Диана Джонс - Корона Дейлмарка

Хэрн посмотрел на Киалана:

– Это так?

– Не совсем, – признался юноша.

– И все равно, положили бы вы ее на место, – умоляюще протянул Митт. – Не надо ее мне. Я не готов.

– Готов, готов, – отеческим тоном заверил Хэрн. – Это я тебе говорю. Твое право исходит от Алмета, сына Адона, который поселился в Уэйволде.

– Могу поспорить, что это довольно-таки дальнее родство! – не уступал Митт.

– Настолько отдаленное, насколько может быть прямое родство: от отца к сыну, – сказал Хэрн. – Если это не так, то почему же тебя признало кольцо Адона?

Митт опустил глаза и посмотрел на печать с профилем Адона, прижавшуюся к нижней фаланге его указательного пальца.

– Это всего лишь копия.

– Нет, – отрезал Хэрн и кивнул в сторону Маевен. – Копия у нее.

Митт недоверчиво взглянул на легендарного правителя, потом на Маевен и быстро надел кольцо сначала на мизинец, а затем на большой палец. Каждый раз оно свободно проходило через его широкие суставы и обхватывало фалангу, словно было сделано по мерке.

– Это же просто смешно! – воскликнул он и повернулся с таким видом, словно собирался опрометью вылететь из комнаты.

– Стоять! – приказал Хэрн.

Это был голос командира, которым так хорошо умел пользоваться Навис. Митт почти замер, но тут же передернул плечами и поставил ногу на первую ступеньку.

– Прими корону, и сможешь попросить у Единого одну милость, – быстро добавил Хэрн.

Митт повернулся:

– Серьезно?

– Совершенно, – ответил Хэрн.

– Прямо сейчас?

– Сначала коронуйся! – неумолимо заявил Хэрн. – Нагни голову.

Митт вздохнул и низко наклонился.

– Это был дополнительный совет, – пробурчал он, искоса взглянув на Киалана. – Королям приходится уметь торговаться.

Хэрн хохотнул и, поправив длинные волосы Митта, осторожно опустил ему на голову широкий золотой обруч.

– У короля должен быть острый ум, – подтвердил он. – Возможно, это тоже записано в моих речениях. Мне очень жаль, что я не могу дать тебе вместе с короной и королевский камень. Камень находится на Юге. Человек по имени Хобин, живущий в Холанде, знает, где найти его.

Митт исподлобья уставился на него:

– Хобин? Оружейник? Это же мой отчим! – Он медленно выпрямился, нервно придерживая одной рукой корону, чтобы она не свалилась. Но корона, похоже, держалась крепко: как и кольцо Адона – к пальцу, она идеально подходила к его голове. – Хобин! – повторил он. – Получается, что вы, Бессмертные, обложили меня прямо как зверя на охоте. Скажете – нет?

Хэрн кивнул и отступил на шаг:

– Точно так же было и со мной. А теперь можешь просить о милости.

– Ладно. Тогда скажите: вы действительно обязаны сидеть здесь столетие за столетием, ожидая прихода следующего короля?

Хэрн сохранял ледяное спокойствие.

– Это, я уверен, обязательно должно входить в «Королевские речения», – заявил он. – Никогда не позволяй себе обманываться из-за жалости. В тебе говорит жалость?

– Нет, – фыркнул Митт. – Вы показали нам, что привязаны к этому месту и что вам это не нравится, с первого же момента нашего появления.

– Значит, это милосердие? – уточнил Хэрн. – Это неплохо подходит королям.

– Нет, – отрезал Митт. – Горелый Аммет, я не знаю, как это называется! Неужели я должен буду вырвать лист из вашей книги и показать вам? Посмотрите на Йинена. Он несчастен, поскольку думает лишь о том, что вы должны сидеть здесь год за годом, век за веком и ждать короля, который, может быть, вовсе не придет. Только он не решается сказать об этом, потому что вас посадил сюда не кто-нибудь, а Единый. Так? – спросил Митт, взглянув на Йинена. Тот мгновенно густо покраснел и с видимым усилием кивнул. – Вот! Я не знаю подходящего слова для того, что делаю, разве что нахальство: говорить такие вещи, которые не отваживается сказать никто другой. Как, это по-королевски?

Хэрн не ответил. Он смеялся.

– И нечего ржать, – сказал Митт. – Я хочу попросить Единого, чтобы он снял вас с вахты.

Хэрн все так же смеялся, но смех становился все тише и тише. Лучи света, наполовину скрывавшие короля, сделались ярче, длиннее и начали пересекаться. Хэрн теперь походил на свечу, когда на нее смотришь сквозь слезы. А в следующий момент лучи стали уноситься прочь. Каждая серебристая полоса уносила с собой тусклый кусочек фигуры Хэрна, как будто ее размывало текучей водой. Митт стиснул зубы и, сцепив руки, сжал их с такой силой, что кольцо Адона больно врезалось в мякоть руки. Все это походило на самый худший из кошмаров, которые он видел в детстве. Он был почти уверен, что его просьба исполнится, но ему казалось, что в этом все равно нужно убедиться. Парень заставил себя следить за метаморфозой вплоть до того мгновения, когда последняя частица Хэрна канула в чуть заметно мерцающее ничто.

Впрочем, мерцание не пожелало исчезнуть вместе с Хэрном. Оно осталось – зеленовато-золотым отблеском, напоминающим марево, висящее в воздухе в особенно знойные дни. Очертания каменного трона и всей дальней стороны комнаты стали чуть расплывчатыми, как будто все это погрузилось в мелкую чистую воду, пронизанную солнечными лучами. Митт еще сильнее сжал руки. Запахи, которые он уловил снаружи, – торфа, фермы, распускающихся ив и медленной, глубокой реки, плавно текущей к далекому морю, – возникли снова, но теперь все они казались сильнее и четче, и из этого мерцания постепенно сформировался образ, огромная золотисто-зеленая тень профиля, схожего с профилем Хэрна или Йинена. Ни Митт, ни все остальные нисколько не сомневались: тот, кто отбрасывал эту тень, стоит у них за спиной, но оглянуться и посмотреть на него было выше их сил.

Когда Единый заговорил, голос и впрямь прозвучал за их спинами:

– Хэрн давно ушел по Реке к морю.

Митт немного расслабился. Йинен пробормотал: «Вот и чудесно!» А Маевен сразу же задумалась: как мог кто бы то ни было спутать голос Канкредина с голосом Единого? Последний звучал так, будто говорила сама земля. В нем слышалось оседание песка, образующего несокрушимые скалы, просачивание воды через гранит, непостижимо медленные перемены облика суши, порывы ветра, и все это гудело в ушах, как басовая струна квиддеры Морила.

– Нелегкое дело для моих смертных детей, – сказал Единый, – говорить со мной напрямую.

Истинная правда. Каждый всей душой желал повернуться и увидеть Единого, но все они точно знали, что это совершенно невозможно.

– А теперь вы все должны торжественно засвидетельствовать, – заявил Бессмертный, – что обрели нового короля.

Все замерли в нерешительности. Первым пришел в себя Морил, он заговорил, и остальные вторили ему нестройным хором:

– Торжественно свидетельствуем, что мы обрели нового короля.