Вадим Панов - Красные камни Белого

«Неудержимый» висит над Сферой Шкуровича.

Неподвижный, не отвечающий на вызовы диспетчера. На него направлены тяжелые пушки сторожевого цеппеля, но «Неудержимый» молчит. На него смотрят все работяги сферопорта, цепари с пришвартованных кораблей и пассажиры, направлявшиеся на посадку, но «Неудержимый» молчит. Потому что все члены его команды спят, а те, кто не спит, слишком далеко от рации.

И слишком заняты перестрелкой.

И «Неудержимый» молчит, грустно покачиваясь над замершим сферопортом.

Грустно, потому что «Неудержимый» знает, что сейчас произойдет.

Легкий ветерок разворачивает импакто к северу. Зеваки тычут пальцами в небо, шумно обмениваясь впечатлениями, диспетчер в седьмой раз повторяет запрос, капитан вижилана готовится открыть огонь, и в этот момент раздается грохот взрыва.

И сферопорт оглашается воплями.

Середину трехсотметровой сигары охватывает огненное кольцо. На одно-единственное мгновение половинки рассеченного цеппеля приподнимаются, словно пытаясь поодиночке вернуться в Пустоту, но сил не хватает, они схлопываются, и гремит еще один взрыв.

Языки пламени жадно жрут обшивку, на землю сыплются обломки гондолы и механизмов, падают люди и водопадом извергается балластная вода.

Корпус лопается, окончательно распадаясь на две части, и к небесам устремляется пара чудом уцелевших баллонов. Они не попадут в Пустоту, но и рядом с гибнущим кораблем не останутся. У них свой путь.

Носовая половина вертится неспешным волчком, словно рассматривая свой последний сферопорт, а корму тянет вниз. Тяжелые рули превратились в непомерный груз, и половинка цеппеля, похожая на половинку бомбы, начинает неспешный спуск. Половинка горит, и скоро медленный спуск превратится в стремительное падение.

Зеваки начинают разбегаться. Диспетчер вызывает пожарных. Капитан вижилана качает головой и призывает святого Хеша позаботиться о цепарях. Капитан вижилана понимает, как это обидно – попасть в катастрофу на выходе из Пустоты.

Следующий взрыв – кузель.

Разлетается котел, турбину разносит вдребезги, носовая половинка окутывается клубами пара и камнем летит к земле, врезаясь в нее с ужасающим грохотом. Следом падает корма. Безобразная куча обломков, еще несколько секунд назад бывших гордым цеппелем, окутывается пламенем, и завороженные редким зрелищем люди, думают одно:

«Погиб!»

Пусто, пусто, пусто…

Пусто повсюду: вокруг, внутри… Главное – внутри.

Пусто от того, что нет родичей. И Лидера – тоже нет. Верных, надежных родичей и умного, доброго Лидера. Их нет. Всех, кого он любил, больше нет. И пусто от того, что они не потерялись, а ушли навсегда, перестали жить, оставив его одного.

Пусто и страшно.

Стуро запрыгнул на большой камень, вросший в берег у самой воды, уселся и поднял морду к чужой звезде.

Пусто.

Нет больше любимых, и нет Теплого, что ласкало родичей несколько последних дней. Удивительного Теплого, рядом с которым Стуро чувствовал себя совсем другим. Теплое навевало необыкновенные сны и… мысли. Не короткие обрывки о насущных потребностях, а странные, завораживающие мысли о том, кто есть Стуро и что его окружает. Теплое проникало в самую суть Стуро, и ему это нравилось.

А теперь Теплого нет.

И родичей нет.

И Лидера.

И все, что осталось, – слово. Его имя – Стуро. Первое слово, которое охотник запомнил. Первое слово, которое обрело для охотника смысл.

«Я – Стуро!»

Грусть не уходила, но теперь охотник знал, что сможет ее победить. Потому что стал другим. Потому что Теплое открыло ему Слово, и это лишь первый шаг к новому. Главное не останавливаться, искать другие Слова и двигаться вперед. Всегда идти вперед.

– Кхе-ер! – сказал Стуро чужой звезде.

– Кха-ар! – простился он с Лидером и родичами.

– Кхы-ыр! – поблагодарил Теплое.

После чего спрыгнул с камня и трусцой побежал вдоль реки.

Спросите любого жителя Герметикона, что страшнее всего на свете? И услышите: Белый Мор. Шестьсот с лишним лет прошло с той страшной Эпохи, но память о ней не потускнела. Спасения от Белого Мора не было тогда, нет и сейчас, он просто ушел, уничтожив больше половины человечества. Наглядно продемонстрировав, насколько слабы и беззащитны люди.

Именно в Эпоху Белого Мора случилась вторая волна колонизации, именно тогда были заселены многие миры, образующие нынешний Бисер. Обезумевшие люди готовы были бежать куда угодно, лишь бы подальше от страшной заразы, и даже вероятность навсегда потерять связь с человечеством их не смущала – люди хотели жить. Одних вели адигены, другие просто сбивались в толпы и шли к пирамидам Вечных Дыр. Одни не забывали прихватить инструменты и оружие, продовольствие, семена и домашних животных. Другие напоминали бегущих от пожара зверей, не задумываясь над тем, что ждет их в новом мире. Эпоха Белого Мора была эпохой хаоса и паники. Эпохой ужаса. Эпохой смерти. А когда смерть рядом, о будущем не думают.

Астрологи наводили Вечные Дыры на все подходящие миры, открывали переходы и прокладывали дороги в один конец, потому что на той стороне пирамид не было. Многим беженцам повезло: им удалось выжить, создать в новых мирах относительно цивилизованные или даже просто – цивилизованные общества, без всякого «относительно», и дотянуть до Этой Эпохи. Дотянуть до цеппелей, которые однажды вывалились на их планеты из Пустоты и сообщили о начале нового этапа в истории человечества. Некоторые общины вымерли: разведчики Астрологического флота иногда находили остатки поселений на пустынных планетах – печальные памятники неспособности противостоять природе. Или Белому Мору, поскольку среди пытавшихся спастись людей были и зараженные…

Но в те страшные времена через Вечные Дыры уходили не только беженцы.

Не имея возможности лечить заболевших, дары установили в мирах Ожерелья жесточайшие карантинные нормы. Вооруженные отряды Благочестивого Братства Доброй Дочери организовывали санитарные кордоны, пытаясь помешать распространению заразы, и часто бывало так, что оказавшимся внутри периметра людям предлагался нелегкий выбор: уничтожение или Вечная Дыра. А иногда и не предлагался, иногда дары сами решали судьбу зараженных, исходя из складывающейся ситуации.

Белый Мор ушел, но оставил детей.

Спорки – так называли этих порченных болезнью людей. В Ожерелье зараженных безжалостно истребляли, а вот в карантинных мирах они выжили. Не во всех, но во многих. Там, где Белый Мор отчего-то решил пощадить несчастных.

Первую планету спорки – Ямну – обнаружили на пятидесятом году Этой Эпохи и сразу же объявили зачумленной. Слишком уж страшен и непривычен оказался внешний вид ее обитателей, слишком уж сильно отличались некоторые из них от обычных людей. Братство Доброй Дочери считало, что Белый Мор не ушел из миров спорки, просто они обрели иммунитет, но для обычных людей связь с ними грозит опасностью. Братство настаивало на вечной изоляции, однако планеты спорки появлялись в астрологических атласах одна за другой, богатства некоторых из них заинтересовали деловых людей, и разговоры о том, что Белый Мор все-таки ушел, становились громче и громче. Старая добрая жадность способна подавить страх смерти, тем более что бояться, как выяснили отчаянные контрабандисты, нечего – Белый Мор действительно ушел отовсюду, даже из тел своих детей.