Сергей Калашников - Оператор совковой лопаты

Насколько Мишка помнит, в производстве пневматичек занято немного тамбовцев, люди они не болтливые. И сам комплекс, где их собирают, компактен и расположен уединенно. Питамакан и Зеленая Уточка без возражений «отселили» этот производственный отдел на отшиб. Нет ощущения, что Мишку тут расколют. Темное Облачко мог бы, конечно, доложить лишнего, но чует Мишкино сердце, что христианин из парня получился умеренный, а Сайка много с ним разговаривала еще дома, и насчет визита сюда они с Облачком заранее сговорились.

Знает этот человек цену серебра, поэтому монеток для него по предоставленному образцу наделали изрядно. И еще он знает, что за правильный доклад губернатору, ну, как в Тамбове научили, этих монеток ему завсегда еще отсыплют. Нужен индейцам свой глаз в Сан-Агустине, никак без этого.

Поведали Мишке офицеры о делах своих скорбных, когда вино развязало им языки. О скуке великой, о провинциальности, об англичанах, что в глубоком заливе на севере поселились более десяти лет тому назад, и нет уже у испанского флота возможности этому помешать, потому что после гибели Великой армады в бухте Виго сил осталось только на решение совершенно неотложных задач по обеспечению безопасности мореплавания в собственные колонии.

Только один человек из всей этой компании вызвал у Мишки симпатию. Тот самый, что переводил с выдрского на испанский беседу с губернатором. Языки изучает, видимо, чтобы не скучать. Не бездельник по жизни, похоже. Зовут его дон Хуан, то есть по-русски – Иван.

В порт пришло морское судно. Очень интересно. Длиной оно примерно такое же, как речные баржи, что строит Хрупкий Кремень, но сделано не в пример прочнее. Как гнуть такие брусья, что у него в наборе, – непонятно. Да и доски в обшивке, считай, три пальца толщиной, тоже не прямые. Чувствуется вековой опыт и великое мастерство. Нет. Не так. Великое Мастерство.

Благородно одетого европейца, пусть он и смуглый, но зато с усами, никто ниоткуда не гонит. Имидж хозяина жизни – пропуск во многие места, если вести себя величественно. Так что с хозяином посудинки словечком-другим перебросился. По-испански они оба говорят коряво, так что никакого языкового барьера. Ну и кувшинчик настойки дубовой щепы на кукурузной самогонке беседе способствовал. В общем, зашел человек сюда устранить кое-какие повреждения перед возвращением домой, а прибыл он из Голландии и, пройдя вдоль побережья Северной Америки с севера на юг, наменял у местных жителей шкур крупных быков. За всякую железную мелочь, ткани, нитки и иглы прибрежные индейцы отдают этого добра много и отличного качества.

Немало тем они сумели затронуть, так что и о кружевах фламандских, и о качестве пеньки поговорили, и даже о том, каковы цены на порох. Имя шкипера хорошо запоминается – Ганс.

У испанцев с голландцами странные отношения. Припомнилось, что Голландия вроде была испанской колонией, потом они не ладили. Одна беда, датировки в голове смешались. Не помнит Мишка в точности ничего про Генеральные Штаты, и что там вообще было. Здесь, вдали от Европы, многие обстоятельства выглядят своеобразно. Во всяком случае, выяснять детали политических раскладов он не решился. Сосредоточился на коммерческих вопросах. Тот поток серебра, что оседает в кладовых Тамбова полноценными монетами, изготавливаемыми учениками металлургов, отличный шанс решить целый ряд проблем. Технического характера.

Представьте себе узкую лодку, в которой едут четыре козы и козел, два члена постоянного экипажа и пассажиры – стеклодув с женой и сыном. А в подпалубном пространстве мешки, горшки с растениями, корзинки и свертки. В случае шторма остается только привязать себя веревками к скамейкам и грудью принимать удары стихии. В кокпите все дышат в одном ритме – настолько тут тесно.

Умеренный ветер гонит бот на север, а волна качает его во все стороны. На ночь, если небо затянуто облаками, приходится приставать к берегу и ждать рассвета. Но продвижение идет шустро, так что вход в указанную Сайкой реку прошел быстрее, чем все утомились от скученности. Тут уже веселее, суденышко скользит ничуть не стремительнее, чем раньше, но отсутствие качки и вид уплывающих за корму зеленых берегов создают впечатление энергичного продвижения. Впечатления сменяются быстрей, отчего путь становится менее томительным.

Индейцы, поселения которых встречаются на берегах, не стремятся обязательно сблизиться и поговорить. Достаточно нескольких произнесенных Сайкой слов, отлично распространяющихся над гладью спокойной реки, и все вопросы урегулированы. Выдр и обычно-то не трогают, а тут сам Ведающий Мед изволит следовать к месту постоянного проживания. Из людей, обитающих на берегах этой речки, дорогу в Тамбов знают многие.

Здесь – уже дома. Ну, почти.

Мишка думал, что они потащат лодку на бечевах через пороги до Финишного лагеря, но все оказалось иначе. Подошли к пристани, а тут, оказывается, уже Тамбов. Вот и путь бревнодорожный. И женщина, что их встречает, по случаю жаркого осеннего денька фигуряет в семейных трусах и жилетколифчике. Дома. Совсем. Отсюда до Водопадной долины день пути. Хорошо. Это он пропутешествовал больше трех месяцев.

Хозяйка сейчас дома одна. Усадила прибывших под навесом и потчует невкусной кашей. Мишке в радость, соскучился по ней. Теперь он точно разобрался – это сорго. Испанцы им пренебрегают, считают пищей бедноты. Раньше он думал, что это просо, но просяная каша, пшенка, как раз очень вкусная, однако возделывают его менее интенсивно. Обычные индейцы собирают помаленьку дикое, зернышки мелкие, хлопотно с этим добром возиться.

Зато длинный ряд крупных горшков с торчащими их них деревцами невольно привлекает взгляд.

– Лесные наладчики по правому берегу проредили подлесок, – поясняет индианка, проследив за взглядом гостя. – Когда лист начнет желтеть, посадят вместо срубленных зрелых сосен, только пни сначала выкорчуют.

– А это что за порода?

– Черный орех.

Дальше расспрашивать незачем. Люди устраиваются здесь навсегда и заботятся о будущем.

– Дети что, мужу помогают? – Почему бы не поговорить, пока растворяется в чашке с горячим травяным отваром ложка тягучего меда.

– В школе они, на Узловой, – женщина глянула на солнце. – Скоро вернутся. А муж на подкатке бревен. Дровяной тупичок перекладывают из Куликовой пади в лощину Широкорогих Бизонов. И лесные наладчики туда перебазируются.

Женщина разговаривает на выдрском, но чувствуется, что родной ее язык не этот. Сайка наверняка давно поняла, какого она племени, носят индейцы некие признаки в одежде, чтобы сразу друг друга отличать. Мишка пока воспринял не все детали этого языка символов, поэтому не стесняется спросить о родном племени.