Марина Комарова - Враг хозяина штормов

— А сердце-то полуживое, — скрипящий шепот, — куда ж ты?

Враг ударил, я захлебнулся от боли. Хотелось завыть, но голос куда-то пропал, удалось лишь захрипеть. Когти разодрали покрытую льдом кожу, порвали мышцы, потянулись к сердцу.

Откуда-то издалека полилась хрустальная мелодия флейты. Мягкая и нежная, наполненная солнцем и огнем. Она топила лед, укутывала от мороза меховым плащом, снимала боль. Когти больше не шевелились, но и не выпускали меня. Флейта пела громче и настойчивее, желала прогнать ледяную злобу, растопить чужую ярость.

Хриплый крик — нечеловеческий, полный ненависти и боли — и меня с силой отшвырнули в сторону.

Я резко открыл глаза и сел на постели. Ночь, лунный свет, еле слышные стоны. Оковы кошмара рассеялись в тот же миг, когда я понял, что стонет Арве. Кинувшись к мальчишке, увидел, как тот мечется на постели. Успел заметить, что флейты из рук он так и не выпустил, сжимая ее побелевшими пальцами.

— Арве! Арве!

На зов он не откликнулся, пришлось легонечко встряхнуть. Стон прервался, Арве шумно выдохнул и открыл глаза. Обвел затуманенным взглядом комнату, увидел меня, неосознанно прижал флейту к груди.

— Оларс? — Его голос был еле слышен.

— Все в порядке, это был только сон, — тихо произнес я, успокаивающе погладив его по руке.

— Зачем… — Слова явно давались ему с трудом, а глаза застилала пелена навернувшихся, но не пролитых слез. — Зачем ты туда пошел?

— Арве, это всего лишь сон…

Фоссегрим мотнул головой, словно не желая меня слушать:

— Я едва успел, Оларс, там опасно. — Арве выдохнул, и только сейчас я заметил, что он весь дрожит. Но не от холода, а от пережитого ужаса.

Почему-то вспомнился упрямившийся Аян. Возможно, и не зря он уперся.

— Ну все, успокойся. — Мягко отобрав флейту, я аккуратно привлек мальчишку к себе. — Все в порядке. Это сон.

Он замер, прижался испуганным зверьком.

Отложив флейту в сторону, я начал осторожно поглаживать его по волосам. Ночной кошмар сам по себе неприятен, а фоссегрим твердо уверен, что это не простой сон, — вон как прижимается, будто хочет спрятаться.

Сам я испуга уже не ощущал. Когда нужно думать о другом, про себя забываешь. Но происходящее мне однозначно не нравилось.

Со двора послышалось ржание. Я сразу дернулся, но потом сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Коней здесь много, голос Аяна звучит иначе. А оставлять мальчишку одного — нельзя. И где утбурды носят этого Йорда?

Не знаю, сколько мы так просидели, но Арве не сказал ни слова и не шевельнулся. Кажется, кошмар его сильно испугал. Однако через время дыхание мальчишки стало тихим и ровным. Как ему удалось уснуть в таком положении — ума не приложу. Еще посидев так некоторое время, я осторожно уложил фоссегрима на кровать, укутал в шерстяное одеяло и, поразмыслив, положил рядом флейту и вернул оберег Волчьей пророчицы.

Со двора вновь раздалось ржание — тревожное, зовущее.

Нахмурившись, я подошел к окну и выглянул — ничего, пустой двор, все спят. Даже собака Асгейра — огромный серый волкодав — спокойно сидела у забора. Хотя… я пригляделся. Какое-то странное движение возле конюшни. Но это не конь. Человек и…

Бросив короткий взгляд на мирно спящего Арве, я подошел к своей кровати, быстро оделся и вышел за дверь. Выспаться все равно не удастся, а здесь и впрямь происходит что-то не то. Спустившись по лестнице и пройдя темный зал, я вышел на улицу.

Прохлада, напоенный ночными звуками воздух, легкий ветерок, шевелящий листья деревьев. Тишь да гладь, только вот все равно здесь что-то неладно. Я направился к конюшне. Может, догадка неверна, и под лунным светом толком никого не разглядеть, но чутье подсказывало, что я не ошибаюсь. Повязка с желтыми камнями, слабо мерцавшими даже во тьме, могла быть только у одного человека.

Я увидел, как Рангрид вышла из конюшни, повела плечами, вздохнула и вдруг развернулась.

— Ой! — невольно вырвалось у нее, девушка тут же прикрыла рот рукой, глядя на меня во все глаза.

— Что-то не так? — невинно поинтересовался я.

Она чуть нахмурилась, тряхнула головой, по плечам рассыпались красно-рыжие пряди. Сама в простом платье, а сверху накинут плащ. Значит, тоже выбегала, одеваясь наспех.

— Ты почему не спишь?

Странный вопрос. Я пожал плечами и посмотрел на небо, любуясь луной и драгоценной россыпью звезд.

— Кошмары снятся. Пошел к тебе за целебником, да только не застал.

Рангрид прищурилась — она явно не верила. Но при этом еще чего-то не могла понять. Будто тот, кто не спит ночью, — преступник и злодей, творящий неправедные вещи. Хотя сама она тоже бродит по двору.

— А что тебе снилось? — Ее голос прозвучал странно, напряженно.

— Убить меня хотели, — ответил я правду, внимательно глядя на девушку. Ее лицо и впрямь изменилось: по нему пробежали непонимание, ужас и неверие. — Рангрид, — вкрадчиво произнес я, подходя ближе и беря красавицу за локоть, — ты знаешь куда больше, чем говоришь. Может, поделишься?

Она вспыхнула:

— Да как ты!.. — Резко вырвала руку и хотела замахнуться, но я успел перехватить и сжать — не причиняя боли, но и не давая шевельнуться.

— А вот этого не надо.

Она выдохнула сквозь стиснутые зубы, снова бросила на меня недобрый взгляд, но потом вздохнула:

— Ладно…

Снова послышалось ржание. Мы одновременно повернули головы и замерли: совсем рядом — руку протяни и дотронешься — стоял конь. Словно сотканный из серебра, а глаза — лунный камень. Посмотрел на нас, прянув ушами, топнул копытом и замер.

По спине пробежал холодок, Рангрид ахнула и сделала шаг вперед.

— Стой, — выдохнул я.

Она неожиданно послушалась.

Нет, это не обычный конь — что-то иное: неясное и холодное.

Он еще раз посмотрел на нас, заржал и резко рассыпался серебристой пылью.

— Мертвый… — услышал я шепот чудесницы из Мерикиви. — Мертвый конь Лунного всадника.

Некоторое время мы молчали. Я покосился на Рангрид — она, казалось, забыла, где находится и кто с ней рядом. Лишь невидящим взглядом смотрела вперед, сжимая рукой у горла плащ, будто вмиг успела замерзнуть.

— Нам есть о чем поговорить, — заметил я.

Рангрид словно очнулась и посмотрела на меня.

В медовом взгляде смешались подозрение и… то, чего я раньше не замечал, — интерес.

— Это мое дело, — отчеканила она.

— И Нороа из Браннхальда тоже?

Она нахмурилась:

— Откуда ты… Хотя, кажется, догадываюсь. Пошли ко мне, здесь могут услышать.

Развернувшись, она быстрыми шагами направилась к дому. Я молча последовал за ней. Да уж, веселая ночка, ничего не скажешь. Но в том, что конь и Нороа имеют нечто общее, я был уверен. Больно уж одинаково появляются из ниоткуда и рассыпаются серебряной пылью.