Татьяна Зингер - Нас не существует

Что такое любовь?

В ящике стола, в коробочке из-под чая, Наташа спрятала коротенькое письмо, но, помня наизусть, проговаривала его шепотом.

Она понимала, что забыла лицо Кира. Чтобы его вспомнить, приходилось напрягать память. Только запах: травяной, свежий, как пахнет лес в прохладный день. Жаль, такие духи не продают в магазинах – она бы купила и нюхала их постоянно…

– Ты лентяй, Сережка! – мама махнула секатором у самого носа сидящего на подстилке отца. Тот отстранился и, не удержавшись, завалился на спину. Маминому веселью не было предела, даже когда папа потянул ее за ноги и она неловко упала.

Бабушка, завидев потасовку, рванула к ним и случайно задела дверью курящего на лавочке у сарая деда. Тот чертыхнулся, выронил сигарету, начал дуть на обожженную руку.

– Тебе больно? – закудахтала бабушка, обращаясь то ли к дочери, то ли к деду.

– Терпимо, только позвоночник ноет, – ответил за них обоих отец. – Спасибо за беспокойство.

На траве раскинулся папа, мама отряхивалась от земли, дедушка тряс ладонью. И неожиданно бабушка разрыдалась. Ее тут же побежали успокаивать: кто уверять, что ничего не случилось, кто вопрошать, что произошло. Даже дедушка утешал, даже папа, что было особенно странным. Наташа тоже подскочила. Очень не похоже на бабушку, так громко, в полный голос, выть и раскачиваться из стороны в сторону.

Но Раиса Петровна внезапно замолчала и сказала абсолютно спокойно:

– Я в порядке.

И ушла в дом.

Наташа отправилась за ней. Бабушка стояла перед круглым зеркалом в деревянной раме и стирала слезы со щек. Она натянуто улыбнулась, когда внучка подошла сзади и обняла за плечи.

– Не переживай, ребенок.

– Хочу и переживаю, – ответила Наташа, глядя на их отражение. – Ну, зачем ты так…

– Расчувствовалась – старым это позволительно.

– Ты не старая.

Раиса Петровна дотронулась до седой пряди, прищурилась, точно пыталась увидеть в зеркале кого-то другого.

– Если бы я могла сотворить чудо, то сделала бы все как раньше. Помирила бы нас с дедушкой, твою маму с папой никогда бы не разводила. Пусть бы все мы были счастливые. Да «бы» мешает… – Раиса Петровна щелкнула внучку по носу. – Кто нынче в моде у молодежи? Волшебники, ведьмы? Мы, помнится, вызывали всякую нечисть и просили исполнить наши желания. В любом случае магии нет.

Бабушка обтерла лицо краем фартука, а Наташа вышла к родителям и потянулась к отцу:

– Мир, – безапелляционно объявила она.

– Мир, – согласился папа и щелкнул дочку по носу.

Магия есть, но и человек способен на многое, если захочет. Наташа хотела воссоединить семью и начать решила с себя.

Следующим делом она написала сообщение Диме, в котором просила прощения. Не то чтоб от всего сердца, но нельзя дуться бесконечно.

Затем она долго сидела в беседке, ела черешню и крутила в пальцах веточки.

– Магии нет, ага… – бубнила девочка, словно убеждая кого-то. – Есть она, есть.

Но что толку?.. Люди не верят в волшебство и духов, но о них есть сказки и легенды – и духи, и колдуны существуют на самом деле.

Наташа перебирала сказанное когда-то давно Киром. Жаль, она забыла большинство из его слов. Запомнились какие-то глупые, несущественные детали: как прошел первый день рождения в качестве русалки у Марины, как Кир воровал у туристов кроссовки. Всплыли в памяти их походы к упырю Вене и за цветущим папоротником…

И тут девушка округлила глаза. Ее осенило!

На заброшенное деревенское кладбище она пришла спустя час. Небо затягивалось тучами, но Наташа не замечала непогоды. Похолодало и потемнело.

