Юрий Никитин - Святой Грааль

Кони шагали споро, подгоняемые ночным холодом, морозцем, но в рысь не срывались. Томас вслед за Олегом вслушивался в звуки, старался почуять опасность. Перекликались волки и шакалы, бесшумно пролетел филин — лишь на миг перечеркнул темной тенью звездное небо. Часто мелькали кажаны, так же неслышно взмахивали растопыренными кожистыми крыльями, страшно горели красными угольками выпуклые глаза, а острые зубы белели как сахар.

Все трое медленно спускались с пологого холма в ровную долину, почти не затронутую оврагами. Томас первым уловил блеснувшую впереди искорку, насторожился. Ехали еще долго, напряженно всматриваясь, останавливались, прислушивались, наконец искорка превратилась в красноватое пятнышко — трепещущее, меняющее форму.

Они пустили коней напрямую. Костер иногда исчезал за деревьями, наконец кони вышли к невысокой обрывистой стене камня, под защитой которой горел большой костер. Вокруг огня сидели шестеро угрюмого вида мужчин — оборванные, грязные, со злыми раздраженными лицами. Двое прислонились спинами к камню, затачивали шершавыми камнями острия хазарских мечей... Двое лежали, накрывшись пестрыми одеялами, остальные ковырялись прутиками в углях, тихо переговаривались.

Услышав стук копыт, один крикнул лениво:

— Тагран, ты?

Не отвечая, Томас с каликой выехали в круг света, Чачар — за ними, и все шестеро разбойников мигом оказались на ногах. Один замешкался, его пнули, и Томас нашел себя окруженным направленными на него блестящими остриями копий. Олег неторопливо спешился, Томас последовал его примеру, они расседлали коней, стреножили, подвязали мешки с овсом. Шестеро разбойников стояли вокруг, переглядывались. Один отступил в темноту, исчез — явно проверял, нет ли нацеленных в них арбалетных стрел, не окружены ли крепкими парнями с тугими луками.

Наконец один из разбойников, чернобородый, резкий в движениях, потребовал:

— Кто такие? Почему здесь?

Томас помог сойти с коня испуганной Чачар, а Олег между тем сел возле огня, поерзал, устраиваясь поудобнее, сказал насмешливо:

— Не знаете? А кто оставил троих дурней в засаде?

Разбойники переглянулись, а один из них, чернобородый, спросил резко:

— Вы убили их?

Томас усадил Чачар возле калики, она тут же прижалась к нему дрожащим плечом, затихла как загнанная в угол мышь. Томас сказал надменно:

— Конечно мы бы их убили!

Разбойники топтались вокруг пришельцев, острые наконечники копий почти касались шеи калики, еще три упирались в грудь Томаса. Олег оглянулся, сказал раздраженно:

— Вы можете тоже сесть.

Разбойники переглянулись, чернобородый ответил резким злым голосом:

— Постоим, а вы сейчас ответите быстро и прямо. Что случилось с нашими тремя друзьями, которые... отстали?

Томас и Олег переглянулись. Нацеленные в них копья держали крепкие руки, но теперь наконечники начали подрагивать.

— Они уже не сядут на коней, — сказал Томас сурово. Подумал, добавил. — Никогда.

— И пешком не пойдут, — добавил Олег неохотно.

Чачар пискнула сорвавшимся от отчаянной смелости голоском:

— Даже на четвереньках не поползут! И на брюхе.

Чернобородый коротко передернул плечом, сказал зло, но с дрожью в голосе:

— Вы не могли их заметить! Они умелые охотники. Оленей ухватят за рога раньше, чем те почуют. Они ждали в надежной засаде, вы просто не могли их почуять!

— Они не дождались, — ответил Томас гордо.

