Елена Ковалевская - Клирик

Я молча слушала, пытаясь все понять и запомнить. То, что говорил Кальриен, прежде слышать не доводилось, но одно было понятно – это совершеннейшая правда. Боги не такие прекрасные, какими хотят казаться, – это мне стало понятно уже давно, а вот что они узурпаторы – об этом я слышала впервые.

– Попрошу с тебя лишь одну плату за наше доброе дело…

Я с готовностью навострила уши.

– Забудь, кто тебе помог и каким образом. Ни моему народу, ни народу Сиобан не нужны излишние хлопоты. Нас и так слишком мало, мы слабее вас, людей. За вами боги, а наши аватары слишком далеко.

– Хорошо, – тут же согласилась я. – Обещаю, что никому не скажу. Клятву принести?

– Твоего слова будет достаточно, – отказался мистрэ.

– Тогда даю слово.

Уже больше месяца цирк был в пути. Мы миновали Форлис – купеческий город, где останавливались на пять дней, чтобы дать представления. Проехали множество мелких поселений с названиями и без, где выступали по вечерам, а уже с утра уезжали. Потом был Болар – пограничный городок, где сходились Королевские тракты Тимариса и Ольтании, встречаясь с шелковым путем эльфов Таурелина. Там я и увидела чистокровных эльфов. Светлые эльфы отличались от ши как белый день от заката. Если мистрэ Кальриен был красив, квартероны прекрасны, то истинные эльфы ослепительны. Я видела троллей, кобольдов и гоблинов, встретились мне и гномы, которые так далеко забрались от своих гор по торговым делам.

В Боларе мы прошли пограничный контроль и въехали в Ольтанию. Она встретила нас росистыми утрами, горячим полднем и вечерним пением птиц. Мы путешествовали по западным окраинам страны, не заезжая в крупные города и не стремясь надолго останавливаться. Не знаю, что натворили циркачи, но страну они хотели покинуть как можно скорее. По левую руку на горизонте вечнозеленой стеной стояли леса эльфов Таурелина, указывая нам верный путь.

Прошел жаркий и душный июль, наступил август с прохладными утренниками. Я неспешно путешествовала вместе с цирком.

В компании артистов было весело. Чтобы не болтаться ненужным балластом, я начала учиться цирковым профессиям. Естественно, ни жонглером, ни акробатом я не стала, а вот вольтижировкой, фехтованием разными видами оружия, метанием ножей, да и не только ножей, но и вилок, а также других не совсем приспособленных для метания предметов довольно неплохо овладела. Правда, пока училась попадать в цель с завязанными глазами, мастер Шимус Крост попробовал ухаживать за мной. Пришлось дать понять ему, чтобы ни на что не рассчитывал. Поначалу мастер взгрустнул, но оживленные цирковые будни быстро развеяли тоску, и уже пару недель спустя он ухлестывал за новой актрисой, которую приняли в труппу взамен ушедшей от нас в Форлисе.

Все это время я не только училась, но и развивала свои способности. Черпала силу, до отказа наполняя оружие. Пыталась разобраться с мечом. Тут, надо сказать, я не то чтобы потерпела неудачу, но больших успехов с мечом не достигла. Строила сложные заклятия, намаливала доспехи, обучалась плести по два заклятия сразу или удерживать по пять незавершенных, пытаясь то одно, то другое пустить в ход. Я совершенствовалась, как могла.

Погони храмовой стражи за мной больше не было, но я по-прежнему скрывалась за мороком. Мистрэ Кальриен и мистрис Сиобан совместно изготовили мне амулет, скрывающий истинную сущность, да и я сама в городах и поселках даже не прикасалась к силе, чтобы не привлечь к себе внимания. В Форлисе натыкалась на объявления, расклеенные на столбах, что, мол, разыскивается отрекшаяся, но ни словесного описания, ни портрета к нему не прилагалось. В общем, эти тексты больше походили на страшилку, которую рассказывают ночью у костра, нежели на настоящие розыскные листы.

Последний летний месяц перевалил через середину. Продовольствие и деньги подходили к концу, необходимо было закупать их вновь, вот поэтому цирк решил заехать в ближайший крупный город – Пормут. Дальше лежали малообжитые Глухие Земли, с редкими сторожевыми поселками и крепостями.

Этот приграничный город с обширным торжищем, окруженный невысокой крепостной стеной – ведь нападения, кроме как со стороны эльфов, ждать было неоткуда, а те уже пару тысяч лет не воевали с людьми, – притягивал к себе всех подряд. Здесь были торговцы и путешественники, эльфийские дальние патрули, решившие передохнуть не в палатке, а в мягких постелях. Встречались и подозрительные типы явно уголовной наружности, за которыми зорко следили стражники городской гвардии. Пока у ворот с нас взимали проездную пошлину, был пойман конокрад, пытавшийся вывести ворованных лошадей под видом купленных.

При въезде я на всякий случай осмотрелась, опасаясь увидеть более подробные розыскные листы или отряд храмовой стражи. Но все было спокойно. А вот мистрэ Лерой Миликар почему-то излишне нервничал, суетился, пытаясь разом рассказать стражникам, кто они, откуда и что ничего предосудительного с собой не везут. Впрочем, от его сбивчивых объяснений гвардейцы отмахнулись, как от назойливой мухи, и продолжили обследовать багаж. Лишь проверив все досконально, нам разрешили въезд. Несмотря на плохонькие стены и удаленность от центра страны, свои обязанности стражники выполняли на совесть.

Цирк расположился на центральной площади. И сразу же артисты начали натягивать главный шатер, устанавливать складные помосты для малых сцен. Мы с Эльмой и Эриком натягивали навес для выступлений и собирали подмостки под ним.

– Илина, передай мне молоток, – попросил силач.

– Ага, – отозвалась я. Чтобы не попасться, циркачи переименовали меня в Илину, в местный аналог переиначенного второго варианта моего имени – Елена. Так было и мне привычней, и храмовые стражи в случае чего не сразу опознают.

Затянув покрепче веревочный узел, я нагнулась к ящику и протянула требуемый инструмент. Еще в самом начале заметив, как ловко я управляюсь с клещами, пилой и молотком, Эрик с радостью позволил помогать при сборке конструкций. Если Эльму можно было лишь просить подержать – на большее она оказалась не способна, то мне позволялось все.

Вдвоем с Эриком мы ловко соединили доски общим бруском, и возведение помоста было завершено. А девушка тем временем закончила ставить заплатку на навес.

– Готово! – крикнула она, обрезая ножом толстую нитку. И мы принялись натягивать его на деревянный каркас.

К нам подбежал Мостин – самый младший сын из семьи канатоходцев, первый сорванец и задира в цирке.

– Илина, Илина, – затараторил он. – Тефя фядя Фымус фовет!

Пареньку было лет шесть, и у него как раз выпали передние молочные зубы. Из-за этого он безбожно шепелявил.

– Ифи фкорей! – поторопил он и, широко улыбнувшись, умчался прочь.