Юрий Никитин - Святой Грааль

— Приготовьте костер. Нарубите зеленых веток, там позади растут два куста.

Горвель заинтересованно вскинул брови:

— Какая-то магия?

— Да, — согласился Олег. — Самая могучая! Они хотят говорить с нами.

Разбойники с готовностью сбегали к кустам, срубили оба под корень, а мародеры умело развели костер на видном месте. Когда из лагеря хазэров начали подниматься сизые клубы дыма — с разными интервалами, — Олег накрыл огонь ветками, убрал, снова накрыл, выждал малость, сбросил в сторону: зеленые листья скрутились в трубочки и густой дым грозил перейти в огонь.

Он поднялся, ощупал рукояти швыряльных ножей:

— Схожу узнаю, чего хотят.

Томас вскрикнул в ужасе:

— Пойдешь к этим дьяволам?

Горвель смотрел неодобрительно, а мародеры и разбойники сбились в две тесные группки, жарко спорили, бросали в сторону паломника подозрительные взгляды. Мародер, который назвался Рональдом, сказал громко:

— А не собираешься продать нас тому зверью?

Олег, не отвечая, повернулся к Томасу:

— Держи меч обнаженным. Мы встретимся посредине, а ты и... Горвель покажите, что готовы броситься на помощь. Вам сверху бежать быстрее, чем хазэрам к их вождю.

— Ждешь засады? — тревожно спросил Томас.

— На всякий случай. Увидят нас наготове, обойдется.

Хазэры уже увели коней, у подножия жарили мясо, на огромном вертеле вращалась туша оленя. Наверх по склону карабкался рослый дикарь, с головы до ног разрисованный цветной глиной.

Вся одежда была из коротких кожаных штанов, на широком поясе висел

хазарский меч и длинный прямой кинжал. На толстых запястьях блестели массивные браслеты, такие же металлические кольца охватывали руки выше локтей.

Олег присмотрелся, замедлил шаг. Варвар взглянул пару раз, увидел, что хитрость разгадана, пошел вверх быстрее, уже не замедляя шага.

Олег с содроганием смотрел на приближающегося вождя хазэров. Тот был обнажен до пояса, но выглядел так, словно был закован в костяные латы, составленные из множества осколков, наползающих один на другой. На стыках вздулись рубцы, окостенели или вовсе окаменели. На широком поясе, сцепленном из пластин железа, держался огромный хазарский меч, с другой стороны свисает топор с загнутым лезвием.

Хазэр массивнее Олега, тяжелее, ноги как толстые бревна, весь покрыт темной корой костяного панциря, что ни просечь хазарским мечом, ни пробить каленой стрелой. Олег помнил его свирепым и неустрашимым воином, но годы шли, друзья погибли, редкие дожили до старости, когда их по хазарcкому обычаю — за ненадобностью — убили внуки, но этот все так же скакал на горячих конях, ходил в набеги, приводил пленников, а в годы расцвета Хазарского каганата он превратился в страшного по мощи богатыря-воина.

Но прошли века, каганат разлетелся вдрызг под внезапным ударом неистового Святослава. Немногие уцелевшие хазары разбежались, растворились среди окрестных народов. Этот же неуязвимый воин, последние поколения его звали Карганлаком, собрал сотню таких же непримиримых воинов, продолжал набеги. Уже не на Русь, там ждала верная гибель, зато грабил печенегов, половцев, уходил все дальше и дальше на юг.

Олег с жалостью смотрел в неподвижное, как черепаший панцирь, лицо Карганлака.

Карганлак медленно раздвинул каменные челюсти, проревел:

— Снова ты, мой Древний Враг?

— Давно не видел тебя, Карганлак, — сказал Олег вместо приветствия, ибо не желал здравствовать такому противнику.

— Зачем Древний Волхв в страну хазар пришел снова? — произнес Карганлак.

Олег ответил сумрачно:

— Была у собаки хата. Дождь пошел — она сгорела. Где ты видишь страну хазар?

Карганлак люто топнул ногой:

— Это наша земля!

— Была у собаки хата, — повторил Олег. — Северные земли Хазарского каганата отошли к северным князьям, восточные — захватили печенеги и половцы, южные... Но ты ведь не о старых временах пришел говорить? Я повспоминаю с удовольствием, но зачем тебе бередить рану?

Карганлак смотрел исподлобья, сердце бухало в груди часто, нагнетая горячую кровь. Он был уже походным вождем, когда столкнулся с этим волхвом, волхвом-отшельником. Его пещера была разрушена, брел через хазарские степи куда-то на юг, надеясь стать, как он объяснил, пустынником. Обадия к тому времени как раз признал Истинного Бога, сжег племенных богов — объявил их идолами, — и для торжества нового Бога велел связать пустынника, принести в жертву. Но по дороге к стойбищу волхв сумел освободиться, зарезал пятерых сильнейших воинов, украл лучших коней, а многочисленную погоню перебил стрелами, утопил в болоте. Карганлак догнал его с десятком молодых сорвиголов лишь на пятый день! Уцелел один он, но раны от двух стрел даже теперь напоминают о себе в плохую погоду...

— Ты отдашь остальных, — сказал он резко. — Сам можешь уходить. Мы, враги, но я почему-то не чую вражды. Ты видел величие Хазарского каганата, его славу! Уже потому не хочу тебя убивать.

— Хорошо, — согласился Олег. Он пристально смотрел в неподвижное лицо Карганлака. — Отдам всех, но коня и вещи могу отобрать себе сам?

Карганлак кивнул, в глазах было безмерное удивление, потом спохватился, добавил:

— Не все. Коней бери хоть всех. Вещи — тоже. Кроме одной небольшой чаши.

— Она не золотая, — произнес Олег медленно, он не спускал глаз с лица Карганлака. — Не серебряная даже... Зачем она тебе?

Карганлак тяжело сдвинул огромные плечи:

— А тебе?

— Важна для моего друга. Святыня его веры! Но у тебя вера другая.

Карганлак сказал резко:

— Повергая чужих богов, утверждаешь свою!

— Уже слышал такое... Но, повергая чужие святыни, бросаешь грязь в лицо своего бога. Ты повергал славянских, норманнских, багдадских, ромейских... Но уничтожил лишь бога в себе.

— Чашу я оставлю, — отрезал Карганлак. — Остальное бери!

Олег кивнул с печалью в глазах:

— Понятно. Скажи, кто натравил тебя на двух одиноких странников? Мы в ловушке, можешь говорить смело.

Карганлак пристально смотрел на старинного врага. Разрисованное лицо дергалось, губы вытянулись в тонкие линии, блеснули острые, как у волка, зубы. Ему явно хотелось сказать, бросить в глаза этого волхва ужасную правду, увидеть страх в лице Древнего Волхва, но то ли вспомнил как однажды тот ушел, будучи уже связанным, то ли удержало что-то иное, но Карганлак лишь прорычал:

— Натравить можно пса. Я — великий вождь, мою жизнь охраняют сами боги!

— Да, — согласился Олег без тени насмешки, — ты великий вождь. И племя у тебя великое... Не очень многочисленное, правда. Сотня наберется? Десять лет тому их было тысяча. А двадцать — десять тысяч. Сколько их будет всего через год?

Карганлак стиснул каменные челюсти, с трудом удержался, его пальцы уже шарили по поясу. Он сказал глухо: