Анатолий Ключников - Учебник по химии [СИ]

Между тем бесконечная дорога стелилась под копыта наших послушных коней, и мы от скуки начали друг с другом общаться. Вернее, начала Ведит, а я просто поддакивал: служба у «сов» научила меня помалкивать, и я мог бы за весь наш долгий путь ни разу рта не раскрыть, задумчиво посасывая стебелёк моровки.

У девушки самые яркие и последние воспоминания оказались связаны с треклятым замком, и ей хотелось полностью излить свою душу, всё наболевшее. Вот она и болтала без умолку, рассказывая всё в смачных подробностях.

Она прибыла в этот замок под вооружённой конной охраной солдат из Державной службы и передана из рук в руки коменданту замка. (Такое почётное сопровождение что-то уж слишком сильно смахивало на конвой, но я ей свои догадки не высказал.) Он был шумным, краснолицым дядькой, неряшливо одетым и смахивал скорее на довольного жизнью управляющего, нежели на военного человека. Его макушку венчала блестящая лысина, от краёв которой во все стороны спадали спутанные пряди полуседых желтоватых волос, из-за чего коменданта прозвали Подсолнухом.

Вошедший с Ведит офицер-державник передал сидевшему за замызганным столом местному начальнику сопроводительные бумаги, подождал, когда тот черканёт роспись в приёме нового сотрудника и, отсалютовав правой рукой, чётко развернулся и вышел, даже не оглянувшись на девушку. Комендант, ещё раз глянув на полученную грамоту, широко улыбнулся чуть ли не до ушей и развёл свои тяжёлые лапищи, как будто собирался заключить прибывшую в свои сквороговыобъятия:

— Ну, дорогуша, с приездом! А мы уже совсем вас заждались! Полный простой у нас получается: столица недовольна, голову морочит грозными бумажками, а позавчера приезжал эдакий важный чин и всё грозился под королевский суд отдать. Я бы и сам в цех встал, кабы понимал хоть что-нибудь в этих ваших бесовских супах, прости Пресветлый, но ни бельмеса не смыслю, однако же.

Ведит смешалась: она оказалась не готова к такому запанибратству от человека, старше её и по возрасту, и по званию. Отправляясь сюда, где шла работа, очень важная для государства, она внутренне подготовилась к суровой дисциплине, каковую успела узреть на входных воротах. Но, как оказалось, все строгости держались исключительно силой сотрудников Державной службы, а остальные обитатели замка, казалось, делали всё возможное, чтобы жить в своё собственное удовольствие, — у кого как получится.

Ведит, которую ещё слегка покачивало с дороги, покорно потащилась следом за комендантом. Он шагал грузно, не спеша, громко топая. Распахнув входную, в два человеческих роста, дверь главного строения замка, шагнул на крыльцо и задержал шаг. И правильно: во все стороны из-под его ног брызнула стайка разноцветных кур, возмущённо кудахча, заполошно махая слабыми крылышками, — как будто пытаясь улететь. Но гордый комендант, казалось, их даже не заметил: он высоко задрал трёхслойный подбородок, выпятил солидное брюшко, подкрутил пшеничного цвета усы, кхекнул и ступил на бренную землю. Две сумрачные бабы, согнувшиеся под корзинами стиранного белья, торопливо и покорно поклонившись, поспешили скрыться от начальственного глаза в невзрачной дверце для прислуги.

Ведит, подобрав высокую юбку, засеменила за ним следом. Такая предосторожность была для неё не праздной: всё пространство вокруг замка оказалось засыпанным птичьим помётом, кусками извести, соломой и ещё разноцветными ингредиентами, — сам чёрт не знает, для чего. Комендант вышагивал по прямой, ничуть не заморачиваясь на подобные пустяки, а девушка скакала за ним невероятными зигзагами, выцеливая каждый свой шаг.

Будущая беглянка сразу обратила внимание, что территория замка заставлена новыми строениями, пахнувшими свежей сосной, никак на роль столетних не претендующими. Их понастроили так много, что иной раз от стены до стены промежуток составлял не более расстояния между вытянутыми руками. Её провожатый уверенно петлял в этом прямоугольном лабиринте, не оглядываясь на спутницу, прыгающую с кочки на кочку.

По пути им никого не встречалось, но на очередном повороте они наткнулись на очень живописную парочку в весьма неловком положении: она опиралась на стену какого-то сарая, а он, со спущенными штанами прижимая её к этой стене, задрал ей серую юбку чуть ли не до шеи и весьма увлечённо «долбил» сзади. От сильных и ритмичных движений сарай, казалось, даже раскачивался. Комендант только хмыкнул и зашагал себе дальше, казалось, напрочь позабыв увиденную картину. Ведит, к таким сценам ещё непривычная, аж поперхнулась воздухом, сбилась с шага, уронив свою юбку, отстала. Однако, видя, что на неё никто не обращает особого внимания: ни комендант, ни странная парочка, — снова поспешила за провожатым, подгоняемая издевательскими смешками «влюблённых».

Догнав Подсолнуха, она не удержалась и выпалила, запыхавшись:

— Что… что ЭТО было, господин комендант?! У вас тут что, дом терпимости или бордель какой?!!

Потом ещё и съязвила:

— А мне говорили, что тут важное государственное химическое производство… Почему они делают ЭТО прямо во дворе?!!

— Потому, что сейчас время обеденное, — комендант соизволил оглянуться на неё снисходительно, — самое удобное: на улице никого нет. Мы же попались им чисто случайно.

— А у вас что, ЭТО нужно делать непременно на улице?!! Как животные?! Среди бела дня…

— А-а-а-а, Вы вот о чём,…- он глубоко вздохнул, сбавил шаг, повертел головой на короткой и толстой шее. — Так ведь, голубушка, ночью им ЭТО делать будет никак невозможно, понимаете ли. Она же заключённая, «тюремщица», а мужики у нас все — «вольные». Уголовницы ночуют все в охраняемых бараках, туда никого не допускают, ни днём, ни, тем более, ночью. Так что ночью, увы, никак нельзя: не положено. Вот и делают все дела днём, на работе, — кто как сумеет.

— Так у вас тут что, уголовницы работают?!! — изумление Ведит нарастало после каждой новой фразы коменданта. — На секретной мануфактуре?!!

— А что тут такого непонятного? — Подсолнух подёрнул плечами. — Для секретных работ уголовники — самое оно то. Сидят себе под замком и никому направо-налево ничего не сболтнут. Казне обходятся дёшево: две похлёбки в день, а делать обязаны всё, что скажут. Так что всё правильно.

Его непоколебимая уверенность подействовала на Ведит угнетающе. Но, так как ей сказать пока оказалось нечего, она лишь молча семенила следом, подавленная.

Они зашли в просторный сарай. Было тихо; в темноте светился бордовый огонёк под большим котлом, от которого в разные стороны шли трубы. Химичка сразу же узнала этот агрегат, — увеличенную копию стеклянного прибора, какой она часто использовала в опытах. Как будто злой волшебник, каприза ради, увеличил разные лабораторные посудины, и вот теперь их все поместили под одной крышей, а её заставляют управляться всем этим хозяйством. Было понятно: если раньше она запросто могла колдовать с десятком колб, успевая даже мыть их собственноручно, то теперь, когда все их лабораторные приспособления увеличены в десятки раз, это являлось для неё уже физически невозможным, и поэтому невольная робость сковала всё её тело.