Михаил Поляков - !6 часов

Только спешно покинув место схватки и перечитав еще раз логи я понял что было не так!

Зомби целого одиннадцатого уровня! А в описании поднятия нежити точно было сказано что уровень умертвия не может быть больше уровня некроманта. А может и половины уровня. Не помню как там было, а самого описания у меня нет, все эти умения по прежнему неактивны в интерфейсе. Лишь единичка опыта в графе Некромантия мозолит мне глаза. И в то же время эта единичка является самым прямым доказательством что зомбяка поднял именно я, а не притаившийся в кустах по соседству некромант.

— И чего я не вернулся обратно к автомобильному затору… — приговаривал я смотря на сожженный пригород. — Сейчас бы проскочил на грузовике и все!

Кроме всякого интересного и смертоносного в рюкзаках да карманах охотников оказалась и связка ключей, что наверняка открыла бы все автомобили искусственного затора. Но нет, решил пройтись, покачаться на встреченных тварях. И первоначально я даже нашел себе объяснение такого поступка — чиловек десятого уровня меня чуть не выдавил как тюбик с зубной пастой. Правда в моем случае брызнуло бы с двух сторон… Тринадцатый уровень, а какая разница в силе! Видно еще и так тренировался, вкачивая характеристики без траты свободных баллов за уровни. А может и с самого рождения был такими сильным, вот его Система и посчитала уже силачом.

Нужно качаться и поднимать уровни, этим я и занялся — двигаюсь в режиме скрытность, от чего та медленно, но все же растет. В среднем на каждый километр пути, пройденный в инвизе, навык повышается на единичку опыта. И одновременно с этим качается выносливость. Вот только непонятно растет она от того, что я целый день иду или же от того, что без конца сливаю шкалу энергии в ноль.

— Ну с Богом! — отдохнул, посидел, подождал когда восполнится энергия и дорога в город продолжается!

Ах Малая Глушь, мой горячо любимый и так же горячо ненавидимый родной город! Во что ты превратился? Что за Революционный Комитет на растяжке, перекинутой через всю улицу? И почему у меня такое ощущение что я вернулся в Советский Союз, хотя я в нем никогда и не жил? Красные знамена на столбах, красные звезды и серпы на заборах, иногда даже нарисованные кровью. Доноры краски лежат рядом, разложились и воняют. И столь же красные повязки на рукавах патрульных милиционеров, которые меня и остановили на въезде в город. Да появились черти так неожиданно, пенсионеры пенсионерами, а как стали игроками так сразу взяли власть в свои морщинистые и радикулитные рученки.

Все началось с невинного:

— Товарищ, стойте!

Поворачиваюсь — выходят себе значит из-за забора двое пенсионеров в милицейской форме и шинелях. На ногах кирзачи, в фуражках моль дырки проела, не дать не взять призраки былого прошлого. Да еще и форма не современная, российская, а советская!

— Документики предъявите! Где повязка!

— Это шутка? Милиции уже лет как тридцать нет! А СССр все сорок! Полиция сейчас! И Российская Конфедерация! Людей грабите?

— Нет больше полиции, распустили ее, теперь мы тут власть! — произнося эту фразу пенсионеры подошли ко мне вплотную. — Советский Союз вернулся, сынок!

Слово «сынок» было дополнено прямы ударом в челюсть. Да столь быстрым и сильным, что я поплыл, а второй пенсионер уже тут как тут — самодельные наручники, больше похожие на клешни гигантского краба захлопнулись на моих запястьях.

И ловко так, сразу видно — отработан прием!

Как тут не потеряться, если у этих блюстителей правопорядка из прошлого уровни за десятый, один — одиннадцатый, два восклицательных знака рядом с именем «Ефрейтор Сидрочук», а у второго, Старшины Васильченко, — тринадцатый! Ну а дальше стандартная практика и где — то в моих мозгах заиграла песня Сектора Газа, про милиционера и пятаки, что он выбирает из карманов клиентов в вытрезвителе. Я значит лежу на земле и харкаю кровью, да думаю сколько будут отбитые почки восстанавливаться и сколько мне предстоит писать кровью. Один из милиционеров бьет, а второй копается в моих вещах. Не стоит и говорить что ружье, как самая ценная и системная вещь, сразу же сменила владельца?

— В карманах проверь! — командует старшина ефрейтору.

Из карманов извлекают наверное самое ценное что есть у меня из осязаемого — те самые мелкие камешки что падают лутом из монстров и огромное количество которых было у охотников.

— Ничего, камни только!

— Лучше смотри, гля какой запасливый, и ружье системное и тепловизор с ночником! Непростой поц!

Но на мне и вправду ничего нет, все самое ценное привязано к моей душе или разуму и всегда болтается где-то за гранью реальности. Это я если что о Жалке, а не о отбитых кирзачом бубенцах…

— Ну вы и мрази, а еще советские люди! — шиплю я, когда боль от отбитого хозяйства отпускает. Но руки от паха убирать не собираюсь — колечко то они пока не заметили. — И как вам не стыдно?

— Молчать! — на этот раз кирза прилетает в голову. — Заткнись, чиловек! Чиловеки в присутствии игроков должны молчать! Говорить можно только по команде!

Нужно было сразу же стрелять, как только увидел эту парочку, ведь чувствовал что с ними что-то не так! Я конечно подозревал что с получением той власти, что дарует Система, людишки скатятся в пучины гражданской войны, но не настолько же! Хотя о чем я? Людишки и до Системы были еще теми мразями, а тут сам Босс велел гнобить слабого!

Обыскали, подняли и повели, благо идти недалеко — в соседнем дворе в пятиэтажке опорник участкового был, вот нас туда и закрыли. И говоря про нас я имею ввиду таких же чиловеков разной степени помятости и побитости, что наверняка точно так же как и я, по глупости, угодили в руки местной коммунистической и революционной власти. И про трезвяк я как в воду глядел, кажется до расформирования он как раз тут и был, иначе зачем в опорнике так много камер?

Не хватает только «Выходи в сортир по одному!»

Две минуты в каталажке и я уже знаю весь расклад по городу. Да и по стране, ну и по миру, вряд ли Система пошла разными путями для каждого региона и материка. Как я уже понял и ощутил на свое с шкуре Система любит простые решения и очень не любит замачиваться. Вот вам СЛИВ, дальше ебитесь сами как хотите.

Игроками в основном стали пенсионеры. Не, не так, девяносто девять и девять десятых игроков всего города и наверняка мира — пенсионеры. Оставшаяся десятая часть процента это люди предпенсионного возраста, коим посчастливилось заскочить в последний вагон этого безумного паровоза. Ну и совсем немного молодежи, которой по каким-то невероятным причинам удалось получить соответствующий статус.

Тот же Сережа Паровоз на самом деле оказался самым молодым игроком в городе, а ему между прочим что-то около тридцати. Видно силен в играх, его иначе как Задротом раньше никто не называл, все смеялись, а вот теперь этот Сережа держит весь Правый берег города. И недоброжелателям теперь не до смеха — мертвые не смеются. Причем сделал он это все практически в одиночку, соратников среди игроков у него нет, что впрочем не мешает наказывать левобережных раз за разом. Правобережные пенсионеры все больше к восставшему как Семеныч Советскому Союзу тянутся и все переехали на Левый берег, тут же вступив в Революционный Комитет. А какие они парады и торжественные шествия в свою честь тут устраивают, СССр и в лучшие годы такое не снилось! Все это я узнал у соседей по трезвяку, некоторые из которых мариновались здесь не первый день и ждали распределения.