Эндрю Фукуда - Добыча

Учительница встает перед крохотной стеклянной дверцей, такой маленькой, что в нее вряд ли бы пролез и кулак. Она ждет. Закатница, как будто с ней договорились заранее, отходит к дальней стороне камеры, не отрывая взгляда от банки. Учительница ждет, пока та опустится на четвереньки, а потом ставит банку в отверстие и задвигает защелку, открывая дверцу с внутренней стороны. В то же мгновение закатница вскакивает и несется к банке. Она не останавливается, врезаясь в стену с силой, которой хватило бы, чтобы устроить сотрясение мозга дюжине людей. Падая, она тянется к банке — всеми конечностями одновременно, как если бы ее руки и ноги были соперничающими существами.

Маленькая девочка сзади меня издает крик. Затем раздается еще один крик, смешанный с рыданиями, и скоро весь ряд школьников начинает всхлипывать.

Закатница зубами срывает крышку с банки и опрокидывает содержимое в рот. Спустя несколько секунд с кровью покончено, и закатница слизывает оставшиеся в уголках рта капли. Она снова смотрит на меня. Ее глаза наполняются странной тоской, лицо меняется, будто ей стыдно. Она разворачивается и уходит в дальний угол — единственное в камере место, где есть способная спрятать ее тень.

— А это была всего лишь свиная кровь, — шепчет учительница под аккомпанемент детских всхлипов. — В тех редких случаях, когда этой твари достается человеческая кровь, она ведет себя совсем как сумасшедшая.

Человеческая кровь? Я холодею от пришедшей в голову мысли.

Учительница подходит к тому месту, где спряталась закатница, переламывает еще один фонарь и подносит поближе к стеклу.

— Видите, как ее беспокоит химический свет, — говорит она, указывая, как закатница отползает в угол и заслоняет руками глаза. — Закатники боятся любого света, какой мы знаем. Они прячутся даже от света полной луны.

— Как вы ее заполучили? — напряженным голосом произносит Сисси.

— Никаких вопросов, — отвечает учительница. — Мы не задаем вопросов в Доме Пустоши.

— Почему?

Пауза.

— Потому что так не делается.

На этот раз говорит не учительница. Голос мужской. Это старейшина. Он стоит у дверей, спрятавшись в тени.

— Я просто хочу спросить…

— Продолжай, — старейшина резко приказывает учительнице.

Эпаф наклоняется к Сесси.

— Теперь будет самое интересное, — возбужденно шепчет он.

Другая учительница спускается вниз по проходу, неся большой холщовый мешок, с которого капает кровь. Она подходит к боковой стене стеклянной камеры, к двери, которую я только заметил. На то есть причины, ее едва видно, это просто четырехугольный контур, прочерченный на стекле, с узкой металлической ручкой снаружи. Рядом с ручкой, тоже снаружи, электронный замок.

Я вскакиваю с места:

— Нет! Скажите, что вы не собираетесь открывать эту дверь.

Учительница на секунду отвлекается от мешка:

— Разумеется, нет. Не говори глупостей.

Она тащит мешок дальше.

— Эта дверь вообще работает? — спрашиваю я.

— Что? — спрашивает учительница, тяжело дыша от напряжения.

— Эта дверь. И клавиатура.

— Она надежная, не переживай. Она всегда заперта. Только старейшины высшего ранга знают комбинацию.

— Для чего она? Это не слишком рискованно?

— Никаких вопросов! — голос старейшины гремит, как захлопнутая дверь.

Учительница оттаскивает мешок в дальний угол. Закатница, наблюдая за ней, склоняет набок голову и бросается к крохотному квадратному бассейну на земле, прямо у края стекла. Я его раньше не замечал. Поверхность воды в бассейне гладкая, как зеркало, стороны его не длиннее трех футов. Закатница останавливается рядом, роняя в воду грязь, по поверхности расходятся круги.

— Закатники обожают человеческое мясо, — говорит учительница, — но с жадностью пожирают и любое другое. Сегодня мы принесли свинину.

В этот момент я вижу еще один бассейн. На этот раз снаружи, у ног учительницы. Он такого же размера, как и тот, внутри. Они кажутся идеальными зеркальными отражениями друг друга. Учительница поднимает мешок прямо над этим бассейном и с плеском роняет его. К моему удивлению, он исчезает полностью, прежде чем всплыть обратно, как пробка.

— Этот колодец, — поясняет учительница Сисси и мне, — имеет форму подковы. Одна вертикальная шахта спускается с этой стороны, другая внутри. Шахты очень узкие, глубиной несколько метров. Внизу они соединяются, а на поверхность выходят, как видите, здесь, у моих ног и, — она заглядывает внутрь, — у ног закатника. Колодец полностью заполнен водой. Закатники не умеют плавать — эти безмозглые создания способны утонуть в луже, — поэтому колодец абсолютно безопасен. На самом деле, они так боятся воды, что многие говорят, будто этот колодец — самая безопасная часть камеры. По-моему, это совершенно гениальное решение, простое и блестящее. Оно позволяет нам скармливать закатнику крупные куски — как эта свинина, к примеру, — которые не пролезают в маленькую дверцу.

Учительница достает из-под сидений длинный шест и погружает его в колодец. Она проталкивает мешок глубже в колодец. Когда почти весь шест оказывается под водой, она наклоняет его и слегка покачивает, а потом, удовлетворившись проделанным, вынимает обратно.

— Я протолкнула мешок в другую шахту. Теперь он должен всплыть внутри. Подождем. Это недолго.

Закатница, стоя на четвереньках, вглядывается в колодец, почти касаясь поверхности подбородком. Все ее тело дрожит в предвкушении, в воду текут нити слюны. Свет начинает гаснуть, и учительница переламывает еще несколько химических фонарей. Закатница вздрагивает, но не двигается. Она перебросила волосы так, чтобы они закрывали лицо. Как если бы ей было стыдно. Потом она наклоняет голову еще ближе к воде и погружает в нее руку до самой подмышки.

Тут мешок поднимается из воды, и закатница раздирает плотный брезент. Капли слюны и брызги воды взлетают в воздух и ударяются о стекло. Зубы оскалены, лицо погружается в холодное влажное мясо. Неожиданно Сисси встает на ноги и выходит. Старейшина у дверей пытается удержать ее, но она отбрасывает его руку. Я слышу, как с шумом распахивается дверь, замечаю волну света, проникшую в помещение и отхлынувшую. Когда я догоняю ее, она стоит, подняв голову к небу, и глубоко дышит, щурясь от яркого света.

В этот момент появляется Эпаф, отталкивая меня в сторону.

— Сисси, в чем дело? — спрашивает он.

— Оставь меня в покое! — она отворачивается.

— В чем дело? — Он действительно сбит с толку. Его взгляд мечется между Сисси и Домом Пустоши. А потом он смотрит на меня: — Что ты с ней сделал? Ты ее трогал? Ты ее трогал в темноте?

— О чем ты? — спрашиваю я.

— Я серьезно. Ты трогал ее?

— Перестань, Эпаф! — произносит она громко, но смиряясь. — Никто меня не трогал.