Олег Верещагин - Скажи миру – «нет!»

– А, испанец? Хороший фехтовальщик… Помню, а что?

– А ничего. Твой конкурент. Урса кидает через себя сотнями и объявил Реконкисту. Хороший парень, хоть и испанец.

– Да все мы хорошие парни, – усмехнулся я.

– По-ка-а-а!!! – пронзительно закричала Танюшка, ухитряясь подпрыгивать на лыжах и крест-накрест размахивать над головой руками. Нечего было удивляться, что на драккаре, казавшемся отсюда лежащей на воде аккуратной моделькой, услышали. Во всяком случае, снизу проревел, отдаваясь эхом в прибрежных скалах, рог. Мы с Вадимом тоже помахали, хотя нас едва ли видели оттуда.

– Интересно, в нашей пещере кто-нибудь живет? – спросила Танюшка, поправляя капюшон.

– Не знаю, – пожал плечами Вадим. – Олег, ты серьезно хочешь завернуть к чехам?

– Серьезно, – кивнул я, поддергивая лямки вещмешка. – Я так и не сказал ничего княгине Юлии о судьбе ее брата. И ни с кем не передал.

– Ничего особенного в ней нет, – на мой взгляд, ни к селу ни к городу, но с претензией объявила Танюшка, скатываясь вниз по склону в распадок.

– Ревнует, – хмыкнул Вадим. Я, кстати, уже знал, что он сошелся с Иркой Сухоручкиной, и, по его словам, у них все было в порядке. – А Юлия и правда красивая.

– Красивая, – согласился я, собираясь с духом, чтобы съехать по склону. – Только мне-то, дружище, никто, кроме Таньки, не нужен…

…– А вот от этого места мы заманивали урса, – весело сказал Вадим, – помнишь?

– Еще бы не помнить, – я созерцал за полосой заснеженного поля, прорезанного несколькими тропками, подъем к чешской крепости. Ветра не было, падал редкий медленный снег, но флаг над скалами был виден хорошо. Около начала подъема стояли несколько человек. Они смотрели в нашу сторону – наверное, видели нас и пытались решить, кто мы такие.

Рука Борислава – левая – была на перевязи.

– Две недели назад, – пояснил он, – явились на побережье урса. Мне перерубили руку.

– Кто-нибудь живет в нашей пещере? – Я отрезал пластину окорока, придвинул хлеб.

– Нет, пусто. – Борислав налил себе настоя. По пещере поплыл приятный запах лета. – Прошлой зимой – да, жили. Тоже русские, но мы близко не сошлись. Так…

– Я жалею, что принес известие о гибели брата Юлии, – церемонно, но искренне признался я.

Борислав поморщился:

– Нет, все хорошо… Ей тяжелее было думать, что ее брат в рабстве… Так куда вы идете?

– К устью Марицы, на побережье Эгейского моря, – объяснил я. – Лаури нас добросил бы и туда, но я хотел повидаться с вами.

– Спасибо, – кивнул Борислав, и мы довольно долго просто ели, рассматривая один другого внимательно и благожелательно. Я думал, что Борислав мне, несомненно, симпатичен, а вот друзьями мы стать бы не смогли никогда – уж слишком мы разные. Во взгляде Борислава я читал то же самое. И, собственно, поэтому нам просто не о чем было говорить. Он не мечтал, как Лаури, о дальних походах и не стремился к каким-то разгадкам, как я. Он просто нашел хорошее место и защищал его и людей, ему доверившихся.

Я бы так не смог. Я пробовал – и не смог. Но я уважал его выбор и его мужество.

– Вот такие дела, князь, – сказал он.

Я пожал плечами:

– Я больше не князь.

– Будешь, – он снова отпил из кружки. – Я же вижу.

– Сплошные пророки кругом, – я поднялся. – Мы заночуем, а утром пойдем дальше, хорошо?..

…Танюшка уже спала – только сонно подвинулась, когда я влез под легкое меховое одеяло, да еще что-то буркнула, пихнувшись локтем, пока я устраивался. В коридоре кто-то прошел, послышался вопрос: «Идешь завтра на охоту?», заданный по-немецки. Потом засмеялась девчонка, лязгнул клинок, кто-то ругнулся по-чешски (уже в отдалении).

Жизнь продолжалась. Я вдруг ощутил глубочайшее удовлетворение от окружающего, от мысли, что больше не буду очищать с клинков пятна ржавчины…

Некогда будет им ржаветь, я думаю.

Танюшка за спиной застонала и быстро, неразборчиво произнесла какую-то фразу. Потом резко повернулась и села, сбросив на меня свой край одеяла и вытаращив глаза.

– Олег, – быстро, негромко и неприятно позвала она.

– Я тут, – отозвался я и услышал, как Танюшка шумно выдохнула, а потом сразу легла.

– Хорошо, – сказала она. – Мне страшный сон приснился… Все возвращается на круги своя…

Я обнял ее, просунув руку под шею:

– Спи, Тань. Сон – это просто сон. Я рядом, и больше к тебе никакие кошмары не подойдут.

Если честно – не помню, как я уснул. Кажется, одновременно с Танюшкой.

Море было где-то впереди. Эгейское море, а там меня ждала встреча с друзьями. Марица текла слева, можно было слышать, как она шумит на незамерзающих перекатах. Эта часть побережья здесь не была изменена, ничем не отличалась от Земли. По крайней мере так утверждала Танюшка, и этот факт странным образом успокаивал.

Вадим бежал на лыжах первым, он из нас троих был лучшим лыжником. Я спешил за ним; второй по «качеству» лыжник – Татьяна – замыкала наш маленький отряд.

– Уже недалеко, – вполголоса сказал Вадим, не поворачиваясь. – Видите вон там, между холмами, две здоровенные сосны? За ними спуск, километра три – и мы на месте.

Странно, но в его голосе я уловил вдруг какую-то непонятную нотку. И окликнул его так же на ходу:

– Что тебя беспокоит?

Он откликнулся неожиданно быстро и охотно, словно давно ждал этого вопроса:

– Понимаешь, у нас там старшим Борис…

– Да мне плевать, – отозвался я, и мне действительно было плевать. – Я не князем быть хочу, а просто – с нашими… Давай нажимай, что ты плетешься?

Я в самом деле не собирался претендовать на титул. Есть у них князь – отлично. А с меня хватит шапок Мономаха. Но я все-таки задал еще один вопрос:

– Ты не говорил, как он отнесся к тому, что ты отправился искать меня.

– Он сказал, что будет рад хорошему воину.

– Угу, – буркнул я. Ну что же, это хорошо, просто отлично. Я рассеянно посматривал по сторонам, ритмично передвигая ноги. – Эй, а это что?

Я скорей пробормотал это, чем сказал… но остановился, и Танюшка остановилась, а через мгновение остановился Вадим.

– Давненько я этого не видел, – уже в полный голос сказал я. – С возвращением, Тань.

– Да, – отозвалась она, и я услышал, как щелкнула в вырезе спуска тетива аркебузы.

– Это у нас, – добавил Вадим деревянно.

Точно между теми двумя соснами, как раз за перевалом, словно третье диковинное дерево, поднимался широкий прямой столб дыма.

– Блин! – выкрикнул Вадим, ускоряясь с места прыжком. Я схватил его за капюшон, повелительно сказав:

– Стой.

– Это урса! – он обернулся, глаза горели. – Там наши!

– Урса и наши, – кивнул я. – Поэтому и подождем… Так. Давненько я не брал в руки шашек…

– Девять месяцев, – отрезал Вадим. – Пошли!