Майкл Муркок - Рунный посох: романы

Он очнулся и со страхом ощутил невыносимую боль, раздирающую голову.

Он ясно представил, как Черный Камень пожирает его мозг, словно крыса — мешок с зерном, и, обхватив голову, приготовился к самому худшему. Но, нащупав многочисленные царапины и шишки, Хокмун с облегчением понял, что дело совсем не в этом, — просто он сильно ударился головой о скалу. Вокруг было очень темно, и ему показалось, что он лежит в пещере. Всмотревшись в темноту, он увидел огонек костра. Он с трудом поднялся и направился туда.

У самого выхода из пещеры он обо что-то споткнулся и, посмотрев вниз, увидел свои вещи. Все было аккуратно сложено — седло, сумки, меч и кинжал. Он потянулся за мечом, стараясь не шуметь, вытащил его из ножен и осторожно вышел из пещеры.

Жар разложенного неподалеку огромного костра обжег лицо. На большой вертел над огнем была насажена общипанная туша фламинго. Возле костра сидел человек, ростом раза в два меньше Хокмуна, и время от времени поворачивал вертел, с помощью сложного приспособления из кожаных ремней.

Когда Хокмун приблизился, маленький человек, увидев меч в его руке, истошно заорал и отпрыгнул в сторону. Герцог был изумлен — все лицо и тело карлика покрывали густые рыжие волосы. Одет он был в кожаную куртку и такую же юбку, подпоясанную широким ремнем. На ногах он носил башмаки из замши, а на голове его нелепо сидела шапочка с воткнутыми в нее четырьмя большими перьями фламинго.

Карлик попятился от Хокмуна.

— Простите меня, господин. Поверьте, мне очень жаль, что так получилось. Я, конечно, не стал бы стрелять в птицу, если бы знал, что она несет седока. Но все, что я тогда видел, — это ужин, который я не хотел упустить…

Хокмун опустил меч.

— Кто вы? Или — что вы? — спросил он. От жара костра и перенесенных волнений закружилась голова.

— Я — Оладан, из рода Горных Великанов, — начал маленький человек. — Хорошо известный в этих краях…

— Великан? Великан! — Хокмун хрипло засмеялся и упал, потеряв сознание.

На этот раз он очнулся, почувствовав восхитительный запах жареной дичи. Какое-то время он лежал, наслаждаясь им, и только потом понял, откуда этот запах. Он лежал почти у самого края пещеры. Меч его исчез. Маленький покрытый шерстью человек нерешительно приблизился к нему, протягивая огромный кусок мяса.

— Съешьте это, господин, и вы почувствуете себя лучше, — сказал Оладан.

Хокмун взял мясо.

— Хорошо. Делать нечего. Вы лишили меня сейчас самого дорогого.

— Вы так любили эту птицу, господин?

— Нет, но… Мне грозит смертельная опасность, и этот фламинго был моей единственной надеждой.

Он вонзил зубы в жесткое мясо птицы.

— Кто-то преследует вас?

— Не кто-то, а что-то — нелепый и страшный рок… — ответил Хокмун.

И вдруг, сам не зная почему, он начал рассказывать о себе этому странному существу, которое, пусть и невольно, но еще больше приблизило роковой конец. Было в карлике что-то располагающее, когда он, чуть склонив голову, внимательно слушал рассказ герцога, — глаза его расширялись от ужаса, когда Хокмун, рассказывал что-нибудь страшное, и невольно герцог позабыл о своей замкнутости.

— И вот я здесь, — закончил он, — и ем ту самую птицу.

— Да… — вздохнул Оладан, вытирая жир с лица. — Это очень печальная история, милорд, и я с великой грустью думаю о том, что это мой ненасытный желудок привел к столь страшному несчастью. Но завтра я постараюсь исправить свою ошибку и найти вам средство передвижения.

— Какую-нибудь птицу?

— К сожалению, нет. Я имел в виду всего лишь козла. — И прежде, чем Хокмун смог что-то возразить, Оладан продолжил: — Я обладаю в этих местах кой-каким влиянием — на меня смотрят, как на нечто редкое и очень любопытное. Видите ли, я родился в результате странной связи между неким юным путешественником — своего рода волшебником — и Горной Великаншей. Но сейчас я, увы, сирота. В одну из голодных зим мама съела папу, а потом и она, в свою очередь, была съедена дядей Баркиосом — самым большим и свирепым из Горных Великанов. С тех пор я живу один. Компанию мне составляют лишь книги моего несчастного отца. Я урод, и меня не принимают ни те, ни другие. Я живу сам по себе. Если бы я не был таким маленьким, дядя Баркиос давно бы уже съел меня.

Печальное лицо Оладана выглядело таким забавным, что Хокмун больше не сердился на карлика. Кроме того, тепло костра и сытный ужин совсем разморили его.

— Достаточно, друг Оладан. Давай забудем все и ляжем спать. А утром мы поищем что-нибудь, на чем я мог бы добраться до Персии.

Проснувшись на заре, они увидели, что костер все еще горит, а вокруг него сидят закутанные в шкуры вооруженные люди и завтракают жареным фламинго. Слышно было, что там царит веселье.

— Разбойники! — закричал Оладан и в тревоге вскочил на ноги. — Зачем я оставил на ночь костер!

— Куда ты дел мой меч? — спросил его Хокмун, но было поздно — два разбойника, вытаскивая на ходу грубо сделанные короткие мечи, уже направлялись к ним. Хокмун не спеша поднялся.

— Я знаю тебя, Рекнер, — неожиданно сказал Оладан, указывая на самого высокого разбойника. — И ты наверняка знаешь, кто я такой. Я — Оладан, один из Горных Великанов. Поэтому теперь, когда ты позавтракал, будь любезен — уходи, или придет моя родня и убьет вас всех.

Рекнер на это лишь ухмыльнулся, ковыряя в зубах грязным ногтем.

— Я действительно слышал о тебе, крошка, но честно говоря, не знаю, чего мне бояться. Мне говорили, правда, что жители ближайших деревень стараются избегать тебя. Но крестьяне не слишком храбры, не так ли? Так что ты лучше помолчи, если не хочешь умереть в мучениях.

Оладан, казалось несколько сник, но продолжал пристально смотреть на главаря. Рекнер засмеялся.

— Ну, а теперь показывай, что ты там прячешь в своей пещере?

Оладан побледнел, словно охваченный смертельным страхом, и тихо забормотал что-то. Хокмун смотрел то на него, то на разбойников, не зная, что делать. Бормотание Оладана стало громче. Улыбка застыла на лице Рекнера, и глаза его стекленели под пристальным взглядом карлика. Неожиданно Оладан резко выкинул вперед руку, указывая на разбойника, и холодным голосом произнес:

— Спать, Рекнер!

Рекнер свалился на землю. Разбойники, изрыгая проклятия, бросились было к ним, но остановились перед поднятой рукой Оладана.

— Бойтесь меня, ибо я — Оладан, сын волшебника.

Разбойники стояли в нерешительности, глядя на распростертое тело своего главаря. Хокмун какое-то время в изумлении смотрел на маленького человека, одним движением руки сдерживающего кровожадных разбойников, потом нырнул в пещеру и принялся искать меч. Меч нашелся почти сразу, и Хокмун, прицепив его вместе с кинжалом к поясу, быстро вернулся к Оладану. Карлик уголком рта прошептал ему: