Наталья Павлищева - «Злой город»

Гуюк взял послание Субедея, но читать сам не стал, он был неграмотен. Зачем, если есть столько готовых не просто прочитать, но и толково разъяснить написанное, если что-то непонятно. Слуга, стоявший позади, с готовностью подхватил письмо, развернул и, пробежав глазами, тихо объяснил царевичу, что Субедей-багатур требует не поджигать город, потому что ему приказано взять в нем все целым. Это приказ хана.

Несколько мгновений посланный Субедеем кебтеул стоял под ненавидящим взглядом Гуюка, гадая, доживет ли до вечера. Наконец царевич решил ответить:

– Иди, передашь багатуру на словах, что я сам знаю, что и когда мне делать. А мои люди подчиняются только моим приказам.

Это была не просто дерзость, это было неуважение к воле джихангира. Отдавал ли себе отчет Гуюк, что играет с огнем? Кебтеул уже вышел вон, а царевич все смотрел на то место, где он стоял, не отводя задумчивого взгляда. Да, он понимал, что делал. Это откровенное неподчинение Бату-хану, но сейчас тому не до Гуюка, к тому же всегда можно сделать вид, что глупый кебтеул неверно передал слова царевича.

Но Гуюк думал не об этом, он пытался сообразить, чем Субедею грозит провал осады города. Бату-хан дал ему несколько дней, но половодье задержало штурм на целый месяц. За это время и люди, и кони просто оголодали, еще чуть – и начнется настоящий падеж лошадей, тогда беда. Уже сейчас далеко не все кони могут полноценно идти в атаку, у них подкашиваются ноги!

Несомненно, как только вода хоть чуть отступит, Субедей начнет штурм. С его, Гуюка, стороны штурмовать бесполезно, пока скользкий глинистый склон не подсохнет основательно, взобраться будет невозможно. Значит, основной штурм будет у Субедея, значит, ему и достанется все, что окажется в крепости. Гуюк ничуть не сомневался, что уж найденным зерном Субедей ни с кем делиться не станет, разве что отдаст хану, и то предварительно досыта накормив своих коней.

Может, сыграть на этом? Обвинить багатура в том, что скрыл добычу? Если ему вообще удастся справиться с проклятым городом. А если нет? Как бы тень злости хана на своего оплошавшего наставника не легла на царевича тоже.

Нет, он должен постараться, чтобы у Субедея ничего не получилось. Железные урусы сожгли одну осадную машину, если бы удалось уничтожить еще одну, то Субедей остался бы без ничего, а штурмовать эти стены можно бесконечно долго…

И Гуюк не стал отменять приказ забрасывать город зажигательными стрелами, но всерьез задумался над тем, как помешать Субедею взять город, а потом столкнуть лбами хана и его наставника.

Может, у него и получилось бы, но за стеной в Козельске ждать неожиданной помощи от царевича уже не могли. Кроме того, о ней и не подозревали, наоборот, на царевича злились даже больше, чем на Субедея, ведь с той стороны летели стрелы, от которых город начал гореть, как ни старались поливать крыши домов водой и засыпать песком. Пришлось все ценное, особенно оставшиеся горшки, перетаскивать подальше от северной, ставшей опасной стены.

Шли дни, я тайно считала. Сорок девять, завтра штурм. Подготовку, видно, заметили и со стен.

Андрей с Вятичем все утро были на стенах, потом Вятич позвал Анею, меня и сотников, Лушку тоже впервые допустили на совет. Сестрица сидела, молча блестя глазами, видно, почувствовав серьезность момента.

Речь Вятича была короткой, но мы все понимали и без слов:

– Пора. Татары закончили мост, завтра если не мы на прорыв, то они перетащат свои большие осадные машины. А с той стороны подошли Бури и Кадан. Все подсохло, теперь остался только штурм, пока те два царевича не переправились на нашу сторону, нужно уходить, иначе не прорвемся.

– Как пойдем, как решили?

– Да. Женщин поведет Анея, Луша в последней лодке. Андрей со своими будет прикрывать броском через Жиздру. Искупаетесь в холодной воде, но другого выхода нет. Иначе женщин выловят подальше по реке, татары уже прекрасно знают округу и сообразят броситься наперерез.

– Ясно, – кивнул Андрей.

– Анея, у вас все обговорено?

– Да, все готово. Дольше тянуть нельзя, вода начинает спадать.

– Добро. Теперь о прорыве. – Вятич повернулся ко мне. – Одновременно с нами от леса нападет Роман, они тоже готовы. А конную дружину поведешь ты, Настя.

– Я?!

Я могла ожидать чего угодно, только не того, что придется возглавить конную дружину.

– Да. Вас мало, но вы должны прорваться. Главное, не останавливаться ни на мгновение. Князь Роман от леса поможет.

– А ты?

– Я остаюсь в Козельске.

– Зачем?! – ахнула не одна я.

– Если мы просто откроем город, то вся масса бросится за нами. А так они будут думать, что это просто прорыв части дружины. Для них город не менее важен, чем уходящие люди, а может, и больше. Татары должны быть привязаны к городу.

– Но это же гибель!

– Не о том речь. Мы остались в Козельске по двум причинам – нужно было надолго связать татар, чтобы потеряли время и просидели до окончания разлива, а во-вторых, нужно уничтожить их как можно больше. Первую задачу выполнили, осталась вторая. Надеяться, что прорывающиеся конники побьют тумен татар, нельзя, им будет не до того. Значит, остается заманить их в город и уничтожить здесь.

– Вятич, с тобой же остается два десятка человек! Я думал, вы будете уходить другим путем…

– Да, Андрей, если останемся целы, будем уходить другим путем. Но перед этим постараемся заманить татар в крепость и уничтожить.

– Два десятка против тумена, а то и двух.

– Ну, тумен, я думаю, в крепости просто не поместится, но всех, кто прорвется, постараемся сжечь.

– Как?

– А тем самым греческим огнем!

– Это едва ли возможно сделать, Вятич. Нефть, конечно, разольется, но не по всей же крепости. А татары не дураки, если загорится в одном месте, просто сбегут. Может, не стоит рисковать?

– Настя, мы кое-что придумали, завтра увидишь.

Еще раз обговорив порядок действий и готовность к утру, мы разошлись. Я все же подошла к Вятичу:

– Ты с ума сошел, ставить меня во главе конных! Что, больше некого?

– Есть, но ты уже опытный воин, кое-что придется вспомнить из боев с Евпатием, этого не знают козельские, у тебя получится лучше. Главное помни – не останавливаться, ваша сила в неожиданности и напоре. Не бойся, все получится. Правда, на сей раз беречь свою голову придется уже самой.

– Глупую?

– Да нет, ты заметно поумнела за последние месяцы. Береги ее, она вам с Романом пригодится.

– Ладно тебе…

– Настя, правда, не лезь зря на рожон, для вас главное – прорваться.

– Я поняла.

– Если выживем, я тебя найду.

Немного погодя я нечаянно услышала немного странный разговор, говорили Анея и Вятич, и вроде речь шла обо мне, только непонятная речь…

– Ты о ком заботишься, о нем или о себе?