Сергей Джевага - Тотем Козерога

нормально. Но стоило углядеть останки злобной дворовой старушки, как в голове

помутилось. Я вспомнил, сколько раз ругался с нею, прятался от зорких глаз

следователя-любителя. И тут такой контраст — холодное серое тело, оскал и

предсмертная гримаса…

В желудке зашевелился комок тошноты. Я сглотнул, поспешно направился к подъезду,

стараясь не присматриваться к телам. На ходу запрокинул голову, глянул вверх.

Замечательно, окна в квартире целые — никто не похозяйничал. Осталось взбежать

по ступенькам… Ключи потерял, как и мобильник с зажигалкой. Но двери не жалко,

вскрою ударом подшипника.

В ноздри ударил знакомый запах подъезда. Впервые за весь путь по городу я

немного расслабился. Наконец-то дома! Теперь собрать вещи и бежать куда глаза

глядят… Уверенно шагнул в темноту, привычно поднял ногу — впереди небольшой

порожек. И сразу почувствовал, что в разум пробралась скользкая холодная рука.

Пошарила под черепом, сжала мягкий теплый мозг. Я охнул, попятился. Попытался

ударить в ответ, но не смог. Картинка в глазах перевернулась, предо мной

оказалась черная щербатая поверхность асфальта, пылинки, затертая палочка от

эскимо… В ушах зазвенело, издалека слышалось надрывное верещание домового:

— Ловушка! Вставай быстрее!..

Я что-то промямлил в ответ, попытался подняться. Но тело занемело, страшная

слабость расползлась подобно кляксе на тетрадном листе. Мысли смешались,

вывернулись на изнанку и пропали. Остались эмоции: страх, удивление и детская

обида — почти дошел, пробрался через проклятый город кишащий монстрами,

преодолел опасности, отбился. И так глупо попался в самом конце… Но и эмоции

поблекли, в душу вошло холодное равнодушие. Ловкие пальцы пошарили в мозгу.

Убедились, что отключили все функции и убрались восвояси. После них осталась

пустота, абсолютное и грозное «ничто». Сознание умерло. * * *

Домовой боялся. Маленький Дух, хранитель очага и защитник жилища забыл, когда в

последний раз испытывал подобный страх. Тьма веков, что тяжким грузом лежала на

плечах Елистрата стерла многое. И страх в том числе. Но сейчас ужас вернулся,

поглотил сознание старика.

…Сначала он жил в обыкновенной бревенчатой избушке посреди бескрайних лесов.

Годы летели быстро, незаметные и одинаковые, наполненные привычными хлопотами,

мелкими обидами и радостями. Поколения людей сменялось одно за другим. Хозяева

помнили о существовании домового, подкармливали, холили и лелеяли. Тогда

казалось, что так будет бесконечно долго. Но однажды пришли разбойники и сожгли

деревню, убили хозяев. Елистрат остался бездомным.

Молодой и энергичный Дух не покорился беде, отправился на поиски нового жилища.

И вскоре нашел желаемое, поселился в добротной деревянной крепости местного

князя. Жизнь вошла в привычное русло. Вновь хлопоты и проказы, ночные посиделки

с собратьями домовыми, травля анекдотов и сказок по вечерам… Но с тех пор

Елистрат понял, что нет ничего вечного. И не ошибся.

Годы летели словно птицы. Крепость давно разрушили, князя убили, а народ угнали

в рабство. Елистрат уже ничему не удивлялся, раз за разом искал новые жилища. Но

и дома менялись со временем. Деревянные избы и землянки уступили место добротным

каменным постройкам. А те в свою очередь многоэтажным скворечникам из стекла и

бетона. Иногда гремели войны, лилась кровь, умирали люди. Но домовой перестал

горевать и кручинится, заматерел. Лишь огорчался, когда сызнова приходилось

бродяжничать.

Жизнь стремительно менялась. Пропали привычные глазу витязи в тяжелых доспехах,

исчезли волхвы, скоморохи и знахари. На смену пришли попы в длинных рясах и с

крестами в руках, за ними солдаты с ружьями, врачи, ученые. Люди постепенно

забывали о Духах-помощниках, родных богах. Домовой не горевал, он просто привык.

Нет ничего вечного, нет незыблемого… Старик просто хотел прожить подольше.

Существование, какое бы ни было, хотелось продлить подольше. И в этом помогала

приобретенная осторожность.

Но жизнь в очередной раз изменилась. Домовой позволил себе полюбить этот

железобетонный скворечник. Елистрат устал прятаться от людей, хранить молчание.

Вадим, ученик волхва, оказался первым человеком на глаза которому Дух рискнул

показаться. Сашка — второй. И все ничего, но наладившаяся жизнь сызнова рухнула

в пропасть.

Домовой боялся. За себя и за несчастного глупца, коего пришлось выручать из

плена. Александр не осознавал и доли той опасности, что нависла над городищем.

Проклятие, навьи твари… Каждую минуту домовой ожидал смерти от когтей демона или

черного колдовства. Но Сашка оказался не лыком шит. Поразительно легко

разобрался с падальщиками, обошел другие опасности. В душе домового вспыхнула

слабенькая надежда — а вдруг обойдется?.. Не обошлось.

У входа в подъезд родного дома парень неожиданно вздрогнул и начал оседать на

землю. Глаза закатились, изо рта пошла желтоватая пена пополам с кровью.

Железные мячики, которыми так ловко управлял Сашка, посыпались на асфальт.

Домовой почувствовал колдовство. Зачаровали! — понял Елистрат. В последний

момент успел спрыгнуть с плеча и метнулся в сторону, чтобы тяжелое тело не

раздавило в лепешку.

Парень упал на спину, перекатился. Домовой подбежал, ударил коготками по щеке,

дернул за ухо. Но Сашка не реагировал, невидяще водил глазами, приглушенно

стонал.

— Ловушка! Вставай быстрее!.. — закричал Елистрат и нервно огляделся по сторонам

— неизвестный чаровник близко, сейчас придет забирать добычу.

Был бы домовой побольше и посильнее, то схватил парня и унес прочь. Елистрат

дернул в отчаянии бороду, принялся приводить Сашку в чувство. Щипал, дергал за

уши и нос, кричал и верещал. Но без толку, парень забылся беспробудным сном.

Послышались звуки шагов. Из тьмы подъезда показался худой черноглазый мужчина.

Остановился и настороженно огляделся. Одет в потертый костюм старого покроя, на

ногах — стоптанные разбитые туфли. Вполне интеллигентная внешность. Но

впечатление портила тонкая шея увешанная связками разнообразных амулетов.

Карманы пиджака надулись от колдовской мелочевки: пузырьков с настоями, веточек

и камней. В левой руке незнакомец держал грубую толстую трость, пальцы правой

изогнулись в замысловатой фигуре.

Платон Варламович Мельников ощупал взглядом каждую пядь двора. От суетливых глаз

не укрылась ни одна мелочь: трупы горожан, несколько низших демонов-падальщиков,

что трусливо спрятались за дальними деревьями, бесплотные теневые сущности на