Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)

Он рассмеялся, а я сбился с мысли и замолчал.

– Рыжий, ты что, в школе не учился? Это же всем известно! И древняя книга совсем не об этом. Тебе учиться нужно. Не то так и помрёшь неграмотным, в темноте и глупости.

У меня враз испортилось настроение. Непрошеные советы Каина меня разозлили.

– В школе я не учился, Каин. В наших краях как-то не додумались до такого развлечения. И что неграмотный – правда. Но, если я так тёмен и глуп, почему я тебя кормлю, а не наоборот?

Он промолчал и отвёл глаза. Прикинулся бдительным осматривал окрестности. Чудило! В зарослях не смотреть, а слушать надо! И принюхиваться. А всё туда же… в школе он учился! Грамотей!

– Давай-ка спать, светлый и умный. После отбоя пойдём к реке и, пока не переправимся, останавливаться не будем. Так что постарайся не думать, а спать.

– Ага! – сказал Каин, поднимаясь. – Я только к источнику схожу посуду вымою и воды напьюсь.

Нет, ну не псих?! А всё туда же, «образованный»…

– Посуду помой, конечно. А вот пить воду не стоит. Можно такую заразу подхватить – пожалеешь, что родился.

– Так я же из источника! Там, где мы купались…

– Если вода заразу убивает, почему думаешь, что не убьёт тебя? Чем ты лучше? Хочешь жить – извлекай воду из пищи.

Я поправил носки и ботинки, чтоб на солнце смотрели, вытрусил бушлат и улёгся на него, расслабился. Хорошо здесь. Не то что в этих городах, где дышать тошно, а жить тесно. Даже насморк пропал. Конечно! Здесь и воздух, и сам себе хозяин, и кругом всё простое и ясное…

Сквозь неплотно сомкнутые веки увидел, как Каин вернулся и тоже выставил обувь на солнышко для просушки. Я улыбнулся: «А может, и выживет. Потомок бродяг всё-таки…»

На часах было пять тридцать, когда я растолкал Каина.

– Подъём! – сказал я. – Выдвигаемся к болоту. Как выйдем к реке, поворачивать назад будет поздно. Подумай хорошенько, ты готов? Как нога? Как себя чувствуешь?

Он уже обулся. Несколько раз подпрыгнул и сдержанно кивнул.

Завтракать не стали. Каин по жадности только раз укусил остывшее мясо полоза, скривился и сплюнул в траву.

– Протухло, что ли?

Я подал ему четверть тыквы и посоветовал тщательно прожевать мякоть:

– Вместо чистки зубов… только не глотай!

Через минуту мы вышли из тенистой прохлады рощи и окунулись во влажный, пропахший травами и пылью зной. Твёрдый грунт вскоре начал прогибаться, а спустя час за нами потянулись заметные следы с мутной болотной жижей.

– Ты уверен, что мы доберёмся до воды? – спросил Каин.

Он всё громче пыхтел у меня за спиной, заглушая чвакание болота, недовольно отпускающее ногу для следующего шага. Я не стал оборачиваться:

– Впереди – камыш. За ним выложим гать, а после – поплывём.

Слева едва заметно шевельнулся алый излом, чуть возвышающийся над коричневой поверхностью болота. Я немедленно взял правее, обходя крокодила по дуге. Теперь ближайшее чудовище располагалось справа от нас. Я его пока не видел, но был уверен, что хищник внимательно наблюдает, ожидая удобного положения, чтобы напасть. Не думаю, что в здешних краях крокодилы какие-то особенные. У себя, в Коврове, я бы вообще не волновался. Но тут следовало быть начеку: даже небольшая разница в повадках могла стоить жизни.

– Почему они не нападают? – хрипло спросил Каин.

– Они уже напали. Если обернёшься, увидишь, что путь назад отрезан. Всё побережье до самой воды поделено тварями на клетки. Каждый охраняет свою территорию. Загоняют добычу сообща, но едят порознь – кому Бог пошлёт…

Сзади послышался плеск и беспомощные ругательства.

Я остановился. Интересно, что его так разобрало: упоминание о заботе Бога об этих тварях или сообщение о том, что назад дороги нет? Обернулся: Каин барахтался в грязи, пытаясь подняться. Редкий дёрн был изодран, поэтому ноги разъезжались в стороны, не давая опоры, а руками ухватиться было не за что.

Я протянул ему дубинку:

– Держи, грамотей!

Кряхтя и постанывая, он выполз на траву. Здесь было не так скользко, и Каин сумел выпрямиться. Я огляделся: алые изломы позади нас выстроились дугой. Положение не казалось опасным, но нам следовало поторопиться.

– Рыжий, мы выберемся отсюда?

В его голосе было столько отчаяния, что пришлось ответить.

– Успокойся, Каин, – сказал я. – Проблемы у тебя внутри, а не снаружи нас. Сам посуди: ты упал, и нога… Не переживай: солнце придавит, грязь, что на тебе, задубеет, осыплется пылью, и будешь как новенький. Так что возьми себя в руки и давай убираться отсюда. Не то наши неторопливые загонщики поверят, что мы и впрямь – добыча.

Мы пошли чуть быстрее, замысловато петляя, чтобы всякий раз идти по границе владений зубастых тварей. Поэтому прошло долгих четыре часа, прежде чем послышалось шуршание камыша, а болотная вонь уступила запаху чистой речной воды. Я видел алые спины крокодилов, притаившихся у самых зарослей, слышал, как они недовольно пощёлкивают челюстями и шлёпают хвостами по грязи.

– По моей команде бежим вправо, – сказал я. – Меня обгонять не нужно, но постарайся не отставать. Всё понятно?

Каин что-то промычал в ответ, но такой уровень общения для нашей ситуации не годился:

– Тебе всё понятно, торговец? Это очень важно!

– Да понял я, – прохрипел он. – Бежим вправо. Не обгонять.

Я обернулся: парень казался испуганным и усталым. Пот на его лице смешивался с грязью. Он был похож на депа, каким его рисуют наши деревенские ребятишки.

– Сосредоточься, Каин, – сказал я. – Нам нужно быстро пробежать всего лишь две-три сотни метров. В зарослях камыша эти твари не охотятся. Там у них заповедник.

Он ничего не ответил. Только кивнул.

Тогда я крикнул «бежим» и помчался вправо, как и обещал. Частое хлюпанье рядом подсказывало, что Каин пока не отставал. Через две сотни шагов я круто свернул влево и столкнулся с ним. Мы едва не упали, но как-то обошлось. Вскоре над головами сомкнулись метёлки камыша.

Следовало пробежать ещё с десяток метров вглубь зарослей. Но пришлось остановиться, потому что Каин, ломая стебли, неожиданно повалился на грунт.

Я удивился. Здесь было суше скользкой грязи, по которой мы только что бежали. Но и далеко не степь, чтобы вот так, запросто, переходить в «положение лёжа».

– В чём дело? – спросил я, едва восстановилось дыхание.

– Нога…

Каин задрал штанину, и я увидел, что нога опухла, а само место укуса покраснело и сочилось сукровицей. Мешком сушёного подорожника я расплатился за постой в Серпухове, но кисет с целебной травой, разумеется, придержал. Кисет остался в шинели, шинель – у бронированного Данилы…

– Дурак ты, – сказал я. – Поверь, мне очень жаль, но скоро ты умрёшь.

Я не стал развивать эту мысль. Меня ждали несколько дел, откладывать которые значило составить компанию моему остроглазому, без пяти минут покойному другу.