Олег, следуя привычке мягкой натуры отшельника-проповедника все объяснять и растолковывать, сказал кротко:

— Разве на шакалов не нападают волки? Ваших друзей раньше нас отыскали хазэры. Это дикое племя, если вы знаете их, одичавшие хазары. Лет сто назад князь Святослав стер с лица земли огромный Хазарский каганат, а немногие уцелевшие хазары растворились среди печенегов и половцев. Но самая лютая шайка все еще бродит, сдирает кожу со всех, кто попадает в руки, распарывает животы, чтобы человек еще долго ползал, таская выпавшие кишки, — живот хазэры набивают камнями...

Ровная линия копий вокруг них сломалась. Томас слышал над собой шумное сопение, но не поворачивал головы, с удовольствием держал озябшие ладони над огнем, довольно щурился от сухого жара. Наконец над его ухом прозвучал сдавленный голос, а по сразу участившемуся дыханию других разбойников Томас понял, что спрашивающий вслух выразил то, что у каждого трепетало в душе:

— Они... нападут на наш след?

Томас видел, как усмехнулся калика глупому вопросу, потому сам усмехнулся еще шире: разбойникам пристойно выказывать лишь презрение.

Копья начали исчезать из поля зрения. Калика подбросил в огонь сучьев, не обращая внимания на спорящих прямо над его головой. Разбойники зло шипели друг на друга, едва не плевались, но теперь в их голосах было больше ужаса, чем привычной злости.

Кто-то вскрикнул:

— Но здесь военные гарнизоны франков!

Олег молча покачал головой. Томас ответил со знанием дела:

— Франки?.. Конница на конницу — непобедимы, но с легкими сарацинскими отрядами уже не справляются. Сарацины налетят внезапно, ограбят, тут же рассыпаются. Потом стягиваются в укромном месте в стаю. Коней не подковывают, чтобы легче убегать! Про хазар... то бишь хазэров, слышу впервые, но если это дикие кочевники, то тяжелая конница франков вас не защитит. Я сам конный рыцарь, если нападут — перебью сотню, но догнать не смогу даже одного!

Разбойники один за другим подходили к костру. Острые наконечники копий уже смотрели в небо. Олег сказал мирным голосом:

— Хазэры возьмут вас, как взяли ваших друзей. Обязательно — живыми! Судьбой обижены, злобу вымещают на пленных. Не хочу вспоминать то, что видел!

В темноте кто-то охнул, другой разбойник задержал дыхание, словно получил кулаком под ложечку. Олег прутиком шевелил угли, чувствовал, как сам воздух пропитался страхом. На бледные вытянувшиеся лица с вытаращенными глазами было жалко и гадко смотреть.

Чернобородый сказал все так же резко, но голос подрагивал:

— Нам придется пойти по дуге, добраться под защиту ближайшей крепости. До нее всего два дня ходу!

— Нападут сразу. Сзади.

— А если отыскать укрытие? У нас два лука, много стрел. Если засесть в пещере с узким проходом, сможем держаться долго!

— А они сядут на виду, будут жрать и пить, плясать, чтобы вы их видели. Еда кончится быстро, вода — еще быстрее. Они на ваших глазах будут обливаться водой, выплескивать на землю. А когда захватят полумертвых от жажды, то не дадут умереть быстро. Или легко.

Чернобородый спросил поникшим голосом:

— Принесут в жертву своим богам?

— Богу, — поправил Олег. — Когда-то отказались от своих богов, приняли чужого бога, Единого. Хан Обадия принял новую веру, с того дня начался крах Хазарского каганата: старые боги наказали отступников, а новый Бог не защитил. Этот новый Бог не имел облика, образа, потому и звали безобразным, но даже безобразный, судя по его заветам, он был кровожаден, жесток. Нам, благородному сэру и мне, все едино: убьют вас или нет. Сами начали разбойничать, вот и получите той же монетой. Но если бы хазэры убили вас быстро и по-христиански, я бы не противился, хоть я не христианин, но мы с сэром рыцарем и благородной дамой... Чачар, не падай, это костер!.. мы против зверских истязаний, что вас ждут. Потому дадим вам унести шкуры целыми.