Элизабет Джордж - Грани воды

И больше Коротышка ничего ей сказать не пожелал.

Презентация работ по цивилизации Запада началась на следующем занятии. Ненавистный мистер Кит поставил себе на стол большую картонную коробку, куда будут складываться письменные части их докладов, а как только урок начался, он достал мешочек со жребиями, откуда вытащил первую бумажку с именами учеников-напарников, которым предстояло представить классу устную часть.

Началось обычное шевеление, перешептывание, хихиканье и бормотание, на что мистер Кит сказал – тоже как обычно:

– Успокойтесь, народ. Вы знали, что этот день наступит. Вы должны были подготовиться. – Он нарочито-торжественно развернул бумажку, на которой значились имена невезучих первых докладчиков. Подняв от нее взгляд, он возвестил: – Кинг и Шуман!

Дженн постаралась скрыть ухмылку. Это обещало быть забавно. Интересно, как далеко зайдет дело, прежде чем Лишние Трусы в очередной раз не покажет, почему именно его прозвали Лишними Трусами.

Она увидела, что Толстозадиха встала с места и вытащила из уха наушник. Кто-то с задних столов тихо пробормотал:

– Вперед, Лишние Трусы. Покажи нам, на что способен!

Жирдяйка посмотрела на своего напарника, который не только не стал вставать, но и вцепился в крышку стола так, словно вытащить его с места можно было, лишь отгибая ему пальцы силой. Он повернул ко Всезнайке полное ужаса лицо. Дженн услышала, как Жирдяйка говорит ему:

– Давай докладывать, хорошо?

Ее подбадривающий тон был адресован человеку, больше всего напоминавшему оленя, в которого вот-вот врежется грузовик.

До Дженн донесся шепот Тода Шумана:

– Я ее не приготовил.

– Что?!

Лицо Толстозадихи стоило запечатлеть на картине. Она явно понятия не имела о том, что пытался объяснить ей Шуман Лишние Трусы.

– Моя часть доклада, – сказал он. – То есть я приготовил, но не приготовил. Я не могу. Я никогда… Я ведь… Ты должна…

– Мистер Шуман! – Голос мистера Кита гулко разнесся по классу. – Вы готовы? Потому что если не готовы…

– Нет-нет, он готов, – сказала Жирдяйка. – Мы готовы. – И тихо добавила, обращаясь к Тоду: – Давай.

– Ты не понимаешь! – отчаянным голосом сказал он.

– Псс, псс, пись-пись-пись, – попытался подсказать ей кто-то.

Тут Тод Шуман уронил голову на стол. И до Толстозадихи, похоже, дошло. Ее оставила решимость. Плечи ее поникли. «Тра-ля-ля!» – подумала Дженн.

– Мистер Шуман, – сказал мистер Кит. Тод не отреагировал. Мистер Кит зарычал: – Мистер Шуман! Либо выходите к доске с мисс Кинг, либо получайте кол!

Тод Шуман даже не шевельнулся.

– Вы сознаете, что это – общая оценка для вас и мисс Кинг? – вопросил мистер Кит.

Тод Шуман кивнул. Толстозадиха повернулась к мистеру Киту. Мольба у нее на лице читалась настолько ясно, что даже Дженн неловко заерзала на месте. Однако мистер Кит остался совершенно неумолимым, и потому Жирдяйка потащилась к доске. Там вместо кафедр установили два нотных пюпитра, и она заняла место за одним из них. За вторым не встал никто. Уж конечно, Шуман Лишние Трусы не собирался там появляться: его непреходящий позор оказался бы тогда на всеобщем обозрении.

Это было довольно мучительно – даже для Дженн, которая терпеть не могла Бекку Кинг. Она почти пожалела ее, но очень быстро избавилась от этого чувства, потому что в следующий раз из своего мешка мистер Кинг извлек бумажку, на которой были их с Коротышкой имена. Они успешно представили свою работу – чего и ожидали все их одноклассники: со схемами и использованием презентации Пауэр-пойнт, так что мистер Кит готов был рыдать от радости. Контраст между презентацией номер один и презентацией номер два был таким образом четко зафиксирован в анналах цивилизации Запада, и единственным, что могло бы стать украшением торта, каковым ей представлялось отчаяние Толстозадихи, было бы выступление Деррика Мэтисона и Эмили Джой Холл следом за ними. Однако этого не случилось. Сделали доклады еще три пары, и хотя ни одна из них не приблизилась к тому, что представили Коротышка с Дженн, им удалось сделать жалкую попытку Бекки справиться без Тода похожей на выступление скулящего червяка.

Как только прозвенел звонок, все стремительно ринулись из класса. Дженн собиралась последовать их примеру, когда увидела, как Толстозадиха идет к Тоду Шуману. Она нервно теребила свой наушник и явно собиралась что-то сказать. Дженн решила, что пропустить такое было бы обидно. Она якобы случайно уронила блокнот, который очень любезно раскрылся, так что вложенные в него листочки рассыпались по полу. Она стала неспешно их собирать.

Жирдяйка сказала Лишним Трусам:

– Извини. Я не знала. Я все завалила. – Похоже, что «пись-пись-пись» подействовало. – Жалко только…

Она вздохнула и словно съежилась. «Ага, – подумала Дженн, – небось жалеешь, что не знала про его проблему. Словно такое вообще могло случиться. Как бы это прозвучало? «Я писаюсь, когда пугаюсь, а мама не разрешает мне надевать подгузники». Ну да, как же!»

Он поднял голову.

– Ты все испортила, – зарычал он на нее. – Неудачница! Если бы ты не спорила со всем, что я хотел сделать… Если бы не изображала из себя самую умную… Если бы прислушалась ко мне хоть на секунду, вместо того чтобы читать лекции и говорить, что все мои предложения провальные…

– Это несправедливо, – прошептала Всезнайка. – Ведь дело не в этом.

– Черта с два! – заявил он.

Деррик убеждал себя, что чем аукнется, тем и откликнется, и после того как Бекка Кинг скинула на него письма к сестре, она заслуживает каких-то последствий. Но ему все равно было неловко из-за того, что с ней случилось на занятии по цивилизации Запада, потому что он, как и все остальные, знал, почему Тод Шуман ни за что не встанет у доски, чтобы сделать доклад.

Когда Деррик увидел Бекку в раздевалке – она мрачно вытаскивала книги из своего шкафчика и запихивала их в рюкзак, – то подошел к ней. Он за последние несколько недель не обменялся с ней и десятью словами, так что не слишком удивился, когда она чуть вздрогнула, когда он произнес ее имя. Она извлекла из уха наушник прибора, который помогал ей глушить вторичные звуки и лучше слышать. Он понял это так, что у нее нет особого желания разговаривать с ним, но это было не страшно: он и не рассчитывал, что их разговор будет долгим.

Он сказал:

– Эй, мне жаль, что так получилось с Шуманом.

Она ответила:

– А… Ну, мне следовало бы догадаться.

Он не понял, что она имеет в виду: ведь она не могла рассчитывать на то, что Тод Шуман поведает ей о своей проблеме с мокрыми штанами. Поэтому он сказал:

– Можно подумать, у тебя была возможность узнать. Остальные… Мы его знаем с начальной школы, так что случившееся было вполне ожидаемо.