Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

Вскоре мы уже стояли на коленях в шеренгу, по-прежнему связанные одной верёвкой за шеи, со связанными лодыжками и запястьями.

— А ну поднимите свои головы, рабыни, — приказала Хиза.

Туза окинула нас оценивающим взглядом и сообщила:

— Требование молчать отменено.

Мы поняли это так, что нас перевели в модальность обычной кейджеры, в которой на нас наложены те же ограничения речи, что и на большинство остальных рабынь. Тем не менее, мы не спешили начинать говорить, не смея даже попросить разрешения заговорить.

Хозяева и хозяйки не всегда рады слышать болтовню рабынь.

— В лагере произошли некоторые изменения, — объявила Туза. — Теперь здесь новый атаман. И это — Туза. Вы найдете её гораздо менее снисходительной, по сравнению с прежний, которая была слаба. Впереди долгий переход к побережью. От вас ожидается, что вы сполна отработаете свою кашу. Если я найду вас недостаточно старательными, то вы будете привязаны в лесу и оставлены на съедение животным. Если же всё пройдёт хорошо, то вы будете раздеты и проданы на побережье. Это понято?

— Да, Госпожа, — почти хором прошептали мы.

Наши голоса дрожали. Прошло довольно много времени с тех пор, как нам запретили говорить, настолько, что теперь казалось странным издавать звуки. На мгновение я испугалась, что я могу оказаться не в состоянии произнести слова. Но затем, с облегчением, я услышала свой собственный шёпот: «Да, Госпожа».

— Все вы — никудышный товар, — заявила Туза. — Я вот подумываю не рассердиться ли на вас прямо сейчас? Интересно, что бы такого я могла бы с вами сделать?

Она по очереди вперила свой взгляд в каждую из нас.

— Пожалуйста, не бейте нас, Госпожа, — взмолилась Тула.

— Пожалуйста, будьте добры, Госпожа, — попросила Мила.

— Пожалуйста, будьте милосердны, Госпожа, — добавила я свой голос.

— Ты, Вуло, — ткнула она в меня пальцем.

— Госпожа? — откликнулась я.

— Ты соблазнительно дёргаешься под хлыстом, — сказала женщина. — Мужчинам это понравится.

— Пожалуйста, будьте милосердны, Госпожа, — простонала я.

Конечно, все мы абсолютно одинаково реагировали на удары её хлыста, поскольку все мы были рабынями. Я боялась, что Туза, по неким, неясным мне причинам, питала ко мне особую враждебность. Возможно, это могло быть связано с тем, что меня поймала Эмеральд, которая ожидала, что она же и будет меня продавать.

Затем Туза повернулась лицом к Хизе.

— Подвергаешь ли Ты сомнению волю атамана? — осведомилась она.

— Нет, — покачала головой Хиза.

Тогда Туза уставилась на Эмеральд.

— Ну а Ты, готова подвергнуть сомнению желание атамана? — поинтересовалась она.

— Нет, — ответила ей Эмеральд.

Наконец, женщина снова повернулась к нам и спросила:

— Надеюсь, вы не думаете о том, чтобы подвергнуть сомнению желание своих хозяек?

— Нет, Госпожа, — поспешили заверить её мы.

— Вот и хорошо, — кивнула Туза, потом, обернувшись к Хизе и Эмеральд, высокомерно махнула рукой в ту сторону лагеря, где лежала закованная в цепи, так и не пришедшая в сознание Дарла, и потребовала: — Принесите сюда этот мусор. Вы обе! Живо!

— А она точно не мертва? — уточнила Хиза.

— Нет, конечно, — успокоила её Туза. — Шевелитесь!

Хиза и Эмеральд направились туда, где лежала Дарла. К этому моменту утро уже вступало в свои права, солнце ещё не встало, но было достаточно светло. Было нетрудно понять, почему у Хизы зародились сомнения относительно того, что Дарла была жива. Тело женщины лежало неподвижно, а голова была залита кровью. Более того, её одеяло потемнело от крови. Хиза и Эмеральд подхватив свою бывшую атаманшу под руки, наполовину неся, наполовину таща по земле, приволокли её инертное тело в центр лагеря и положили у ног Тузы, туда, куда она им указала. Тут я заметила, как руки Дарлы удерживаемые за спиной сталью рабских наручников, чуть-чуть пошевелились. Она словно попыталась сжать кулаки, но её пальцы бессильно разжались. Послышался тихий стон, как если бы ей приснился дурной сон.

— Видите, — сказала Туза, — она жива. Именно так я и планировала. Я хочу, чтобы вы увидели её такой, какая она есть и должна быть. И я хочу, чтобы она поняла то, что она такое и чем должна быть.

— Она умрёт? — осведомилась Хиза.

— Нет, — заверила её Туза. — Я запланировала для неё нечто похуже.

— Может, смоем кровь с её головы и тела? — предложила Эмеральд.

— Это — работа для рабынь, — отмахнулась Туза.

— Но она свободна, — напомнила Хиза.

— Пусть её, как рабыню, моют рабыни, — заявила Туза. — Да. Да! Превосходно! Развяжите наших девок. Пусть они отмоют эту закованную тарскоматку, чтобы она в наших глазах стала ещё менее важной. А потом приставьте наших маленьких животных к их обычным задачам, пусть они очистят лагерь, приведут в порядок вещи, уберут использованные для лежанок ветки, принесут воды, хвороста и ягод, и пусть приступают к приготовлению завтрака. Я хочу, чтобы наш бывший атаман видела, что даже шлюхи в туниках свободнее, чем она!

— Что насчёт верёвки? — поинтересовалась Эмеральд.

— Освободи с неё Тулу, но вяжи её ноги веревочными кандалами, — ответила Туза. — Готовит она лучше всех. А эти две пусть занимаются менее тонкими задачами.

— Но на верёвке? — уточнила Эмеральд.

— Само собой, — кивнула Туза. — Или Ты хочешь, чтобы они убежали и стали обедом для пантер. Сейчас мы превосходно проведём время, прежде чем продолжим поход.

— Что будет с Дарлой? — спросила Хиза.

— Увидите, — усмехнулась Туза. — А теперь быстро развязывайте шлюх, чтобы они могли поскорее заняться своим делом!

— Сколько их там? — спросил я.

— Немного, — отозвался Аксель. — Я бы предположил шесть или семь всего.

— Из них одна, по крайней мере, рабыня, — добавил я.

— Вероятнее всего, больше, — сказал Аксель. — Женщины-пантеры, дамы, как правило, крупные и жестокие, часто держат меньших, более слабых женщин как рабынь.

— Женственных женщин, — хмыкнул я.

— Верно, — согласился он, — они презирают тех женщин, которые женственны, и любят держать их своими рабынями.

— Итак, сколько среди них вооружённых? — осведомился я.

— Четыре, максимум пять, — заключил мой товарищ.

— Полагаю, что мы определим это поточнее, прежде чем предпринимать какие-нибудь поспешные действия, — предположил я.

— Само собой, — подтвердил он. — Не хотелось бы, чтобы пока Ты хватаешь и вяжешь одну девку-пантеру, получить копьё в спину от её товарки.

— Похоже, они прикасаются к оружию, — усмехнулся я.

— Естественно, пока на них не надели ошейник, — сказал Аксель, — потом прикосновение к этому, даже по неосторожности, может означать для них смерть.

— Ну а мужчины-то с ними есть? — уточнил я.