Наталья Павлищева - Ледовое побоище

– Настя, – я подняла голову на голос князя Александра, он показал своему оруженосцу, чтобы тот взял у меня стяг, и чуть смущенно крякнул: – Вятич там…

«Там» означало телеги, на которые грузили убитых! Что?! Мушки перед глазами разлетелись в стороны сами собой и больше не посмели показываться, в одно мгновенье я оказалась перед санями, на которых поверх еще кого‑то действительно лежал Вятич.

– Вятич!

У меня перехватило дыхание. Это не мог быть Вятич, но это был он. Лицо белое, в нем ни кровинки, дыхания не видно. Я вцепилась в мужа, как сумасшедшая, принявшись трясти его, как грушу:

– Не смей подыхать, слышишь?! Не смей помирать! Если ты умрешь, я придушу тебя собственными руками!

Я орала что‑то несусветное, и наплевать, что думали обо мне вокруг. И вдруг… нет, мне не почудилось, что‑то действительно дрогнуло.

Я сползла на снег, вглядываясь в такое дорогое лицо и пытаясь найти в нем хоть какой‑то признак жизни.

– Вя… тич, миленький… – рыдания душили, крупные слезы невыразимого горя текли по щекам, руки дрожали… – не умирай… Мы с Федькой не сможем без тебя… не умирай… не умирай, родной…

Руки гладили и гладили его лицо. И снова мне показалось, что я что‑то чувствую.

– Он жив, не смейте его хоронить, он жив!

– И-и… девонька, столько крови потерять, кто ж тут выживет? – вздохнул какой‑то ратник.

– Не смейте увозить его! Я не отдам! Я выхожу.

– Чует что? – сокрушенно покачал головой второй. – Давай на эти сани, и сама садись тоже, вон еле на ногах держишься, вся в крови.

Они помогли мне переложить Вятича, по‑прежнему не проявлявшего никаких признаков жизни, в другие сани, и возница щелкнул кнутом:

– Я тебя поскорее в деревню отвезу, тут неподалеку есть. Там в тепле согреешься, а завтра и похоронишь своего милого…

– Никого я хоронить не буду! Он жив, – в моем голосе было столько уверенности, что мужик только покосился на бесчувственного сотника.

– Ну и ладно, ну и хорошо.

Я всю дорогу держала голову Вятича в своих руках, чтобы не сильно трясло, мысленно умоляя:

– Ну хоть какой‑то знак дай, если ты жив. Хоть вздохни, дрогни ресницами…

Но сколько ни прислушивалась, дыхания не чувствовала.

В деревне привезший меня мужик сокрушенно кивнул на нас с Вятичем:

– Твердит, что жив.

Хозяева небольшой избушки на самом краю оказались людьми понятливыми, они согласились пригреть до утра не только меня, но и моего погибшего мужа.

Вятича перенесли на лавку, мне сказали, чтобы брала все, что в печи есть, не чинясь, а если что надо, так звала соседей. Обещали завтра отправить своего мальчонку за знахаркой, она в соседней деревне живет, что в стороне.

– Ноне поздно уже, лесом не пройти…

Я только кивнула. Какая знахарка, если Вятич не выживет сам, то ему никто не поможет…

Русские дружины покидали поле боя со славой и полным удовлетворением. Рыцарская свинья нашла свою погибель на льду Чудского озера.

И снова полководческий талант молодого князя помог ему справиться с теми, с кем, как считалось, справиться невозможно. Главная сила тарана стала его слабостью, Невский сумел воспользоваться даже такой проблемой, как подтаявший лед. Этот бой вошел в историю как Ледовое побоище, несмотря на многие старания потомков принизить и размах, и значение этой победы. Потомки не всегда благодарные и не всегда честные, но князю тогда было не до памяти на долгие года, он одержал победу над сильнейшим врагом, не погубив отцовских дружин, не оставив Русь без защиты.

На подходе к Пскову даже чуть забеспокоились: от ворот к ним двигалось множество народа. Оказалось, встречают псковичи с крестным ходом, с иконами и хоругвями. Просто раненых привезли в город побыстрее, чтобы залечить раны. Вот они‑то и рассказали о битве, о таланте князя Александра Ярославича, который смог разгадать замысел немцев и перехитрил их!

От городских ворот проехали сразу к собору Святой Троицы на торжественный молебен. За князем до города шли связанные меж собой веревками рыцари. Головы опущены, бредут еле‑еле… Псковичи смотрели на это поверженное воинство и не могли поверить, что перед ними совсем недавно грозные, закованные в броню, жестокие воины. Были, правда, и такие, что все равно смотрели свысока, презрительно. Но на них никто не обращал внимания. Главными были победители и, конечно, молодой князь.

После торжественного молебна и поминания каждого из погибших по новому обычаю именем-отчеством псковитяне собрались в Кроме. Толпа долго не могла успокоиться, все выкрикивая и выкрикивая слова благодарности князю Александру, хотя у многих, особенно именитых горожан, на сердце лежал тяжелый камень. Их дети оставались в заложниках.

Поднявшись на помост, Александр вскинул руку. Толпа затихла, этому князю готовы внимать затаившись. Голос Невского загремел на всю площадь. Не слышавшие раньше его голоса псковитяне даже чуть растерялись.

– Рыцари грозили нам рабством, но сами оказались в плену. Мы наказали их за спесь и презрение к другим народам. Слава ратникам новгородским, суздальским, псковским, ладожским и вечная память павшим в битве!

Псковитяне с готовностью прокричали славу, но оказалось, что это не все. Александр Ярославич продолжил уже не совсем приятное для хозяев города.

– Не едины вы с Новгородом, а в единстве наша сила. Вы же захотели сами по себе. Потеряли все, подвели всю землю Псковскую под ливонцев, малых детей отдали в заложники и не освободили! Как же спать спокойно могли?!

Опустив головы, слушали эти слова князя псковитяне, справедливый упрек. Князь показал в сторону плененных рыцарей:

– На них обменяем ваших детей и многих других пленников. И запомните эту минуту! Чтобы она удержала вас от сговора с любым набежником.

В Новгород примчался гонец. Он был забрызган весенней дорожной грязью по самые уши, но улыбался так, словно только что родился. В воротах его не стали задерживать, потому как на ходу показал княжий знак. Только крикнули вслед:

– Что?

Тот, не оборачиваясь, ответил:

– Побили немцев! Совсем побили-и-и… – голос гонца разнесся по всему Новгороду точно эхом. Люди выскакивали из домов, выглядывали из ворот, передавали друг дружке радостную новость.

Пока гонец доскакал до дома посадника Степана Твердиславича, весть успела, кажется, облететь город. Посадник обедал, но когда его тиун крикнул, что гонец от князя, то бросил все и сам выскочил на крыльцо.

Гонец стоял посреди двора, счастливо улыбаясь: приносить такие вести приятно.

– Степан Твердиславич, князь велел передать: побили мы немцев, как есть побили!

Степан переспросил:

– Псков взяли?

– Да Псков давным-давно взяли! И Изборск тоже! А немцев побили на Чудском озере в пух и прах!