Юрий Никитин - Изгой

— Брат, — проговорил Скиф. — Три дня тому мы встретили старого воина, тот ехал, задумавшись, потом услышал наших коней, вскинул голову, увидел нас. Никогда не забуду, с какой радостью и счастьем он воскликнул: «Колоксай!..» А потом помрачнел, сказал недружелюбно: кто бы ты ни был, незнакомец, ты не имеешь права быть настолько похожим на лучшего из людей — его тцара Колоксая!.. Понимаешь, чужой человек назвал его лучшим из людей!..

Гелон кивнул, он соглашался, что их отец — лучший из людей. И пусть каждый простолюдин, каждый человек на свете считает именно своего отца лучшим из людей, но все равно, лучший из лучших — Колоксай, отец Гелона, Скифа, Агафирса...

— А Миш была тогда лучшей из женщин, — добавилон — Всё-таки отец был не совсем прав, что взял её обманом... Нет-нет, я не оправдываю её! Я ведь тоже ушёл, разве ты забыл?.. Она и сейчас, говорят, самая красивая из женщин на всем белом свете. Недаром отец сходил по ней с ума, недаром пошёл на такую хитрость...

Скиф, вскипев, ударил кулаком по столу, вскочил:

Ты осуждаешь отца? Отца?

Гелон сказал мягко:

— Скиф, я тоже ушёл. Помни, я не простил её и тоже ушёл...

Скиф некоторое время испепелял его взглядом, нехотя опустился. Олег молчал, рассматривал карту.

— Мы должны отомстить, — сказал Скиф мертвым голосом. — Убийство нашего отца не должно остаться безнаказанным!

Гелон сказал тихо:

— Но как?

— У тебя же тцарство! Не думаю, что оно уже сейчас уступает владениям Миш.

Гелон повторил настойчивее:

— Как? Как ты мыслишь мстить?

Скиф огрызнулся:

— Как? Как все мстят. Месть — святое дело, угодное богам и сердцу человека.

— Но кому? — спросил Гелон. — Ты понимаешь, что говоришь? Если бы речь шла о соседе — другое дело. Но на той стороне — мать! Это она убила. И ты... ты говоришь, что надо убить мать? Нашу мать? Даже — нашу маму?

Скиф скривился, кулаки на столе сжались так, что заскрипела кожа. Сквозь стиснутые зубы процедил люто:

— А что предлагаешь ты? Оставить зло безнаказанным?

Гелон покачал головой:

— Нет. Я не даю злу свободу. Я борюсь со злом... На моих землях нет зла... по крайней мере, большого и безобразного. Я уменьшаю зло! Если бы и другие так же уменьшали его в своих землях, мы бы очистили землю

Скиф вскрикнул:

— Но там... за перевалом! Там убийца нашего отца резвится безнаказанно! Где ее сынок Агафирс правит могучим государством лишь потому, что согласился с ее преступлением? Это разве справедливо?

Гелон посмотрел на Олега, словно искал поддержки, но Олег молчал. Гелон сказал убеждающе:

— Агафирс самый старший сын. Он и должен был наследовать трон...

— Нет! — воскликнул Скиф. — Ты же знаешь, что мы оба были лучше! Мы побивали его в детстве, хоть в драках, хоть в знаниях... великих битв, управлении людьми, сборе налогов. Мы все умели лучше!.. Даже ты, хоть и не любил драться, побивал его! Забыл? Трон занял бы я... либо ты. Но теперь он сидит там лишь потому, что согласился с подлостью. А кто допускает подлость, тот сам подл.

Гелон кивнул.

— А всякий подлый, — сказал он, — нам враг. Видишь, Скиф, я с тобой согласен. И тоже борюсь с подлостью. Везде, где встречаю. Но я сперва хочу истребить ее здесь, а потом уже идти в другие страны. Я хочу быть чист, чтобы на чужие грязные пятна мог указывать своим чистым пальцем!

