Диана Джонс - Корона Дейлмарка

Митт повернулся и ответил ей улыбкой, от которой у обоих стало теплее на душе. А Хэрн отступил, все так же держа корону в обеих руках. Когда ребята вновь решились взглянуть на него, он сидел на каменном троне с весьма недовольным видом.

– Давайте попробуем по-другому, – произнес он. – Одного из вас мы исключили. Нам известно, что тот, кто согласится принять эту корону, станет королем. Давайте хотя бы ради того, чтобы избежать лишних споров, называть его королем Амилом – ведь, по-моему, именно это имя вы мне назвали. Так кто же станет Амилом?

– С вашего позволения, – предложил Йинен, – мы могли бы взять корону и передать ее моему отцу.

– Да, или моему, – согласился Киалан.

Хэрн смерил обоих суровым, даже колким взглядом:

– Вы, похоже, не слишком внимательно меня слушали. Я должен вручить корону следующему правителю. Это означает: одному из вас, больше никто не пришел, чтобы заявить свои права. – Он позволил им на мгновение углубиться в тревожные раздумья, а потом продолжил: – Когда я обратился со своей неразумной просьбой к Единому, то на самом деле хотел получить возможность дать новому королю совет, но мне не дозволено это сделать до тех пор, пока ко мне не обратятся с подобной просьбой. И потому я спрошу: какой совет вы дали бы новому королю, этому Амилу. Подумайте хорошенько. Возможно, окажется, что кто-то из вас дает совет самому себе.

Воцарилась полнейшая тишина. Никто из пятерых не мог заставить себя подумать о чем бы то ни было.

Хэрн рассмеялся:

– Тогда я начну за вас. Что вы скажете о таком: существующее у народа представление о том, что он способен сделать, даже важнее того, что он может сделать на самом деле?

– О, я это знаю! – воскликнул Морил. – Это фраза из «Королевских речений». Их все менестрели знают наизусть.

– Ну вот видите, – оживился Хэрн. – Я не мог бы процитировать вам это изречение, если бы оно не существовало в мире. А я произнес эти слова во время сражения с Канкредином. Вот почему я не могу дать совет новому королю. Я-то об этом не догадывался, зато Единому было прекрасно известно, что мысли мертвеца исчезают вместе с его жизнью. Послушайте певца. Он перескажет вам мои мысли.

– Да, но я не знал, что они были вашими, – ответил Морил.

– Подожди-ка минутку, – перебил его Митт. – Что значит – вы не можете дать совет? Вы же только что надавали нам их целую кучу!

– Я? – изумился Хэрн.

Он произнес это с такой иронией, что Киалан почувствовал себя задетым.

– Вы же сами знаете, что сделали это. – Юноша говорил почти возмущенно. – Он прав. Вы предупредили нас, чтобы мы были осторожными, не то Единый поймает нас на слове.

– Своим примером показали, – уточнил Митт. – Хоть и не говорили прямо.

– Но король всегда должен подавать пример, – ответил Хэрн. – Ведь это тоже есть в моих, как вы это называете, речениях, не так ли? – обратился он к Морилу.

Мальчик кивнул.

– И еще, – продолжал Киалан, – вы сказали, чтобы мы очень точно воспринимали ваши слова.

Но тут Митт перебил Киалана:

– Да нет, еще раньше! Вы что, не слышали? О том, чтобы не оказаться связанным, подобно Бессмертному.

Митт и король взволнованно подались вперед. На лице Хэрна вновь появилась заинтересованность. «О, понимаю! – Оставшись вне конкурса, Маевен могла рассуждать хладнокровно. – Мы перешли ко второму кругу».

Йинен, казалось, тоже выбыл из игры и грустно смотрел на Хэрна. Митт заметил печаль друга.

– Потом вы устроили представление с песнями и плясками насчет ваших посмертных изречений, – продолжал он, – причем сделали это так, чтобы мы поняли, что они таковыми не являются.

– Да, получается полная противоположность тому, что вы вроде бы говорили, – поддержал его Киалан. – Ваши размышления продолжались и после того, как вас не стало.

– Это не ново, – вставил Морил. – Об этом сказано в песне Осфамерона.

«Морил сам себя выведет из игры, – подумала Маевен, – если будет продолжать хвастаться теми знаниями, которые обязаны иметь менестрели». Возможно, Морил и не возражает против этого. Девочка говорила себе, что она тоже не возражает, но уже понимала, что на самом деле очень сожалеет об утраченной возможности, и чувствовала себя одинокой и слегка потерянной.

– Я рад, что это тоже не ново, – ответил Хэрн. – Мне нет никакого резона иметь новые мысли. Это было бы неразумно.

Митт не мог сдержать усмешку.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Хэрн.

– Вы, – сказал Митт, – в свое время, вероятно, были изворотливее угря. Неразумно, фу-ты ну-ты! Да вы постоянно извергаете новые идеи!

Губы Хэрна растянулись в неширокой, но явно довольной улыбке.

– Я всегда очень строго относился ко всяким разумным основаниям, – признался он. – Если бы я мог дать совет новому королю, то посоветовал бы ему никогда не полагаться до конца на то, что кажется разумным. Я сам так, бывало, поступал, но неприятности от этого не прекращались.

– Ну вот, опять! – воскликнул Митт.

Киалан рассмеялся. Улыбка Хэрна сделалась шире.

– Я призываю вас, – заявил он, – обнаружить любые другие новые мысли, которые я вам продемонстрировал.

– Ладно, – вступил в игру Киалан. – Вы можете иметь новые мысли. Осфамерон, возможно, и написал эту песню о мыслях, носящихся в воздухе, но, когда он это сделал, вас уже не было на свете.

Хэрн помотал головой:

– Не пойдет. Как-никак, Осфамерон мой брат.

Киалана это, похоже, изрядно обескуражило, и он повернулся к Митту в поисках поддержки.

– Он сказал: продемонстрировал, – задумчиво произнес Митт. – А еще – что мы должны прислушиваться к каждому его слову. Ну так посмотрим. – Парень глянул на Хэрна. – Вы продемонстрировали нам, что вышло, когда вы попросили не то, что надо, а затем показали, как вам удалось обойти запрет, и дали тот совет, который сочли нужным. Это, кстати, относится и к тому, как одновременно и соблюдать правила, и нарушать их. Мне это нравится. Для этого требуется ясная голова. Но и это еще не все. – Митт рассуждал вслух, нисколько не заботясь о почтительном отношении к усопшему королю. Такой способ размышления он всегда считал самым полезным. – Возможно, это как раз то, к чему клонил Киалан. Вы все еще, как говорится, на коне. И не считаете себя побежденным. Именно это вы нам и демонстрируете.

– Неужели «надежда умирает последней» – новая мысль? – изобразил удивление Хэрн. – Я-то всегда считал, что эти слова стары как мир.

– Да, но вы первый человек из всех, кого я встречал, который продолжает так считать и после своей смерти, – парировал Митт. – А вот это по-настоящему ново.

Хэрн громко рассмеялся и встал:

– Я верю вам. Нагни голову, Алхаммитт, чтобы я мог возложить на нее корону.

– Что?! – Митт попятился к выходу. На его лице отразился подлинный ужас. – Погодите, погодите! Я же говорил… И я ведь только пересказал слова Киалана.