Салли Грин - Половинный код. Тот, кто умрет

Леджер и тут ничего не отвечает, только, не сводя с меня глаз, отхлебывает кофе. И замечает:

– Похоже, в светское начало разговора ты не веришь.

Я снова мешкаю.

– А ты?

– А я считаю, что для начала узнать друг друга поближе не помешает. – И он снова делает глоток. – Но, раз уж ты заговорил об этом, продолжим. Ты хочешь убить Сола… Положить конец его ужасному правлению. – И он смотрит на меня, заглядывает прямо мне в глаза, да так, словно читает мои мысли. – Ты думаешь, что убивать людей – правильно?

– Убить Сола – правильно.

– Я понимаю, что у тебя есть причины так считать и верить в это. Но, как сказал однажды мудрец, истины нет, есть лишь перспектива.

Я пытаюсь переварить это и начинаю:

– Я не…

– Это значит, что у меня может быть своя точка зрения на вещи и она ничуть не менее правильная, чем твоя.

– И какая же у тебя точка зрения?

– С моей точки зрения, Сол – человек неуравновешенный. Однако, с моей точки зрения, убивать его за это, как и кого бы то ни было другого, – дело нехорошее. Я вообще не верю в убийство, и, если бы я взялся помогать тебе сейчас, то стал бы пособником в убийстве. И не только Сола, а, скорее всего, еще многих людей.

– Ты помог бы мне выжить. А значит, помог бы тем, кого Сол еще не успел убить.

– То есть ради спасения каких-то неизвестных мне людей я должен принять участие в убийстве других людей, столь же неизвестных?

– Сам ты никого убивать не будешь. Их все равно убью я, так или иначе.

– Всех?

Я спотыкаюсь, вспоминая свой сон с бесконечной чередой Охотников, стоящих на коленях.

Леджер пристально смотрит на меня, и я чувствую себя так, словно он заглядывает мне прямо в мозг, видит мои мысли. Он говорит:

– И тебе не жалко их, Натан? Всех этих людей, которых надо убить?

– Они – зло.

– Так говоришь ты. Но разве жизнь не священна?

– Жизнь – это просто жизнь, а смерть – это просто смерть. Не преувеличивай. Мы все умрем. Но есть люди, цель существования которых – причинять боль другим.

– Возможно, что ты как раз из них. – Он все еще смотрит на меня.

Я пожимаю плечами и отвожу взгляд, но тут же смотрю на него снова и продолжаю:

– Я не герой, но я могу положить конец этой войне. А Альянс, если он победит, может дать людям стабильность, может даже помочь Белым и Черным Ведьмам жить в мире друг с другом.

– Ты считаешь, что Белые и Черные Ведьмы способны жить в мире и гармонии?

– Не знаю. Но попробовать стоит. Что угодно должно быть лучше того, как мы живем сейчас.

– Согласен, вот только во взглядах на пути достижения этой гармонии мы с тобой расходимся.

Леджер откидывается на спинку стула и продолжает:

– Знаешь, за долгие-долгие годы… – тут он делает паузу, дожидаясь, пока я сделаю удивленные глаза – доказательство того, что он очень молодо выглядит, потом продолжает, – я понял одно: все случается само собой, рано или поздно. И ничто, ни плохое, ни, к сожалению, хорошее, не длится вечно. Все эфемерно. Включая и нас.

– Значит, твой ответ – ничего не делай? Жди, когда все произойдет естественным путем?

– Как вариант. Ты бы мог предоставить Солу и Альянсу самим разбираться между собой, а сам нашел бы себе тихое местечко и стал бы там жить. Так и вижу тебя у реки, рядом деревья, горы… прямо как здесь, у меня в Монтане. – Он подается вперед и заглядывает мне в глаза. – Да, деревья точно есть. И река, но вот насчет хижины я не уверен. – Леджер протягивает вперед руку, чтобы коснуться меня. – Можно? – спрашивает он и тут же кладет свою ладонь поверх моей. – Ты интересный мальчик, Натан. Ты так молод, а магия из тебя так и брызжет. Твой дар могуч, и в то же время мал: он словно бы погребен под другими желаниями и эмоциями.

– Мне было о чем подумать в последнее время. Я учусь пользоваться другими дарами. Они нужны мне, чтобы найти Сола. Но и амулет мне тоже нужен.

– Вот мы и опять вернулись к тому, с чего начали.

Не зная, как на это отвечать, я говорю:

– Жизнь – смерть. Это я к тому, что система все равно протухла.

– Утратила равновесие, как сказали бы мы, старики, – отвечает он, а сам снова улыбается.

Я спрашиваю его:

– Почему ты так выглядишь? В смысле, зачем тебе притворяться молодым парнем? Я же знаю, ты не молода, да и не мужчина.

– Какая разница, кем казаться? Я думал, тебе будет легче говорить с кем-то, кто похож на тебя. К тому же быть молодым, здоровым и полным сил куда приятнее, чем наоборот.

– Когда к тебе приходила Ван, ты явилась ей в виде умудренной опытом женщины?

– Да, вообще-то именно так и было.

– А когда к тебе приходила Меркури?

– О, это было забавно. Как сейчас помню нашу встречу. Я принял облик Тетис, что совсем не понравилось Меркури. Слишком сильная конкуренция.

– Что это еще за Тетис такая?

– Посмотри как-нибудь в Интернете.

Я молчу, и он продолжает:

– Ты не любишь телефонов, компьютеров и всякого… электричества?

Я молчу, потом отвечаю:

– У меня от них шум в голове… вроде шипения.

– О, немногие из нас, Черных Ведьм, отличаются такой чувствительностью. Мне тоже пришлось с этим помучиться. Потом я научился не обращать внимания: так и жил, не обращая внимания, много лет, и был очень доволен тем, что живу и не обращаю внимания. Я размышлял об этом, медитировал над этим, медитировал вместе с этим. И наконец настал момент, когда, как говорится, лампочка вспыхнула.

– Понять не могу, о чем это ты.

Я перевожу взгляд с Леджер на вид за окном и спрашиваю:

– Где мы? Это ведь не настоящая Монтана, правда?

Он тоже смотрит в окно, но так, словно проверяет, затем, подумав, отвечает:

– А на вид совсем как настоящая.

Я уже не знаю, ни где мы, ни кто мы. Все вокруг в любой момент может рассыпаться иллюзией или растаять сном. Но Леджер, кажется, все-таки есть. Я отпиваю глоток воды из стакана. Она холодная и тоже вроде бы настоящая.

– Я рад, что ты пришел, Натан. У меня так редко бывают гости. – Он задумчиво улыбается, словно недоумевая, почему бы это. – Мы пропустили этап знакомства, но, как я уже говорил, я против убийства, против насилия. А в твоем прошлом, Натан, немало насилия, как и во всей твоей природе.

Леджер облокачивается на стол и берет меня за руку. Его рука холодная и сухая, но крепкая.

– И все же я верю в равновесие, в то, что наши дары лишь в гармонии способны достигнуть истинной силы. Натан, у тебя столько сил от матери, от отца и от самого себя, наверное, тоже. Но я не ощущаю в тебе никакой гармонии. – Он трет мою ладонь и заглядывает в нее. – У тебя длинная линия жизни, даже любопытно, до чего длинная… – Затем он смотрит на меня, и в его взгляде я вижу что-то вроде смущения. – И я чувствую, что твое будущее в конечном итоге исполнено покоя.

– В конечном итоге?