Юрий Никитин - Святой Грааль

— А что делать нам? Мы не сарацины, места для нас новые...

— Двое пусть всегда несут охрану. Коней держите поближе. Прислушивайтесь к ним. Они первыми зачуют чужих коней: фыркнут, прянут ушами, стукнут копытами. Могут заржать... Но если все-таки хазэры схватят

вас, то лучше умереть быстро. Самим. Мы рассчитываем вернуться к ночи.

Чернобородый вдогонку крикнул с дрожью в голосе:

— А если к ночи не вернетесь?

— Идите на север, — ответил Олег. — Холмы там переходят в горы, затеряться проще. Заметайте следы, если умеете. Спасение в горах: там пещер больше, чем в сыре дыр. Чаще осматривайтесь. Здесь караванные пути, сюда доходит путь из варяг в греки, а где много купцов и караванов, туда много стягивается разбойников, — знаете по себе, — мародеров, налетают конные отряды парфян, но больше всего остерегайтесь хазэров. Я все сказал.

В ярком синем небе над самым горизонтом появилось облачко, быстро начало вырастать в размерах. Томас указал на него кивком, бросил пренебрежительно:

— Та самая гроза! Ливень смоет наши следы, но мы с сэром каликой вас отыщем.

Конь под ним гарцевал и грыз удила. Рыцарский конь не желал выказывать усталости, в то время как простой и хитрый конь паломника прикидывался умирающим, прогибал спину и отпускал живот едва ли не до земли. Он даже дышать ухитрялся с жуткими хрипами, едва ли не кашлял. Олег ткнул кулаком в конское пузо, тот с шумом выпустил воздух, Олег быстро затянул подпругу. Конь косился невинным глазом: не получилось, ну и не надо, не очень-то старался.

Олег вскочил в седло, они поскакали навстречу усиливающемуся ветру. Облачко стремительно вырастало, уплотнялось из нежно-белого и кудрявого, как овечка, превратилось в грязно-серое, а затем в угольно-черное, тяжелое, поблескивающее короткими злыми молниями. Уже не облачко, а грозная тяжелая туча двигалась навстречу, как горная лавина: грохоча, высекая искры, подминая синеву, разрастаясь с каждым мгновением. В темном чреве постоянно блистали красные вспышки, озаряя внутренности.

Дорога пошла вниз, по обе стороны поднялись каменные стены. Ветер усилился, завыл, протискиваясь через узкое ущелье. Затем стены разошлись, осели, но тропинка петляла, Олег посматривал на темное небо, торопил коня. Дождь вот-вот хлынет, а следы коня Горвеля совсем свежие. Если бы не потеряли время на разбойников, могли бы догнать вот на этом месте!

Кони трусили вдоль высокой отвесной стены, когда Томас возбужденно вскрикнул:

— Вижу костер!

Шагах в трех-четырех сотнях впереди на косогоре поднимался легкий дымок. Огня не было видно, костер умело прятался за скальными глыбами. Томас уже спрыгнул на землю, жадно смотрел, задрав голову. Олег придержал коня, что-то тревожило, не мог определить угрозы.

Томас быстро набросил на передние ноги коня веревку, крикнул Олегу:

— Идешь со мной?

Олег замедленно слез, снял с седла лук и забросил через плечо. Томас

поправил перевязь с мечом за спиной, первым прокарабкался вверх, блестя доспехами, похожий на металлическую статую, по крутому косогору. Камни трещали под его железным телом, лопались, рассыпались. Олег едва успел уклониться от сорвавшихся из-под ног рыцаря булыжников.

Уже видели догорающий костер, багровые спекшиеся угли, когда вверху загремели камни. Олег заорал, сразу все поняв:

— Томас!.. Томас, берегись!

Он отпрыгнул под защиту каменного карниза. Сверху несся огромный валун. На ходу он сбил, подпрыгнув в воздухе, еще пару крупных камней, вместе обрушили целую каменную россыпь.

Томас карабкался на четвереньках, ошалело поднял голову, посмотрел сперва на Олега, потом вскинул голову, непроизвольно выставил перед собой руки. На него неслась каменная лавина. Булыжники подпрыгивали, обрушивались с силой, сбивая обросшие мхом глыбы.

Томас с проклятием бросился в сторону. Олег ощутил удар в плечо, съежился за выступом, камни загрохотали над головой, прыгая с каменного карниза. Взвилась пыль. Крупные валуны пролетали поверху, но мелкие камешки, комья земли, осколки и каменная крошка сыпались на спину и голову.

Когда грохот переместился вниз, Олег разогнулся, сбрасывая слой земли и мелкого камня. Лавина уже пронеслась, испуганные страшным грохотом кони отбежали, камни раскатились на десятки шагов у подножия.

На том месте, где прокатилась лавина, осталась голая земля с содранной кожей травы, но Томаса не было. Похолодев, Олег потащился вниз. Правая рука онемела от удара камнем, висела как плеть. Земля прогибалась под каблуками — взрыхленная, голая.

Спустившись на два десятка шагов, увидел каменную россыпь, там блеснуло металлом. Торопливо сполз, отшвырнул несколько глыб, обнажилось железное плечо — помятое, покрытое грязью. Расщелину заполнило камнями, туда же бросило и рыцаря, масса камней прокатилась сверху, вколачивая металлическое тело в трещину.

Олег отбрасывал булыжники, в спине кололо, правая рука все еще не двигалась, ныла. Освободив от камней шлем, Олег перевернул Томаса на спину, подергал забрало, но решетку смяло, заклинило. Царапая пальцы, с жутким скрежетом поднял забрало — отшатнулся. Лицо рыцаря было смертельно бледным, правую сторону заливала алая кровь, на губах пузырилась кровавая слюна.

— Сэр Томас, — позвал Олег настойчиво. — Сэр Томас!

Веки Томаса были плотно зажмурены, глазные яблоки под ними застыли как восковые. Олег со злостью откатил последние камни. Блестящие доспехи потемнели, покрылись вмятинами, и как Олег ни пытался одной рукой вытащить Томаса из железной скорлупы, ни одна застежка не желала открываться, а по правой руке едва-едва побежали первые мурашки, начали шевелиться пальцы.

Он отстегнул баклажку, побрызгал в бледное лицо рыцаря. Веки затрепетали, замедленно поднялись. Глаза смотрели в пространство, затем разбитые губы шелохнулись. Олег услышал хрип:

— Сэр калика... Мы еще на этом свете?

— Раз уж вместе! Можешь подняться?

Томас застыл, напрягся, но тело оставалось неподвижным, как та расщелина, в которой лежал. Он прошептал мертвым голосом:

— Здесь оборвалась моя дорога.

Сверху послышался шорох, тяжелые торопливые шаги. К ним поспешно спускался, прыгая с камня на камень, Горвель. Он был в доспехах, но не сплошных булатных, как у Томаса, а в легкой кольчуге со стальными пластинами на уязвимых местах. Кольчуга достигала коленей, сапоги были легкие, на голове блестел сарацинский шлем с пером, вокруг основания шлема обвивалась зеленая материя в несколько рядов. На поясе Горвеля висел кривой кинжал, в руке нес сильно изогнутый тяжелый меч, странную помесь рыцарского меча и восточной сабли.

— Долго гнались, — крикнул он, — Только я не бегущий от опасности олень! Но даже олень может ударить рогами, верно?