Николай Побережник - Эрта: Армия Акана

– На том холме остались две трети моего отряда.

– А сколько там осталось солдат противника?

– Не знаю, не считал.

– Я посчитал, точнее, мне доложили, так вот… Две! Две тысячи штыков! Неплохой размен?

– Неплохой, только это жизни, Морес, а не монеты.

– Это война, Кинт! Костлявая старуха питается жизнями… а ты неплохо скормил ей северян.

– Так каков результат прорыва?

– Терратосу теперь доступен достаточно протяженный участок торгового тракта и железной дороги, с юга уже выдвигаются подкрепления для выравнивания линии фронта и подготовки к следующему удару, наступают морозы, нужно подготовить армию к зимней кампании, заменить ополчение на регулярные части.

– А мой отряд?

– Об этом будет отдельный разговор, после того как ты… – Морес достал из папки на столе гербовую бумагу, пробежался по тексту глазами и убрал обратно, – после того как ты пообещаешь взять себя в руки и станешь прежним отчаянным жандармом, которого я знал.

– Прежним я не стану точно, а продолжать служить терратосу я готов.

– Что ж… – Морес встал, снова достал бумагу из папки, посмотрел на Кинта, блеснув стеклами пенсне, и начал читать: – Указом временного правительства терратоса Аканов капитан северного корпуса охраны дорог Кинт Акан назначается командующим северного корпуса дорожной жандармерии. После формирования корпус поступает в распоряжение северо-восточного фронта. До особого распоряжения штаба армии терратоса Аканов северный корпус охраны дорог переходит в подчинение контрразведки армии, ответственный за исполнение указа начальник контрразведки армии полковник Морес Таг.

– Корпусом? – Кинт встал. – Мор… эм… господин полковник, я согласен служить терратосу, но я не готов командовать корпусом, я же… звеньевой!

– Хорош звеньевой, – Морес чуть опустил голову и посмотрел на Кинта поверх линз пенсне, – месяцы водить отряд, успешно громя тылы, уничтожить значительные силы противника… звеньевой, значит?

– Корпус – это очень неповоротливое и громоздкое соединение, здесь, в предгорьях и тем более севернее, в горах.

– Мне нравится ход твоих мыслей, и он именно в ту сторону, в которую нужно, – в первый раз чуть улыбнулся Морес, – твоему корпусу предстоит действовать в горах и предгорьях, снова в тылу северян.

– Еще лучше…

– Так ты согласен или нет? Штаб армии твою отставку, конечно, примет и направит, согласно званию, командовать сотней кавалерии на фронт, но только у твоего отряда из всей армии терратоса есть такой важный опыт.

– В лучшее время мой отряд насчитывал не более четырех сотен бойцов вместе с обозниками и фуражирами. И мы редко действовали таким количеством, только при налетах на гарнизоны, а в основном разбивались на небольшие отряды для засад, так легче рейдировать и следов меньше оставляем.

– Вот, о чем я и говорю! Твой опыт очень нужен армии.

– Мне нужно подумать.

– Подумай, до следующего утра.

– А что мой отряд, разместился?

– Половина отряда в лазарете… кто-то сильно простужен, кто-то ранен, а некоторых пришлось чуть ли не силой укладывать в лазарет.

– В смысле?

– Секунду… – Морес открыл свою толстую тетрадь в переплете из черной тесненной кожи и прочитал: – Некий Ян Григо…

– А с ним-то что? Вроде держался в седле…

– Именно что держался в седле. По моему приказу вчера, из лазарета гарнизона, прибыли санитары для осмотра бойцов отряда, так командир звена ополченцев, этот Ян Григо, он не мог стоять на ногах, у него два ранения в бедро. Но он отказывался лечь в лазарет, требовал командира, то есть тебя, и, лежа на кровати, вцепился в патронный ящик, размахивая револьвером. Да и другие бойцы уже тянулись за оружием. Скажу честно, я даже испугался твоих бородатых головорезов, да, вид у них…

– Какой ящик?

– Обычный патронный ящик, только вот его содержимое…

– Да что там?

