыли, Астараэль сверкнул серебряным блеском.

– Иди сюда, Абхорсен. Давненько мы не виделись.

Существо расхохоталось – точно спичкой чиркнули – и двинулось в обход саркофага. Сабриэль потянула с пальца кольцо и отступила на шаг-другой, так, чтобы между нею и существом все время находился саркофаг. Девушка лихорадочно размышляла. Керригор уже рядом, но, может быть, она успеет снова превратить эту тварь в Моггета и завершить погребальный обряд…

– Стоять!

Слово прозвучало так, что Сабриэль показалось, будто мерзкая рептилия лизнула ее языком по лицу, но в голосе этом ощущалась немалая сила. Сама того не желая, Сабриэль застыла неподвижно, равно как и пылающее огнем существо. Прикрывая глаза от слепящего света, она попыталась рассмотреть, что происходит позади него, в противоположном конце зала. Впрочем, она знала и не видя.

Это пришел Керригор. Солдаты, оборонявшие двери, лежали мертвыми повсюду вокруг него – бледными островками плоти посреди моря тьмы. Зримого облика у Керригора не было, но в густой чернильной кляксе его присутствия проглядывали смутно человеческие черты: глаза – вспышки белого пламени и разверстая пасть, обрамленная мерцающими угольями, красными, как запекшаяся кровь.

– Абхорсен – мой! – прокаркал Керригор. Голос его звучал гулко и отчего-то тягуче, как если бы слова с бульканьем вытекали наружу, точно смешанная со слюной лава. – Оставь Абхорсена мне.

Бывшее прежде Моггетом существо с потрескиванием сдвинулось снова, белые искры так и разлетались позади него, точно крохотные звездочки.

– После стольких лет ожидания я не уступлю свою месть другому! – прошипело оно, срываясь на пронзительный вой, чем-то смахивающий на кошачий.

И бросилось на Керригора, сверкающей электрической кометой врезалось во тьму его тела, впечаталось в его теневидную сущность, точно молоток, отбивающий мясо для жарки.

В первое мгновение никто не двинулся с места, столь внезапной оказалась атака. Затем темный силуэт Керригора медленно сгустился снова, длинные щупальца губительной ночи обвились вокруг сияющего врага, душа и поглощая его с неумолимой алчностью спрута, пытающегося раздавить черепаху с блестящим панцирем.

Сабриэль в отчаянии заозиралась в поисках Оселка и магистры Гринвуд. Кирпичная пыль все еще висела в подсвеченном луной воздухе, медленно оседая на пол, точно смертоносный, цвета ржавчины газ. Разбросанные тут и там тела словно бы пали жертвой этого удушливого яда. Но нет, они погибли от падающих кирпичей или деревянных осколков и щепок от разбитых вдребезги скамей.

Первой Сабриэль обнаружила магистру: та лежала на боку, свернувшись калачиком, в двух шагах от девушки. Любой другой подумал бы, что она просто потеряла сознание, но Сабриэль умела распознавать смерть. В наставницу угодила длинная и острая, как стилет, щепка от поломанной скамьи – твердое, как железо, дерево пронзило ее насквозь.

Но Оселок был жив, Сабриэль знала это. В самом деле, вот он полусидит, привалившись к груде битого кирпича, и в глазах его отражается лунный свет.

Она подошла к юноше, огибая трупы и завалы камня, лужи свежепролитой крови и безмолвных, отчаявшихся раненых.

– У меня нога сломана, – проговорил Оселок, кусая губы от боли. Он кивнул на пролом в стене. – Беги, Сабриэль. Пока он занят. Беги на юг. Живи обычной жизнью…

– Не могу, – тихо ответила девушка. – Я – Абхорсен. Кроме того, как ты сможешь убежать со мной, у тебя ж нога сломана?

– Сабриэль…

Но Сабриэль уже отвернулась. Она подобрала Астараэль, опытной рукой придерживая его язычок. Но нужды в том не было; в колоколец набилась кирпичная пыль, и голос его смолк. Он уже не прозвонит верным, чистым звуком, пока его не вычистят, а для этого потребуется немало терпения, магии и отваги. Секунду Сабриэль глядела на него, а затем осторожно опустила обратно на пол.

Отцовский меч лежал всего лишь в нескольких шагах от нее. Девушка подобрала его и пригляделась к знакам Хартии, бегущим по лезвию. На сей раз они не складывались в обычную надпись, но гласили: «Клэйры провидели меня, Созидатель Стены выковал меня, король остудил меня, Абхорсен владеет мною, чтобы никто из мертвых не выходил в Жизнь. Ибо не их это путь».

– «Не их это путь», – прошептала Сабриэль.

Она приняла боевую стойку и обратила взгляд в противоположный конец зала, к извивающемуся пятну тьмы – Керригору.

Керригор, по-видимому, уже покончил с порождением Свободной магии, что прежде было Моггетом. Гигантское облако тьмы снова обрело цельность, язычки белого пламени или слепящее сияние уже не разрывали его в клочья.

Керригор замер на удивление неподвижно, и Сабриэль на мгновение понадеялась, что тот ранен. Но тут накатило страшное осознание: Керригор переваривал… ни дать ни взять обжора после плотного обеда.

При этой мысли Сабриэль содрогнулась, ощущая во рту привкус желчи. Впрочем, ее участь окажется столь же незавидной. И ее, и Оселка возьмут живыми и не дадут умереть до тех пор, пока кровь их не хлынет из взрезанного горла там, внизу, во тьме хранилища…