Юрий Никитин - Изгой

Он был собирателем знаний, к власти не стремился, ни с кем не ссорился, даже с Беркутом в свое время воевал только потому, что дурак Беркут вежливость истолковывает как слабость, и надо было дать ему по рогам, чтобы остыл... И вот сейчас Хакама, самый честолюбивый человек на свете, сама наливает и подает ему вино, растирает спину, снова подносит вино и угощает дивным виноградом, выбирая самые спелые ягоды, даже опустилась на колени и развязала ему ремни сандалий... впрочем, в самом деле он затянул чересчур туго, пусть ноги отдохнут.

Потом она сама омыла ему ноги, как простая рабыня, и Россоха, глядя на ее склоненную голову с короткой стрижкой, подумал внезапно, а почему бы и нет, почему не отдохнуть здесь, так ли уж ему срочно надо мчаться в свое логово, там и вино не такое сладкое, и холодно, и неуютно. ..

И вот где-то на восьмой или девятый день он сидит перед большим зеркалом Хакамы, воздух тяжелый и жаркий от запахов особых трав и смол, на стенах вместо светильников горят факелы из редкого дерева, что растет только в дальних южных странах, а Хакама с жадным нетерпением спрашивает умоляюще:

— Ну что еще? Только скажи, я все доставлю!..

— Пока ничего, — ответил он хмуро. Заставил себя расслабиться, глубоко вдыхал сладковатый дым, пустил мысли по широкому кругу, потом начал стягивать в спираль, все убыстрилось, завертелось перед глазами так, что череп накалился, кровь шелестела в венах громче, чем бегущие муравьи Хакамы. — Пока ничего... Но я не уве-рен, что все получится... Что получится, хоть что-то...

Она опустилась перед ним на колени, смотрела сни-зу вверх, погладила его по ноге.

— Получится, — прошептала убеждающе. — У тебя получится. Ведь только ты умеешь заглядывать в грядущее...

— Это бывает очень редко...Голос его прервался. Со дна души поднялась эта теплая волна, которая предшествуют редким моментам странного прозрения, когда он в хаосе мелькающих лиц, пейзажей, звериных морд и ночного неба вдруг видит осмысленные картины, слышит человеческую речь, иногда даже видит своих знакомых... Но только иногда эти картинки бывают из грядущего, а чаще всего — из настоящего или прошлого...

Хакама едва не вскрикнула. Зеркало подернулось туманом, а затем в середине проступило изображение, пошло расширяться к краям, Россоха всё-таки огромной силы... да, чародей, который сумел развить себя настолько, что и без магии, может смотреть в будущее и даже проецировать на зеркало!

Затаив дыхание, она смотрела, как в бешеном темпе сменяются лица, картины городов, горящие дома, скачущие кони, туча летящих драконов, доносятся голоса — гневные, ласковые, молящие... Знать бы, мелькнула тоскливая мысль, кого она видит, — это и есть власть над миром! Знать, какой король доживет до старости, какой умрет рано, когда будет засуха, на чьи земли обрушится туча саранчи, чья это армия сейчас переходит горный перевал...

Она вздрогнула и невольно прикусила палец. По странному ущелью, где одна высокая стена из чёрного камня, другая — из красного, двигается огромное войско. Изображение стремительно выросло, словно на людей смотрела подстреленная падающая птица, Хакама успела увидеть, что во главе войска на огромном белом жеребце едет...

Изображение исчезло, сменилось страшным зрелищем падающей звезды, огромной, хвостатой, земля дрожала, море вышло из берегов, а земля трескалась, как в ледоход, но Хакама все держала перед глазами это суровое Лицо, держала и не отпускала, всматривалась в синие глаза на загорелом лице, в эти черные волосы, свободно падающие на плечи, в эту молодецкую фигуру, в эти сильные руки: одна небрежно держит повод, пальцы другой дремлют возле рукояти топора...

— Скиф, — прошептали ее губы. — Значит, мы сумели... сумеем! Он ведет все войско Гелона в страну Миш...

Хакама побледнела, хотя сердце колотилось часто, гнало кровь в голову. Вот она, удача, которой не понимает даже сам Россоха. В свое время она часто и жадно рассматривала мир с помощью магии и знает прекрасно, что такое ущелье есть одно-единственное на свете и находится не за дальними морями, а рядом, близко! Это как раз почти единственный проход из Гелонии в земли Миш. Можно еще, правда, и через горы, но огромное войско через перевал не проведешь, там вовсе войско не проедет...

Значит, Скиф во главе огромного войска? А где же... Гелон? Это же его люди, его страна?

Она спросила тихо, стараясь не вывести провидца из божественного транса:

— А Гелон?.. Где Гелон?

Россоха смотрел невидящими глазами, губы его двигались, а руками он что-то ловил или ощупывал в воздухе. Она поняла, что он видит уже нечто другое, а Россоха переспросил ровным нечеловеческим голосом:

— Гелон? Какой Гелон?

Ее осыпало холодом.

— Гелон, — повторил она настойчиво. — Правитель Гедонии, ее тцар. Где Гелон?

— Гелон, — повторил он рассеянно. — Нет никакого Гелона... На его троне — Скиф... Победные прапора, толпа кричит... Пал и Нап ведут конное войско... Пал — палаты, паралаты... Горящие стрелы...

Несвязный голос становился четче, обретал живые краски. Хакама поспешно села в кресло наискось, взяла грушу и вонзила в нее зубы. Россоха очнулся, глаза его непонимающе уставились на забрызганную соком волшебницу. Она сама расхохоталась, влетела крупная оса и старалась сесть ей на губу, Хакама со смехом отбивалась.

— Я что-то видел? — спросил Россоха.

— Много, — подтвердила Хакама. — Ой, Россоха, как я тебе завидую!.. Ты без всякой магии умеешь заглядывать в будущее, в прошлое, зришь дальние страны. Так и сейчас... Ты был в таком восторге! Видел бы ты сам, как сияли твои глаза, как ты весь помолодел, горел восторгом!.. Наверное, ты зрел богов.

Олег и Скиф до самого вечера бродили по городу, осматривались. Олег заговаривал с жителями, расспрашивал о ценах, о налогах, о соседях. Ему отвечали охотно, даже чересчур словоохотливо, Скиф извелся, извертелся, но он первым услышал, как со стены что-то прокричали радостное. Внизу ответили таким же ликующим воплем, страж крикнул еще, уже громче, во дворе тут же забегали, засуетились.

Ворота распахнулись, ворвались двое на разгорячённых конях. Желтые клочья пены срывало ветром, всадники старались обогнать друг друга, один закричал еще издали:

— Гелон возвращается!.. Быстро обед, греть воду!.. Быстрее, быстрее, коровы!

Скиф повернулся к воротам:

— Ну наконец-то!

Олег ухватил его за пояс:

— Погоди. Пусть хотя бы пыль собьет с сапог.

— Да это он может сделать и при нас! Олег напомнил:

— Ты всю дорогу обзывал его трусом. А ты уверен, что он так уж рад тебя видеть? Или тебе все должны быть рады? И падать от счастья уже только при твоем появлении?

Скиф заметно увял. Олег подумал, что ударил чересчур сильно. Скиф еще совсем ребенок, говорит то, что думает, а думает чересчур быстро.