Салли Грин - Половинный код. Тот, кто умрет

Так я узнал свой дар. Через пару недель я понял, что могу заставить Джека не только выйти из автобуса, но и сделать еще много чего. Это было давно. В те дни люди иначе относились к… некоторым вещам. Я заставил его рассказать друзьям, что он предпочитает мальчиков; думаю, я всегда знал, что именно так обстоит дело, что, дразня меня, он только прикрывает настоящее положение вещей. Ему было семнадцать, как мне. Я думал, что я поступил очень умно. Это была первоклассная месть. – Леджер взглянул на меня. – Не знаю точно, что произошло потом. Помню, что он тоже сидел на передней площадке школьного автобуса, но не со мной. Вообще ни с кем. Потом он начал пропускать школу, а когда я видел его, лицо у него было в синяках. Я чувствовал себя виноватым, но не знал, как поправить сделанное. А еще несколько недель спустя он покончил с собой.

Есть ли моя вина в том, что он умер? Думаю, что да. Заслуживал ли он смерти? Нет. Был ли он воплощением зла? С моей тогдашней точки зрения – да, ведь он отравлял мне жизнь своими выходками. И все же я чувствовал себя виноватым тогда, да и сейчас тоже чувствую. Из-за меня умер человек. И тогда я поклялся, что никогда больше не использую свой дар во вред – ни ведьме, ни фейну, ни полукровке, ни кому бы то ни было.

– Это не твоя вина. Ты же не бил его и не превращал его жизнь в ад. Это сделали другие.

Леджер улыбается мне.

– Я знал, что ты так скажешь. И все равно, я использовал данную мне силу во зло.

– Общество должно было измениться. А не ты и не он. – Мы проходим еще немного, и я спрашиваю: – А эта история, она была на самом деле?

Леджер смеется, но на вопрос не отвечает. Вместо этого он говорит:

– На самом деле, обретя свой дар, я покинул дом и пустился по свету – встречался с разными людьми, думал, читал, учился. Нам говорят, что у одной ведьмы может быть лишь один дар, другие она может лишь похитить, но я начал сомневаться в этом. Целительство – тоже дар, а ведь он есть у каждой ведьмы. Если у нас может быть по два дара, то почему не по три? Не больше?

Я понял, что сами по себе дары не важны, важна лишь сила, заключенная в них. И тогда я начал верить, что раз сила есть внутри каждого из нас, значит, нам доступны все дары, и нужно лишь терпение и время для того, чтобы развить их.

– Не знаю, – говорю я. – Дары, которые я получил от моего отца, мне точно не пришлось искать. Они перешли ко мне, когда я… съел его сердце.

– Но я о том и говорю, что ты мог найти их по-другому. Это заняло бы много времени, но это возможно.

– Значит, теперь у тебя есть доступ к любому дару?

– Я многое могу и многого не могу. Но мне хотелось бы поработать с тобой, Натан. Мне хотелось бы, чтобы ты остался здесь, где я могу поделиться с тобой своим знанием и, может быть, чему-то поучиться у тебя. – Леджер делает паузу, затем спрашивает: – Разве ты никогда не чувствовал в себе силы совершить большее, чем то, что дает тебе твой дар? Чем любой из тех даров, которыми ты владеешь?

Он смотрит на меня с напряжением.

– Наверняка чувствовал. Что это было?

– Мой друг, Габриэль, у него дар превращения, но он застрял в теле фейна и не мог превратиться обратно. Ван помогла нам, она дала нам какое-то снадобье, и мы вошли вроде как в транс, а когда вышли, он вернулся.

– Как?

– В трансе мы были с ним в Уэльсе. Габриэль говорит, что это было не в трансе, а на самом деле, но я в это не верю. Короче, нас с Габриэлем соединяла небольшая пика. Я на нее упал, и она воткнулась одним концом в меня, прямо мне в сердце, а другим в землю. – Я пожимаю плечами. Не люблю об этом говорить; словами не описать, как это было. – Короче, Габриэль нашел обратный путь.

– А ты почувствовал что-то особенное?

– Да… только не знаю, что это было. Я только чувствовал, что вне меня, вне моего дара была какая-то сила, и то, что пика связала меня с землей, имело к ней какое-то отношение.

Леджер улыбается.

– Думаю, что именно в земле скрыт источник всех наших сил. И это напрямую касается тебя, Натан. Твоя связь с природой очень сильна.

– Может быть.

– И разве мысль о том, что об этом можно узнать еще, не привлекает тебя больше, чем охота на Охотников и каких-то глупых ведьм, заблудших настолько, что они даже не знают, что теряют?

Я не знаю. Ничего привлекательного я тут не вижу.

– Слушай, я благодарен тебе за то, что ты предлагаешь мне что-то особенное, и, наверное, ты в чем-то прав… но это просто не мое. Я не могу игнорировать людей, которые уничтожают стольких ведьм.

– А тебе когда-нибудь приходило в голову, что ты можешь проиграть?

– Конечно! Думаешь, я дурак? Я знаю, что меня могут убить. Всякий, кто идет в битву, миллион раз представляет себе такое. Вот почему мне и нужен амулет. А пока я работаю над своими дарами, совершенствую их.

– Правда? Тогда покажи мне что-нибудь из твоей магии, Натан. – И он складывает на груди руки. – Теперь твоя очередь производить впечатление.

На секунду я чувствую себя так, словно я опять с Селией, Клеем и Уоллендом и должен показать им, на что я способен. Но я говорю себе, что теперь все по-другому, Леджер другая, и просто прохожу через все трюки по очереди: на пару секунд становлюсь невидимым, посылаю из руки молнию, потом снова становлюсь видимым и выдыхаю столб огня.

Складываю на груди руки и жду. Леджер не реагирует.

– Вид у тебя совсем не пораженный, – говорю я.

– Наверное, потому, что я не поражен. А ты можешь сейчас превратиться в животное?

– Нет. – Мне приходится напрячь всю силу воли, чтобы не обругать его последними словами.

Он смотрит мне в глаза – наверняка снова читает мои мысли, и тогда я все же посылаю его куда подальше – про себя.

– Зато ты, кажется, в настроении продемонстрировать мне свои боевые навыки. – Он отходит от меня на шаг и говорит: – Ну, что ж, защищайся. – И прежде чем я успеваю что-либо сообразить, он разбегается и бьет меня ногой прямо в грудь. Я вовремя отхожу в сторону и посылаю молнию, но Леджер уворачивается и тут же посылает из обеих рук огромный огненный шар, который катится ко мне так быстро, что его жар касается моего лица прежде, чем я сам успеваю откатиться в сторону, но я все же посылаю в него две молнии из обеих ладоней. Леджер отбегает на безопасное состояние. Я посылаю длинную молнию туда, где, по моим предположениям, он должен оказаться через несколько секунд, но он поворачивает назад и бежит ко мне, а потом перепрыгивает через меня, делая в воздухе сальто, и, когда он пролетает у меня над головой, я вижу его улыбку. Я плюю в него огнем. Леджер приземляется, раскинув руки, делает шаг мне навстречу, и пламя охватывает его с головы до ног. Только он, кажется, не горит – лицо у него спокойное и безмятежное. По крайней мере, он точно не паникует и не визжит. А я так зол, что могу продолжать дышать огнем, пока… пока он не кончится.