– Начальник лазарета вызвал меня на станцию, где разместили отряд, пришлось писать расписку и доставить это сюда. – Морес встал, прошел в угол кабинета, открыл дверцу шкафа и, указав на обшарпанный и грязный патронный ящик, сказал: – Вот он.

Кинт прошел к шкафу, присел и открыл крышку ящика…

– Вот же старый контрабандист! – Кинт бросил обратно в ящик один из туго набитых монетами кошельков, в основном это были монеты северного терратоса. – Григо как-то говорил про казну отряда, но мне было не до того, и я приказал, чтобы он сам этим занимался, он командовал трофейщиками. Но я не думал, что казна так распухла. Так, а что с Григо?

– В лазарете, осколки достали, но поправится не скоро. Отряд поставлен на довольствие, сегодня для него топится парная. Обмундирование, оружие и снаряжение, согласно уставу дорожной жандармерии, скоро прибудет с транспортным дирижаблем из Актура. Так что утром жду и надеюсь на верно принятое решение.

– Я согласен. – Захлопнув крышку патронного ящика, Кинт встал и протянул руку Моресу. – С условием, что кое-что в уставе придется менять, исходя из действий отряда в горах, и в условиях войны… нам ведь не кочевников от торгового тракта отгонять придется.

– Хорошо, – Морес улыбнулся в свои тараканьи усы и ответил на рукопожатие, – тогда завтра утром жду с рапортом по поводу, как ты говоришь, изменений в уставе.

Больше часа Кинт провел в канцелярии ратуши, заполняя всевозможные формуляры, на обороте каждого из которых седой сутулый старичок за старой деревянной конторкой наложил свою резолюцию и оставил оттиски печати городского совета Конинга. Затем все эти формуляры были аккуратно уложены в папку и скрыты от глаз и солнечного света в канцелярском архиве, Кинту на руки был выдан небольшой лист с гербом терратоса, подтверждающий его права владения наследством.

– А по поводу возмещения по распискам… сами понимаете, – старик пожал плечами и развел руками, – только после снятия военного положения.

– Ясно. – Кинт убрал бумагу в карман.

– Но вы не волнуйтесь, все расписки у нас в архиве, приняты по описи от инспектора Талда.

– Я и не волнуюсь, и даже сомневаюсь, что в ближайшее время мне будут нужны средства.

Старик, привстав из-за конторки, смерил взглядом Кинта, задержавшись на видавших виды сапогах…

– Я бы так не сказал.

– Это временно, – ответил Кинт и, попрощавшись, вышел, держа в руке связанные шнурком два больших ключа от лавки Ллодэ.

Кинт ненадолго задумался, остановившись посреди широкой улицы, идущей от пристани вверх городка, а потом, обогнув торговые ряды, разворачивающейся назад, в сторону станции. Сначала он хотел дойти до недавно построенных казарм гарнизона, но передумал: «Пусть отдыхают, парная, еда и сон – то, что им нужно. Судя по намекам Мореса, впереди у нас еще много времени». Круто повернувшись, Кинт зашагал вверх, в сторону лавки Ллодэ. В нескольких местах дорога была разворочена взрывами, но воронки уже были засыпаны, в домах видны заколоченные окна, стены вокруг закопченные, все же досталось Конингу. Прежде чем перейти на другую сторону, Кинт пропустил колонну моторных повозок, тянущих за собой орудия, следом прошел строй пехотинцев, за ними, размахивая деревянными палками, бежали несколько мальчишек. Один из пехотинцев, обратив внимание на детей, на ходу достал из-за пазухи какой-то сверток, выскочил из строя и сунул сверток в руки чумазому мальчишке. Детвора сразу окружила счастливчика, а содержимое свертка, судя по всему, кусочки сахара, быстро разошлось по рукам. Кинт еще с утра обратил внимание на появившихся в Конинге бездомных и беженцев. Да и городовых прибавилось, они не трогали устало бредущих по улице или ютящихся в переулках людей в рваных и грязных одеждах, но за порядком следили внимательно.