Скиф стукнул кулаком по столу. Посуда подпрыгнула, хотя стол был массивным, ножки из толстого дуба, а столешница толщиной в руку.

— Гелон, я тебя не убеждаю в своей правоте! Я знаю, что я прав. Я спрашиваю прямо: ты идешь со мной или нет?

— В мести?

— Да, в мести!

— Мести нашей матери? — переспросил Гелон. — Ты так и не ответил... а что потом? Допустим, побьем ее войска... а войска там сильные, Агафирс мечтает о войнах, захватим город, побьем жителей, ворвемся с окровавленными мечами во дворец... ворвемся в спальню нашей матери... Что ты сделаешь? Убьешь?

Скиф зарычал. Лицо перекосилось, на лбу и висках вздулись тугие жилы.

— Что ты такое спрашиваешь? Что ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что смерть отца должна быть отомщена! Иначе... иначе нет в мире справедливости!

Гелон повернулся к Олегу:

— Что скажешь, мудрый волхв? Есть на свете справедливость? Или нет ее?

Олег буркнул невесело:

— Откуда ей взяться?.. Для того великий Род и создал нас, чтобы мы ее установили.

Скиф вскрикнул:

— Видишь, и волхв говорит то же самое!

— Да? — спросил Гелон. — Тогда все же ответь прямо: ты вот так просто пойдешь и убьешь родную мать?

Скиф вскрикнул отчаянно:

— Я не хочу ее убивать!.. Но я должен! Она убила моего отца, которого я даже не увидел! Я не сидел у него на коленях, он не подбрасывал меня в воздух, не учил ездить на коне, не учил держать деревянный меч... Она лишила меня отца... она виновата!

Гелон отодвинул пустое блюдо, поднялся. Олег и Скиф смотрели, как правитель Гелонии прошелся по комнате, нахмуренный, несчастный, с потерянным выражением на лице. Наконец остановился, посмотрел Скифу прямо в глаза.

— Я не пойду с тобой, брат, — произнес он ясным голосом. — Да, наша мать поступила... неправильно. Да, наш отец не совсем честно взял ее в жены. Но все равно она не должна была его убивать.

— Да еще так подло! — вскрикнул Скиф яростно. — Герою умереть от яда? Какой позор!

— Убила как могла, — ответил Гелон. — Сейчас вопрос в том, должны мстить или не должны. Вспомни, Агафирс вообще считает, что мать права и мстить мы не должны. Ты считаешь, что должны. Я оказался посредине: да, мать не права, я не хочу жить с нею в ее стране, не хочу своей доли наследства. Я ушел, отказавшись от родства с нею. Надеюсь, ей стало стыдно.

Скиф вскипел, а Олегу стало неловко за Гелона. Похоже, средний брат не совсем понимает жестокость мира, в котором живет. С другой стороны, как-то ухитрился сделать свою крохотную страну... а сейчас совсем уже не крохотную, процветающей...

— Отец! — выкрикнул Скиф. — Отец!.. Его кровь взывает об отмщении.

— Отец умер без крови, — напомнил Гелон мягко. — Но ты прав, для отца надо было что-то сделать. Скиф уставился с непониманием:

— Для отца? Для него можно только отмстить человеку, его убившему! Тогда его душа успокоится.

Гелон покачал головой. В глазах было сомнение, наконец проронил тихо:

— Я уже несколько лет пытался его отыскать. Я собрал колдунов, магов и волшебников, просил побывать в том мире... Только одному удалось попасть туда. Не знаю, сам он там был или только его дух... чародей и сам не знает, но он говорил с нашим отцом.

Скиф вскрикнул с негодованием:

— Зачем ты тревожишь дух отца?

Гелон медленно поднял голову, взгляд его синих глаз, как внезапно заметил Олег, может становиться и вот таким же твердым, как диаманты чистой воды. Всегда готовые к улыбке губы сомкнулись в плотную линию.