Вадим Панов - Красные камни Белого

– Фантазия у местных что надо, – хмыкнул Курок.

– Угу.

Можно было идти внутрь, но Баурда не был удовлетворен осмотром, не почувствовал обстановку, а потому распорядился:

– Штык и Старк, останьтесь здесь. Смотрите в оба, но никуда с площади не суйтесь.

– А ты?

– Мы с Курком заберемся в дом.

Не по плану, конечно, однако спорить игуасцы не стали – Дана они командиром не за красивые глаза выбрали, он и следы звериные с закрытыми глазами читал, и пороху понюхал, в настоящей войне поучаствовав. И если Дан сказал, что хочет проверить дом, значит, у него есть на то основания.

– Выйдешь по времени или как получится? – осведомился Старк.

– Как получится, – ответил Баурда. – Не хочу торопиться.

И осторожно шагнул за ближайшую дверь.

Снаружи строения спорки выглядели очень аккуратно: камни хорошо отесаны и плотно подогнаны один к другому, окна и двери окрашены и смазаны, стекла вымыты. Внутреннее убранство тоже не подкачало: стены ровные, оштукатуренные, кое-где обиты деревянными панелями. Мебель простая, но сделана добротно, радует глаз.

Однако впечатление портили следы бегства: разбросанные вещи, пара разбитых тарелок, закатившийся под стол каравай хлеба…

– Они уходили в спешке.

– Согласен, – прошептал Курок. Он обошел командира, заглянул в следующую комнату, окна которой выходили к стене, и присвистнул: – Дан, посмотри. Здесь все-таки был бой.

– Не входи! – Мгновенно подоспевший Баурда замер на пороге и внимательно оглядел помещение.

Маленькая спальня или келья, если предположить, что при храме жили монахи. Шкаф, стол, стул… стул опрокинут. Кровать в беспорядке, одеяло скомкано, надорванная подушка лежит на полу. А через всю комнату, от двери и до окна, тянется кровавая дорога.

– Не бой, – покачал головой Дан и прищурился, изучая высохшие на стене брызги крови. – Убийство.

– Он сопротивлялся, – не согласился Курок.

– Все сопротивляются. Но когда силы настолько неравны, бой превращается в бойню. В убийство.

Дан еще раз оглядел комнату, после чего заявил:

– К нему проникли через окно. Парень его не запер…

– Парень?

– Посмотри на обувь. – Лежащий у окна сапог был довольно грубым на вид и явно не женского размера. – Парень забыл запереть окно и поплатился. Убийца проник в комнату и…

– Ударил его ножом, – закончил Курок.

Молодому следопыту очень хотелось показать, что он тоже кое-чего стоит.

Дан улыбнулся:

– Что ты еще видишь?

– Труп выволокли в окно.

– Почему не через дверь?

– Э-э…

– Потому что в коридоре было много людей. – Баурда посмотрел на истоптанный пол и прищурился: – Дверь была заперта?

– На задвижку, – подтвердил Курок. – И еще палкой подперта.

– Вот и ответ. – Теперь Дан видел картину убийства так, словно наблюдал ее собственными глазами. – Парня убили после того, как поднялась тревога. Он кричал, его слышали, но на помощь не пришли. Потому что знали, кто его убивает, и были уверены, что не смогут помочь.

– Вот дерьмо! – Курок ошарашенно посмотрел на командира. – Кто его убил?

Однако Баурда не ответил.

– Он успел собраться, почти ушел, но вернулся за чем-то важным… Вот за ней, наверное. – Дан прошел в комнату и поднял с пола книгу. – Развернулся, и в этот миг распахнулось окно. Парень все понял, бросился бежать, но… – Баурда прикинул длину комнаты. – Почти пять метров… Парню же оставалось пройти не больше двух шагов… – И перевел взгляд на молодого напарника: – Убийца – не человек.

– С чего ты взял?

– Убийца прыгнул и настиг парня у самого порога. Люди так не умеют.

– А спорки?

– А спорки в него выстрелил бы.

– Может, убийца не хотел привлекать к себе внимание?

– Тревогу уже объявили, – напомнил Дан. – От кого таиться?

– Ипатый вол…

– Учись, Курок, учись. Сейчас ты можешь ошибаться сколько угодно, но главное – помни каждую ошибку.

Баурда склонился над столом, собираясь разглядеть отпечатанный кровью след, но в этот момент на улице раздался первый выстрел.

Самым скорострельным оружием Герметикона был, есть и надолго останется знаменитый «Шурхакен» – мощный пулемет, который все, без исключения, военные, считали идеальной машиной убийства. Однако каждому солдату «Шурхакен» не выдашь, тяжеловат он, мягко говоря, в качестве личного оружия, а потому обходились разведчики длинностволами попроще. У Старка и у Дана были восьмизарядные галанитские карабины, Штык и Курок взяли двуствольные дробовики, залпом которых можно было остановить разогнавшегося стерча. Другими словами – десять выстрелов на пару следопытов, и произвели их оставшиеся на площади разведчики со скоростью «Шурхакена».

– Что случилось?

Из дома Баурда не вышел и Курка не пустил. Остановился в дверях и вскинул карабин, напряженно выискивая цель.

– Мы кого-то видели! – крикнул в ответ Старк.

Они со Штыком стояли спина к спине и быстро перезаряжали оружие.

– Не знаем кого.

– Если не знаете, какого муля шмалять начали?

Это подтянулись менсалийцы. Вели они себя грубо, как-никак бывалые вояки, однако действовали профессионально: и явились быстро, и на рожон не полезли, каждый успел найти себе укрытие. Что же касается галанитов, то они при первых же признаках опасности отступили к воротам. Дабурчик выглядывал из-за перевернутой телеги, но не выражал никакого желания идти на помощь.

– Я в том окне тень увидел, – громко произнес Штык, указывая стволом на один из домов. – Хотел проверить, но Старк не разрешил…

– Поэтому ты и цел, герой хренов, – перебил Штыка напарник. – Мы, короче, напряглись, дверь на мушку взяли, и вовремя: через минуту из нее какая-то тварь выскочила.

– Спорки?

– Зверь.

– Что за тварь? – осведомился командир менсалийцев.

– Не разглядел – быстрая очень.

– Я тоже.

– Ипатые вы следопыты, – выругался менсалиец. – Ни пристрелить не смогли, ни разглядеть…

– За языком следи, – мрачно посоветовал Дан. – Старк, куда зверь смылся?

– В храм.

Все посмотрели на распахнутые двери.

– Похоже, у них там логово, – хрипло произнес менсалиец.

– Похоже, мы ради этого храма сюда и притащились, – в тон ему отозвался Баурда.

– Дерьмо, – прокомментировал менсалиец.

– Согласен.

Дан опустил карабин и вышел на площадь. Менсалиец, помедлив, последовал его примеру. Звали предводителя наемников Бертом Секачом. Как выяснил Баурда, кличку свою менсалиец получил за любовь к длинному и широкому ножу, с которым не расставался ни днем, ни ночью. Вот и сейчас клинок прятался в наспинных ножнах, подмигивая рукоятью из-за правого плеча Берта.

– Надо все дома прошерстить, – хмуро произнес менсалиец. – Вдруг там другие зверюги сидят?