Джон Норман - Контрабандисты Гора [ЛП]

— Уверена, её можно продать, — заметила та, которая меня поймала.

— Кому захочется иметь такую глупую рабыню, — хмыкнули первая.

— Среди мужиков глупцов хватает, — заявила моя похитительница.

— На живот, — бросила атаманша, — лицом в землю, как приличествует мусору, которым Ты являешься.

Я, не мешкая, растянулась на земле под их ногами, со связанными за спиной руками, неспособная ни говорить, ни умолять.

— Оставить её на корм животным, — повторила своё предложение всё та же женщина.

— Мы могли отвести её на побережье и обменять на кувшин ка-ла-на, — заметила другая.

— Животным, — потребовала первая женщина, чей лоб пересекал широкий зелено-коричневый талмит. — Надеюсь, Ты не забыла, почему мы здесь. Мы должны закончить работу и представить отчёт работодателю. Мы уже и так многим рискуем, таская с собой этих двух шлюх в ошейниках.

— Не бери в голову, — отмахнулась от неё атаманша. — Они — трусливые, послушные маленькие животные. Или Ты хочешь всю работу делать своими руками, искать еду, расчищать площадку для лагеря, собирать хворост для костра, готовить, приносить мягкие ветви для наших постелей, стирать талмиты и полировать кожу? Не Ты ли обожаешь заставлять их, чистить твои ноги их языками?

— Одной хватило бы за глаза, — проворчала носительница зелёно-коричневого талмита.

— Может, Ты хочешь сама носить наши вещи? — поинтересовалась атаманша.

— Я — свободная женщина! — заявила та.

— А мы что же, по-твоему, сами должны тащить свои вещи? — осведомилась главная среди них.

— Хорошо, тогда достаточно двух! — пошла на попятный охотница с зелёно-коричневым талмитом.

Кто-то из них болезненно пнул меня в бок.

— Зато с тремя, мы могли бы передвигаться гораздо быстрее, — заметила атаманша.

— Это опасно, — настаивала всё та же женщина. — Привязать её к дереву, оставив животным, будет самым разумным выходом.

— Обрати внимание на её волосы, — предложила их главная.

— Грязные и мокрые, — прокомментировала её оппонентка, — ещё и с мусором и остатками листьев в колтунах.

— Зато, если их вымыть и расчесать, она станет вполне презентабельной, — сказала моя похитительница.

— Ты просто хочешь продать её и выручить за неё несколько монет, — заявила другая охотница.

— Я бы поделила деньги на всех, — ответила ей моя похитительница.

— Вы видели её лицо, — добавила атаманша.

— Точно, она — хороший товар, — поддержала её поймавшая меня охотница. — Гляньте на её плечи, руки, предплечья, аккуратные маленькие запястья, на узость талии, на широкие бёдра, на скромную, но хорошо сложенную задницу, на округлость икр и опрятность лодыжек.

— Мы не в Аре и не в Брундизиуме, — напомнила носительница зелёно-коричневого талмита. — На побережье на неё много не заплатят.

— Они просто грабят нас, — сердито буркнула другая женщина-пантера, до сего момента в основном отмалчивавшаяся.

Атаманша присела рядом со мной, и подняв мою голову за волосы, поинтересовалась:

— Ты ведь знаешь сигналы кляпа, не так ли, вуло?

Я издала тихий, жалобный звук. Сомневаюсь, что его можно было бы услышать дальше, чем в нескольких футах от меня. Один звук означает «Да», два — «Нет». Этому обучают всех рабынь.

— Ты хочешь жить? — спросила она.

Я немедленно тихонько однократно промычала.

— Хочешь, чтобы тебя добавили к верёвке? — спросила атаманша.

Я снова однократно жалобно проскулила.

— Просишь ли Ты, — уточнила глава женщин-пантер, — как никчёмная рабыня, чтобы тебя добавили к верёвке?

На этот раз я проскулила с ещё большим пылом и отчаянием, чем в первый раз.

— Привяжите её к верёвке, — велела атаманша, поднимаясь на ноги.

Та из женщин, которая меня поймала, взяла верёвку, связывавшую шеи двух других рабынь, и обернув её вокруг моей шеи, завязала на узел.

— Всыпь ей, — приказала атаманша.

И я начала корчиться и извиваться на животе, связанная и беспомощная, заливая слезами землю под собой, под свистящим градом ударов гибкого хлыста. Я бы переполошила своими воплями всю округу, если бы не кляп, глушивший на корню все мои крики, пропуская наружу лишь тихие, сдавленные стоны. Не думала, что их можно было бы расслышать дальше нескольких футов от места моей порки.

Наконец, меня прекратили избивать, а потом и развязали руки.

— Вставай на колени рядом с остальными, — приказали мне. — Голову опусти. Ты связана желанием Госпожи.

Я выполнила всё сказанное, страдая от мучительной боли во всём теле. Я стояла на коленях, избитая, с верёвкой на шее, низко склонив голове и держа запястья скрещенными.

— Добро пожаловать, — объявила атаманша, — в шайку Дарлы.

— Что-то твой зверь заволновался, — заметил я.

— Она была здесь, вчера вечером, — пояснил Аксель.

Его слин по кличке Тиомен, царапал землю.

— Что он делает? — полюбопытствовал я.

— Собирает свежий запах, и вбрасывает его в воздух.

— Лучше бы он следовал за ним, — проворчал я.

— Потерпи немного, — успокоил меня Аксель.

— И всё же, — настаивал я.

— Будь терпеливее, — посоветовал он. — Не стоит его раздражать.

У меня не было никаких намерений, убеждал я себя, раздражать слина.

— Он играет, — улыбнулся Аксель, — он наслаждается, смакует, он напоминает себе о том, насколько ярко и приятно это будет, он вбирает запах глубже в себя.

Наконец, зверь поднял голову и зарычал.

Мне оставалось только надеяться, что когда мы доберемся до нашей добычи, Аксель сможет контролировать своё животное.

— Я ожидал, что мы возьмём её ещё прошлым вечером, — проворчал я, — засветло.

— Не получилось, — развёл руками Аксель. — У неё было несколько анов форы.

— Иногда, — заметил я, — слин выглядит неуверенным.

— Он, то теряет след, то находит его снова, — объяснил Аксель. — Это как текст на странице, достаточно легко его читать, но сначала надо найти нужную страницу.

— А что, если найти страницу не получится? — поинтересовался я.

— Страница здесь, — заявил Аксель. — Мы знаем это. Так что, рано или поздно она будет найдена.

— В лесу полно хищников, — напомнил ему я.

— Само собой, — согласился мой спутник.

— Я предпочёл бы, чтобы она оказалась в наших верёвках ещё вчера, — сказал я.

— Конечно, у тебя нет никакого интереса к этой рабыне, за исключением удовольствия от охоты, не больше, чем к любой другой, просто как к добыче? — осведомился он, хитро поглядывая на меня.

— Разумеется, — буркнул я.

— Думаю, что Ты хочешь поскорее увидеть её ползающей у твоих ног и на четвереньках, несущей тебе плеть в своих зубах, ту самую плеть, которой она может быть избита.

— Похоже, Ты пообщался с Асперич, — заметил я.

Об этом было несложно догадаться, подумал я, чувствуя растущее раздражение на Асперич. У неё, казалось, были глупые идеи, что я мог бы интересоваться одно особой рабыней. Какой абсурд! Разве они не одинаковы в своих ошейниках? Какое значение имеет, та или другая?