Сергей Джевага - Тотем Козерога

место бешенству, ярости, злобе. Затем резкий толчок и стремительный взлет,

восторг, радость, безграничное счастье и теплая любовь. Мысли связались в четкий

энергетический контур, плетение. Бурным потоком в меня хлынули знания, пришло

понимание вещей, мира, самого себя.

…Обратный путь занял намного больше времени. Поначалу мчался на подкашивающихся

ногах, ударялся о твердые стволы, падал и, завывая, полз по траве. Вновь вставал

и порывался бежать, стонал от боли, размазывал по лицу слезы. Но постепенно мгла

в глазах рассеялась, я начал видеть окружающее: мутные силуэты деревьев,

смазанные пятна травы и цветов, солнечный свет, небо. Слабость и головокружение

быстро прошли. Я обнял теплый шершавый ствол березы, долго стоял…

Успокоившись, пошел по просеке уже медленней. С удивлением осматривался по

сторонам, обходил деревья. К некоторым притрагивался и ощущал течение соков,

пульсацию. Под ногами мерцающая мягким золотистым светом масса, искорки и молнии

— целый океан силы… моей силы! Земля дышала подобно живому существу. Я слышал

тихий стук ее сердца, знал неторопливые мысли. И ясно понимал — стоит только

приказать.

— Сашка! Как ты?..

Я мотнул головой, отогнал видения. С удивлением понял, что оказался на краю

заповедной рощи. Впереди зеленоватые сумерки и прохлада древнего леса,

коричневые стволы, убегающие ввысь, покрывала и лоскуты зеленого мха. У самой

кромки стоял Вадим.

— А где Велимир? — тупо спросил я.

— Дед ушел по делам, — объяснил друг и пожал плечами. — Попросил тебя подождать…

Вадим осекся, жадно посмотрел мне в глаза.

— Рога выросли? — буркнул я.

— Нет, — серьезно сказал парень и ухмыльнулся. — Но бледный очень. Саш… я хотел

сказать… ты же понимаешь, без позволения нельзя. Дед бы с меня семь шкур содрал.

— То, что растите тут бога? — переспросил я угрюмо. — И правда, могли бы

предупредить. А то чуть не свихнулся.

— Прости, — сказал Вадим с виноватым видом. — Это большая тайна. Только

благодаря роще Русский Дух еще жив.

— Вы сражаетесь… — медленно сказал я. — Но иными способами. И потому не можете

выйти в мир. Вам просто некогда.

— Да, — подтвердил друг. — Да… Нас слишком мало. И эта роща последняя. Мы

обязаны ухаживать, иначе… случится нехорошее.

— И поэтому вы не пойдете в Славгород, — спокойно произнес я.

Друг вздрогнул как от удара, втянул голову в плечи. Помрачнел и насупился,

сверкнул глазами из-под косматых бровей. Медленно подошел и положил руку на

плечо. Я глянул снизу вверх и горько улыбнулся.

— Скажи, Вадим… Я правильно понял? Проклятый Охотник пойдет дальше, не

остановится на одном городе?.. Именно это вы упорно замалчивали и утаивали?

Пальцы сжали плечо. В темных глазах промелькнули отголоски чудовищной боли и

тоски.

— Ты прав, — выдохнул друг. — Высший демон не остановится. Его терзает жажда

крови и душ. И с каждым убитым человеком он становится сильнее… Но мы не можем

ничего сделать! Даже если соберем окрестных колдунов и ведьм…

— То глупо погибнете, — продолжил я за него. — Все правильно.

— А пока придет помощь, эта тварь сожрет еще несколько городов и сел, — прорычал

друг. — Мне жаль, Саня…

Лицо Вадима побагровело, на виске пульсировала синяя жилка. Он словно стал ниже

ростом, на широкие плечи обрушилась тяжесть, согнула и прибила к земле.

Я вздохнул и посмотрел на небо.

— Знаешь, Вадь… Любой человек страшиться четырех вещей: перемен, смерти, жизни…

И мысли, что после смерти есть жизнь, потому что можно получить по шее за

прошлые прегрешения.

— К чему ты ведешь? — проворчал друг и непонимающе вытаращил глаза.

Я посмотрел на изумленную физиономию Вадика. Повернулся на месте: лес, небо,

волшебная роща, травы и цветы… Хорошее место, красивое. Но не мое. У каждого

человека свой мир и ареал обитания. За него стоит бороться. Иначе можно до

бесконечности убегать, прятаться и скрываться…

— К тому, что от первого и третьего страха мне удалось избавиться, — произнес я.

Медленно отступил, ощутил невидимую грань между обычным лесом и рощей. Глянул

под ноги: мелкий гравий, пучки травы, пыль и камни…

— Я не понимаю, — послышался угрюмый голос Вадима. — Что ты хочешь сказать?

— То, что пора Хранить, — ответил я.

Почва под ногами всколыхнулась, дрогнула. С туфлей и штанин посыпалась пыль.

Сначала невидимая и почти неощутимая, но быстро превратилась в широкие струйки.

Зашуршали мелкие камешки. Ткань рубашки и штанов, мышцы и кости расползались на

части, превращались в песок. Я почувствовал, что становлюсь ниже ростом.

Сантиметр за сантиметром ноги погружались в землю, растворялись в почве. Пальцы

окаменели, отломились и еще в полете рассыпались в прах. В земле появилась

воронка, водоворот как в бурной горной реке. Меня засасывало внутрь,

перемалывало в пыль.

— Сашка! — взвыл Вадим. — Ты что творишь?

Друг бросился ко мне и схватил за руку. Дернул, попытался вырвать из жадной

пасти земли. Но тщетно. Хрустнуло, конечность рассыпалась на куски, будто

сделанная из гипса. Я улыбнулся каменеющими губами и произнес:

— Оставь, Вадька!.. Это я сам… Ухожу…

— Но куда? — отчаянно закричал друг. — Зачем? Стой!

— Мы, козероги, на полдороги не останавливаемся, — прошептал я.

ГЛАВА 10

Боли не было. Лишь щекотка и легкое недоумение по поводу отсутствия тела.

Последний луч света ударил в глаза. Я увидел изумленное лицо Вадима, верхушки

деревьев и клочок неба. Растворился в черноте, превратился в сгусток энергии. Но

почти сразу тьма расцвела красками, вернулись чувства. Холодный ветер продрал

насквозь. Пахло пылью, еще чем-то удивительно отвратительным, мерзким.

Я потоптался на месте, подождал, пока тело трансформируется окончательно. Открыл

глаза и огляделся. Окраина Славгорода. Точнее то, что осталось… Черное небо,

испещренное кровавыми язвами туч. Мертвые скелеты зданий с провалами окон, горы

битого кирпича и мусора, ржавые коробки автомобилей.

Что-то заставило оглянуться. Позади на много сотен метров мертвый лес — гладкие

высушенные стволы, ломкие на вид ветви. Между деревьями толстый ковер из

превратившихся в пыль листьев, кусков коры… А дальше чистое голубое небо,

розоватые отблески заката и зелень. Края гигантской кляксы кривые, извилистые.

Чернота и смерть медленно, но неуклонно расползалась, пожирала живое

пространство.

Светлая полоса на горизонте манила. Хотелось броситься прочь страшного места,

выбраться под солнечные лучи… Но отступать поздно. Путь один — в разрушенный