Эндрю Фукуда - Добыча

Мы встаем, она стягивает с меня рубашку, я расстегиваю пуговицы ее блузки, вдавленные в кожу. В гаснущем зеленом сиянии мы рассматриваем друг друга. Мои пальцы скользят по ее мягкой коже в поисках царапин, порезов проколов. Она проводит по моей правой ноге, к щиколотке. Вздрагивает.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Джин, — говорит она приглушенным от ужаса голосом. — Твои штаны разорваны в клочья.

Она задирает разорванную ткань — это две самые долгие секунды в моей жизни. Сисси в ужасе приоткрывает рот. Она смотрит на длинные царапины на моей щиколотке. По большей части это белые следы от ногтей. Но среди них есть одна длинная кровавая борозда — там, где когти закатника прорвали кожу и открыли путь слюне. Наши глаза встречаются. Я отталкиваю ее.

— Уходи! — кричу я. — Беги, Сисси!

Но она не двигается, только смотрит на меня. Так пристально, будто взглядом пытается ввести в мои вены лекарство.

— Сисси! Тебе нужно уйти. Прежде чем я обращусь!

— Джин! Но ты же…

— Что?

— Ты обращаешься? По-моему, нет.

Ее вопрос оглушает меня. Я охватываю грудь, как будто ответ скрывается там. Но она права. Я не испытываю ни одного из симптомов обращения, которые отец вбил мне в голову много лет назад. Никакой дрожи, никакого ощущения, что мои внутренние органы рвутся на части. Моя кожа не горит огнем.

— Ты говорил, что эти симптомы всегда появляются максимум через минуту. Но прошло уже больше минуты, а с тобой все вроде в порядке, — она осматривает меня, встает, подходит к переднему ряду сидений.

Старейшин нет, они убежали, но осталось несколько химических фонарей. Сисси берет один из них, ломает его.

Вспыхивает зеленый свет.

Я не дергаюсь, не щурюсь. Я даже не моргаю. Свет не причиняет мне никакой боли. Наоборот: это самый красивый свет, который я когда-либо видел. Мир вокруг теряет четкость очертаний, и я понимаю, что плачу.

Звук ломаемого пластика, жидкость льется мне на лицо.

— Эй, — говорю я, — без этого можно было бы обойтись! — Яркие светящиеся точки покрывают мое лицо и одежду.

— Прости, — отвечает Сисси, подавляя счастливую улыбку. — Я хотела убедиться.

Она поднимает руку, стирает с моего лица несколько светящихся капель, осторожно проводя пальцем по скуле и задерживаясь на одно мгновение.

— Джин, — шепчет она. — Ты действительно — Источник. Она тебя оцарапала, ты должен был обратиться. Но посмотри на себя. — Ее глаза пораженно сверкают.

Все, что я могу, лишившись дара речи, — посмотреть на нее в ответ. Закатница была вся перемазана своей слюной. И руки, и когти были покрыты ею, когда тварь бросилась в колодец за мной. Но, возможно, к тому моменту, когда она меня оцарапала, вода смыла слюну.

— Я не знаю, Сисси.

— Это действительно правда, — шепчет она, как будто не слыша. — Ты — Источник.

Я неуверенно качаю головой:

— Может быть, ее слюну смыло к тому моменту, как она меня оцарапала. То есть в колодце же много воды. Если она поцарапала меня, когда с ее когтей смыло всю слюну до мельчайших капелек, тогда бы я не заразился. Может быть, поэтому я не обращаюсь. Может быть, объяснение в этом.

Но она продолжает удивленно смотреть на меня.

— Мне нужно тебя осмотреть, — быстро говорю я. — Повернись.

Она так и поступает, медленно подставляя влажную гладкую кожу спины зеленому свету. Я легко провожу пальцами по выступающим лопаткам, по ложбинке вдоль позвоночника. Ее спина гладкая и изгибается, как внутренняя поверхность раковины. Я кладу ладонь между ее лопаток и останавливаюсь, чувствуя, как что-то в ней меняется. Она дышит быстрее, глубже. Сисси поворачивает голову, наблюдая за мной краешком глаза через плечо.

— С тобой все в порядке, — тихо говорю я. — Никаких царапин. — Я поднимаю ее блузку, и она одевается. — Слушай, ты вдохнула в меня воздух. Откуда ты знала, что делать?

— Ученый научил нас, — отвечает она. — Он всегда боялся, что мы утонем в том пруду в Куполе. — Она умолкает, смотрит на двери.

Сквозь щели просачивается утренний свет.

— Там, снаружи, небезопасно, — говорит она. — Теперь нигде не безопасно.

— Они были здесь. Старейшины. Смотрели, как мы будем умирать.

Сисси кивает:

— Я тоже их видела. Но почему они это сделали? Зачем им нас убивать? Я думала, что приказ от Цивилизации должен был защитить нас… от смерти.

Я поднимаю рубашку, выжимаю ее.

— На платформе мы слишком далеко зашли. Да еще на виду у всей деревни. Мы применили к старейшинам насилие, пусть даже и защищаясь. Они не могли этого так оставить. Не после того, как это увидели все девушки. Они должны были нас примерно наказать. И черт с ним, с приказом.

— Надо найти ребят. — Сисси быстро застегивает блузку. — А потом бежать в лес, как можно дальше отсюда. Не ждать, пока мост опустится. Сейчас.

Я кладу ладонь ей на руку:

— Мне надо кое-что тебе рассказать. Это важно.

Я повторяю ей все, что услышал от Клэр. Говорю быстро, чувствуя, что нам срочно нужно вернуться в дом, к ребятам.

— К востоку отсюда? — ошарашенно переспрашивает Сисси. — Ученый еще жив?

— Да, это непросто вот так осознать и переварить, я понимаю. Но нам в любом случае сейчас надо бежать. Переварить и осознать можно потом. А сейчас мы уйдем, спустимся с гор и пойдем вдоль реки на восток.

Но Сисси больше не слушает. И не смотрит на меня. Ее взгляд прикован к чему-то рядом со стеной стеклянной камеры. Бледнея, она указывает на колодец. Закатница — вниз лицом и не двигаясь — всплыла на поверхность безжизненной массой. Ее черные волосы расходятся лучами от головы, как трещины от дырки в стекле. Я протащил ее через перемычку внизу в вертикальную шахту. И она медленно и безжизненно всплыла на поверхность.

Сисси делает шаг к ней.

— Она мертва, Сисси.

— Надо убедиться, — говорит она и наклоняется.

Закатница — с полными воды легкими — оказывается слишком тяжелой. Сисси бросает ее на краю бассейна, и та лежит, как больной распухший язык, высунутый из квадратного рта.

Ногой я переворачиваю голову закатницы набок. Глаза закрыты, рот распахнут, как открытая рана.

Она издает стон.

Мы с Сисси отпрыгиваем назад.

Лицо закатницы испускает тонкие струйки дыма. Она начинает поскуливать, пальцы ее дрожат. Это свет химического фонаря. Недостаточно яркий, чтобы убить, но достаточный, чтобы медленно поджаривать.

— Надо ее прикончить. Уничтожить. Я вытащу ее на солнце.

— Сисси, давай не будем рисковать. И тратить время.

— Я не смогу спокойно спать, зная, что где-то в горах есть закатник.

— Сисси, — быстро и настойчиво говорю я. — Это слишком опасно. Она может ожить.

Но Сисси не обращает внимания. Вместо этого она наклоняется и подхватывает закатницу под мышки, вытаскивает из бассейна и волоком тащит к двери. Закатница мокрая и слишком тяжелая, Сисси роняет ее через несколько шагов. Снова тихий стон.