– Веня! – позвала Наташа, осмотревшись.

Все те же поваленные кресты, изъеденные насекомыми, дождями и ветрами. Где-то обломанные, где-то накрененные. Ни на одном не осталось фотографий. С треснутых могильных камней стерлись буквы. И люди, покоящиеся здесь, навсегда забыты. Один лишь склеп из белого камня стоял, как и прежде, нерушимой, могущественной громадой. Его трухлявая дверь покачивалась. Левая башенка окончательно развалилась. Тряпка, намотанная на шпиль правой, развевалась в такт ветру.

– Веня! – повторила девочка, кутаясь в ветровку.

Первая дождевая капля слезой скатилась по щеке. Девушка с раздражением смахнула ее и застыла, готовая ждать вечно. В глубине леса ухнул сыч. Высокая, нескошенная трава перешептывалась с ветром.

– Вениамин Спиридонович, мне очень нужно увидеть тебя. Пожалуйста!

– Да иду я, иду, – пробурчало из склепа.

Дверь заскрипела. Упырь не изменился. Вместо губ два шрама синюшного цвета. На месте левого глаза зияет пустая глазница. Одет в лохмотья. Кожа желто-зеленая, в животе дыра размером с футбольный мяч. Зато щеки толстые, вздутые. Зубастый рот оскалился.

– Кто нарушил мой покой? – недружелюбно вопросил он, и у Наташи затряслись поджилки. – Назовись!

Укусит ее – и все, поминай как звали.

– Наташа, – представилась девочка, отвесив легкий поклон в знак уважения, – я приходила сюда два года назад вместе с Киром…

Веня хлопнул себя по лбу. Удар получился со шлепком. Наташа приметила черные, длинные ногти на пальцах.

– Простите невежу за грубое обращение! Красавица, вот вы кто. Конечно, Наталья Сергеевна, как я мог запамятовать. Скажите-ка Киру при случае, что он – обманщик, коих свет не видывал. Забросил старого товарища.

Наташа поняла: Веня не в курсе. Она очень не хотела сообщать печальную новость, но выбора не оставалось.

– Вы с Киром дружили? – подступила Наташа издалека.

– Мне неведомо понятие дружбы, ибо любая дружба строится на эгоизме, а тот не присущ моему характеру. Мы с Киром придерживались теплых приятельских отношений, в которых каждый был волен как остаться, так и уйти. Он разрывает наш союз?

– Кира больше нет, – коротко сказала Наташа.

Она настолько свыклась с этой мыслью, что даже не замялась. Жестко, сурово, прямо. Девочка ожидала реакции, но упырь лишь опустил взгляд, всего на мгновение.

– Что ж, неплохой был парень. Наталья, к сожалению, до моих чертогов редко доходят новости. Что произошло? – И когда выслушал сбивчивый рассказ, изрек: – Погибнуть, защищая природу, не стыдно. Он исполнил свой долг с честью. Что ж, с какой тогда целью вы наведались в мою обитель скорби?

– Я… я…

Наташа плюхнулась на лавочку. Веня не дышал, но девушке чудилось: его гниющая грудь вздымается и опускается.

– Вы ведь колдун?

– Да, милейшая особа.

– А вы не можете… – она запнулась. – Оживить Кира?

Веня почесал в голове.

– Коль я умел бы оживлять… – на секунду в его голосе поселилась такое отчаяние, что у Наташи екнуло в груди. – Ваш покорный слуга бесполезен в этом деле, прелестное создание, уж извините меня.

Последняя надежда рухнула. Он не поможет, а значит, не поможет вообще никто. Кир мертв. Теперь окончательно и бесповоротно. Наташа разрыдалась. Она не хотела плакать при ком-то, но слезы катились из глаз, стекали по подбородку и капали на юбку. Все бесполезно! Волшебники есть, а чудес не бывает.