Эндрю Фукуда - Добыча

Он высовывает язык, облизывает пухлые губы.

— Проблема в том, что мы не ожидали, что они окажутся такими… — он тяжело вздыхает, брызгая слюной. — Их изгнали в надежде на то, что они в итоге вымрут сами, чтобы это не оскорбило ни либералов, ни верующих. Но никто не ожидал, что они окажутся такими упорными. Они созданы для того, чтобы выживать. Этим они и занялись. Они выжили. Но не только. Они добились процветания. Они смогли размножаться. Как стая крыс. Отстроили столицу, придумали свои технологии. Теперь все, что мы можем, — это присматривать за ними так, чтобы они о нас не знали. Стоит им нас почуять, стоит им хотя бы предположить, что мы тут, и они помчатся через пустыню, чтобы сожрать нас, наплевав на солнечный свет.

Крагмэн опускает глаза на стакан, ставит его на стол, берет бутылку и пьет прямо из горла. Его красные глаза наполнены слезами.

— Именно это, дамы и господа, и есть причина, по которой мы здесь. По которой Миссия здесь. Мы — внимательное око человечества. Форпост, созданный для того, чтобы за ними присматривать. Они плодятся, как кошки, эти закатники, поверьте мне. Теперь, сотни лет спустя, их расплодилось пять миллионов, если наши подсчеты хотя бы приблизительно верны. Так что мы за ними наблюдаем. Следим за тем, чтобы они не разработали технологии, позволяющей пересечь пустыню, — он фыркает. — Рад сообщить, что в итоге стольких лет наблюдений мы можем быть уверены в отсутствии у них намерений сюда идти. Они действительно терпеть не могут солнечный свет.

Я смотрю на Сисси. Как и я, она потрясена, едва способна справиться с этим потоком информации. Рот у нее приоткрыт, она бледна. Она поворачивается ко мне, и наши взгляды встречаются, как отчаянно протянутые друг к другу руки.

Я открываю рот и выдавливаю слова:

— А как в эту схему вписывается Старейшина Джозеф?

Крагмэн долго молчит. Мне кажется, что он собирается завершить встречу, но явно не может решиться.

Потом он тихо, будто обращаясь сам к себе, говорит:

— Он был прекрасным ученым, одним из лучших умов, с которыми мне приходилось работать. Молодой, дерзкий, талантливый. Мы были довольно дружны в первые годы.

— Первые годы? — спрашиваю я.

— До того, как он… — Крагмэн качает головой. — До того, как он свихнулся. Уже тогда были признаки, что с ним не все ладно. Он постоянно работал в своей лаборатории, был так предан работе, что это граничило с одержимостью. Он начал верить, что закатников можно вылечить. Что можно создать лекарство, которое повернет вспять — да, повернет вспять — изменения в их генетической структуре. То, что он называл Источником, — Крагмэн неожиданно пристально смотрит на нас. — Но Ученому требовалось лучше понять физиологию закатников, получить образцы. Так он пришел к выводу, в конце концов его погубившему: ему нужно отправиться в город закатников.

Естественно, это было безумие, и, я думаю, в глубине души он это понимал. Много лет он медлил, искал другой способ создать Источник. Но в конце концов он понял, что другого выхода нет. Ему надо было отправиться в столицу. И не одному. Ему надо было собрать множество образцов, для этого нужна была команда. Звучит безумно, трудно поверить, что кто-то мог на это согласиться. Но он умел управляться со словами и источал обаяние, как мокрая губка воду. Игра на религиозных убеждениях, слова о духовном долге и спасении душ закатников. Вскоре он собрал группу из тридцати — тридцати! — человек. Они пересекли пустыню и направились прямо в логово зверя.

— Когда?

— Двадцать-тридцать лет назад, как-то так. Они проникли в город, надеясь остаться на пару недель. Но они страшно недооценили… стойкость закатников. Случилось непредставимое. Или вполне предсказуемое, как посмотреть. Наши люди были разделены, часть из них сожрали за несколько дней, если не часов. Все линии связи были раскрыты, транспортные каналы уничтожены. Им пришлось прятаться, а потом, когда еда закончилась, остался только один выход: слиться с обществом, притворившись закатниками. Прошли годы, десятилетия, мы не получали никаких вестей. Откровенно говоря, мы думали, что все они мертвы.

А потом, несколько лет назад, старейшина Джозеф вернулся. Как будто призрак вновь обрел плоть и кровь. Он вышел из леса, прошел в ворота и оказался в Миссии. Как чудо, сошедшее с небес. Или проклятие. Потому что он был совершенно сломлен. Глаза у него были дикие, он говорил о каких-то безумных вещах. Он настоял, что останется здесь, продолжит исследования в лаборатории, отказывался от всех предложений уйти с почетом в отставку и вернуться в Цивилизацию.

Сисси склоняет голову направо.

— Погодите, — говорит она. — Что вы имеете в виду?

Крагмэн озадаченно на нее смотрит:

— Он хотел остаться. Что бы ему ни предлагали…

— Нет, нет, — Сисси качает головой. — Я насчет «вернуться в Цивилизацию».

— А, — Крагмэн выглядит сбитым с толку. — Здесь не Цивилизация. Миссия это просто застава, наблюдательный пост, как я уже сказал. Ты разве не слушала? Там, дальше, есть целый мир. 99, 9 процентов земного шара, где живут такие же люди, как мы. Наши города, наша Цивилизация. Много пришлось восстанавливать после эпидемии закатников, и мы еще не достигли того уровня, который имели до них, но постепенно к нему приближаемся.

Мы с Сисси оглушены свалившейся информацией.

— А вы думали, что там? — спрашивает он. На его лице написано полное недоумение, он изучает нас блестящими глазами.

— Я думал, что земля наполнена люд… закатниками, — говорю я, — я не думал, что нас осталось много. Разве что совсем чуть-чуть, где-то в отдаленных районах, — строго говоря, три недели назад я думал, что остался один. До тех пор пока не встретил жителей Купола. Пока Пепельный Июнь не рассказала мне о себе. Пока Директор не рассказал — вероятно, случайно — о том, что во дворце Правителя живет еще несколько сотен таких, как мы, содержащихся в качестве скота.

Крагмэн смотрит на нас большими глазами.

— Идите сюда, — говорит он, жестом подзывая нас ближе. Виски проливается из бутылки. — Подойдите к окну. Я вам кое-что покажу.

Он стучит пальцем по стеклу.

— Вон там, — говорит он. — Вдалеке, у гребня. Там, где земля проваливается в овраг.

Мы видим его. Две его поднятые половины, кажется, доходят до неба и стоят прямо, как часовые на посту, по обе стороны оврага.

— Примерно раз в две недели, — говорит Крагмэн, — оттуда прибывает поезд. С продуктами и прочим: мебелью, лекарствами, семенами. Вы это хотели знать, да? Всё привозят на поезде. Мы опускаем мост. Поезд приезжает к нам. Мы его разгружаем. А потом отправляем обратно. Он идет примерно четыре дня в каждую сторону. Обратно, в Цивилизацию, быстрее, потому что спуск крутой и поезд практически летит вниз. И все автоматизировано. Удивительный механизм: достаточно нажать пару кнопок, и всё приходит в движение: поезд отъезжает, мост опускается, поезд исчезает внизу. Двери остаются закрытыми, пока состав не прибывает в пункт назначения. Обычно мы отправляем список того, что нам нужно, помимо обычных поставок. А иногда, по особым случаям, поезд уезжает отсюда с пассажиром. Или двумя.