Андрей Максимушкин - Не герой

Так и получилось. Приказчик долго униженно извинялся перед гостями и согласился снизить цену на треть. Этого было достаточно, Виктор Николаевич посчитал себя удовлетворенным. Приказчику все равно делать нечего – старых постоянных гостей увезли в лагерь для военнопленных, приезжих мало, знакомые со Святославлем люди предпочитают останавливаться в чистых гостиницах. Пока война идет, «Черная степь» останется без постояльцев.

Номера были приличные, подлец приказчик явно не рискнул еще раз оскорбить обидчивых гостей. Принять душ, распаковаться, и можно включать дальновизор. В отличие от привычных провальцам телепрограмм, вендская система дальновещания обеспечивала настоящий интерактив. Перебирая кнопки управления, можно было выбрать нужные тебе сюжеты и новостные блоки. Этим Владмир и занялся.

Военно-политическая ситуация на сегодняшний день, если верить ведущим новостных каналов, внушала уверенность в будущем. Противник зажат на плацдармах. Кайсаки несут большие потери, пытаясь перебросить войска через Волгу. Воздушные силы вендов непрерывно бомбят и обстреливают вражеские войсковые колонны. Завершается битва за Пустоши. Противник откатился за Ежаву. Казачьи сотни преследуют разрозненные, отрезанные от своих группы кайсаков.

Прогноз на войну благоприятный. Все говорят, что вендская армия не та, что была двадцать лет назад. У нее много новых бронеползов, пушек, самолетов, все воины обученные, воеводы мудры и опытны. Один из ведущих позволил себе усомниться в умственном здравии хана Ильгиза и его приближенных. Другие обозреватели говорили о неурожае и засолении почвы вдоль Амударьи, вспоминали загубленное из-за неумного расширения площади поливных земель Аральское озеро. По всему, дела ханства плохи, война – это жест отчаяния, попытка поправить свои дела за счет соседей и заставить подданных потуже затянуть пояса. Хитрости политики – война все спишет, в том числе голодающих в плодороднейших долинах декхан, работающих сутками напролет заводских рабов, недавнее жестокое подавление восстания гордого пуштунского народа. Несомненно, враг скоро будет разбит, наше дело правое, победа не за горами.

Ближе к вечеру подача новостей изменилась. Сначала один, а потом другие ведущие высказали пожелание как можно скорее освободить стонущие под кайсацким игом вендские роды на берегах Яика и Миасса.

Вечером Димон вспомнил, что еще в Изяславле профессор Сташенко советовал, если будет возможность, найти Гельмута Брянского. Загоревшиеся идеей ребята отыскали ближайшую кабинку посадской справки и выяснили, что профессор Святославльской академии естественных наук Гельмут Брянский живет в собственном доме на Ракетной улице на Заболотном конце. Саня предлагал не мешкать и прямо всей компанией завалиться в гости к ученому. Насилу паренька отговорили не делать глупостей, визит без предупреждения и без особой нужды всегда и везде считался бестактностью.

Единственное, Владмир позвонил профессору с уличного телефунка и передал привет от Граника Буривоевича.

– Старый разбойник! – обрадовался ученый. – И что за нужда возникла у этого имперского приспешника?

– Уважаемый Гельмут, меня называют Владмиром Вороновым. До недавнего времени я и мои друзья вообще понятия не имели о существовании Вендии, Империи, Кайсацкого ханства. Мы провальцы, Граник Сташенко немало помог нам, поддержал и посоветовал, ежели пути Велеса заведут нас в Святославль, найти профессора Брянского и передать ему привет, – когда нужно, Володя умел говорить красиво.

– Та самая орава утопленников с Ежавы? Что ж ты сразу не сказал?

– Тебе уже известно о нашем существовании?

– А ты, Владмир, думал, что старый барсук утаил свою находку от ученого люда? Нет, Граник всем все растрезвонил, хвалился и трещал как сорока.

Левая бровь Володи поползла вверх. Он почувствовал себя лишним, случайным человеком, встрявшим в спор двух научных светил.

– Так ты в городе? Заболотный конец найдешь? Бери извозчика и говори, что едешь к Брянскому, меня здесь каждый волк, каждая кошка знает.

– Удобно ли тебе принять нас завтра до обеда?

– Так ты не один? Со всей оравой? Гостиницу нашли?

– Да.

– Хватай всех и живо ко мне, – безапелляционно заявил ученый. – Вещи не забудьте, поживете у меня. Дом все равно пустует.

– Я посоветуюсь с товарищами.

– Давай, советуйся, и ноги в руки, жду сегодня же.

– Надо ехать, – сказал Димон.

Телефунк был включен на громкую связь, разговор слышали все.

– Где этот Заболотный конец?

– Западная часть. Рядом с Коршуновым каналом, – Женя успела раскрыть план города.

Дом профессора Брянского нашли с первой попытки. Точнее говоря, извозчики доставили друзей к парадному. Владмир остановился перед роскошным трехъярусным особняком и, засунув руки в карманы и наклонив голову набок, любовался домом, пока его друзья выгружались из самоходов.

Профессор неплохо устроился, далеко не каждый именитый боярин или заводчик мог себе позволить содержать такой дом. Красивое старинное здание с облицовкой из природного камня, с высокой, крытой серебристым металлом крышей. По углам возвышались башенки, парадный вход был обрамлен колоннами, ступени облицованы гранитом. Величественная – иначе и не скажешь – дверь поражала благородством отделки. Вроде бы ничего необычного, широкая, массивная дубовая дверь, окованная металлом, с почерневшими от времени бронзовыми ручками и накладками, но выглядела она как ворота королевского замка.

Вдруг она открылась, на крыльцо вышел молодой худощавый рыжеволосый мужчина и приветственно замахал руками. Профессор Брянский собственной персоной.

– Здрав будь, Гельмут, – сказал Владмир.

– И тебе поздорову. Заходите, в навь вежливость! – профессор сбежал с крыльца и, протянув Жене руку, повел ее в дом. Остальные потянулись следом.

Внутреннее убранство дома соответствовало его внешнему виду. Дубовые полы, гобелены и картины на стенах, старинные бронзовые люстры с громоразрядными светильниками, везде дорогое старинное оружие, массивная мебель, серебро и железо. Старинный вендский боярский стиль – дуб, натуральный камень, кованое железо, бронза и серебро. Золото у вендов считалось женским металлом, золочение почиталось за безвкусицу, мужчинам полагалось украшать себя боевым железом и серебром. Это касалось и устройства жилища.

Гельмут провел гостей в деловую комнату на третьем ярусе, предложил располагаться и достал из шкафа две бутылки вина.

– Прошу извинить, но жена и дети уехали, живу один, как медведь в берлоге, в доме беспорядок.

– Ничего страшного, – сказал Виктор Николаевич. – А чей это портрет? – речник кивнул на картину с изображением сурового вида воина в полном доспехе, попирающего ногой мертвое тело типичного монголоида в азиатском халате.