Кирилл Корзун - Выбор клинка [litres]

– Господи, прости меня и помилуй, – беззвучно, едва шевеля губами, Михаил Андреевич произнёс слова покаяния, вставая перед панорамным окно и чувствуя, как в его груди зарождается тяжёлый и липкий комок страха. – За что Ты караешь меня? За какие грехи мои тяжкие?

На стекле, пронизанном потоками света, занимая почти половину импровизированного полотна, красовалась грубо и в то же время искусно намалёванная сакура. Цветущая сакура.

Сакура, у подножия которой неаккуратной грудой были свалены разрубленные человеческие тела. В воздухе гостиной пахло кровью.

Бойней.

Приблизившись на пару неуверенных шагов, Платов вновь покачнулся и слегка сощурился, всматриваясь в детали рисунка. Ломаные линии, умело нанесённые черной масляной краской, складывались в причудливо изогнутые ствол и ветви разлапистого дерева, а лепестки…

Лепестки цветущей сакуры неизвестный художник изобразил кровью своих жертв. Макая в неё отрубленные у них кисти рук и отпечатывая ладони на стекле. Сотни и сотни отпечатков…

К горлу Платова подкатил комок. Дворянин пошатнулся и бессильно опустился на одно из кресел, стоявших поблизости, растерянно отвёл взгляд, пытаясь собраться с мыслями, и упёрся глазами в отрубленную человеческую голову, установленную на журнальном столике промеж кресел и диванов. Пронзительные голубые глаза, торчащий чуб, золотая серьга в ухе…

Завершающий штрих композиции.

Михаил Андреевич узнал это лицо и «прочитал» оставленное ему послание.

И его стошнило.

А стоявший у двери старший опричник хладнокровно усмехнулся и, покачав головой собственным мыслям, отправился на выход. Особняк же продолжал жить своей жизнью, наполняясь истошными криками телохранителей Платова:

– Врача!!! Позовите врача!!!

– Убери руки! Убери, я сказала!

Девушка протестующе топнула ножкой, пытаясь попасть каблучком по моей ступне. Её кипящие злостью серо-голубые глаза в зеркальном отражении напротив нас постепенно наливались синим свечением дара.

Причина недовольства лежала на поверхности.

Не стоило ей принимать нежданного гостя в своих покоях. И сомневаться в моих словах.

– Прошло всего несколько дней. Ты уже передумала? – шёпотом спросил я, сдвигая белоснежный локон её прически в сторону и нежно касаясь губами девичьей шеи. – Мне казалось нас связывает нечто большее…

Младшая княжна Морозова фыркнула и вновь попыталась убрать мою правую руку, оплетающую её талию.

– Надеюсь, это рукоятка меча? – ехидно и слегка задумчиво спросила она, вдруг прижимаясь ко мне спиной и подставляя шею под поцелуи.

– Возможно, я тебя разочарую, но сейчас это именно рукоять, – парировал я, с неохотой отрывая губы от биения её сердца и, ослабив хватку, отступил назад: – Теперь ты понимаешь, как работает мой дар?

Девушка разочарованно вздохнула, полюбовалась своим отражением в зеркале, поправила платье и только тогда кивнула. Ей понадобилось некоторое время, чтобы разобраться в своих чувствах и суметь правильно отделить настоящие от навеянных.

– Прости меня, Леонард. Наша «холодная кровь» не сумела противостоять твоему «шарму», – сказала Елена, собравшись с мыслями, и повернулась ко мне лицом.

В уголках её глаз блестели слёзы. Я мог только догадываться, насколько ей обидно и больно.

– Твоё доверие и галантное поведение истинного аристо я оценила по достоинству. Но неужели ты даже на секунду не захотел, чтобы всё это принадлежало тебе? – обратилась ко мне княжна и, дополняя вопрос жестом, провела ладонями по своей фигуре.

Медленно, чувственно и весьма соблазнительно провела, натягивая ткань платья и чётко обрисовывая формы своего точёного стройного тела. Гипнотизирующее мерцание её глаз в обрамлении белоснежных локонов и косичек, влажный блеск губ, мелькнувший на мгновение язычок, женственность в каждом движении…

– Только после свадьбы, – с трудом отшутился я. – Боюсь, что моя первая супруга будет категорически против твоей кандидатуры.

– Ты прислушаешься к мнению женщины?

Проигнорировав ехидство в интонациях вопроса, я улыбнулся и слегка кивнул, отступая на несколько шагов назад, и бесцеремонно привалился спиной к стене девичьей спальни.

Кто в этом городе мог себе позволить навестить младшую княжну Елену в её доме, попросту нагрянув к подножию Ледяной башни и потребовав немедленной аудиенции? Скандальная репутация хана Хаттори как нельзя кстати позволяла совершать необходимые мне поступки и не выбиваться из образа. Сменив заляпанную кровью одежду перед визитом к Елене, а точнее, попросту нагрянув в ЦУМ, находясь в диком цейтноте и торопливо выбирая костюм, я думал о том, как только что прошёлся по самой грани.

Просветление или психушка.

Воплощённая моими руками, задумка дедушки Хандзо оставила после себя тонкое послевкусие с нотками сумасшествия. Предупреждение, которое со временем поймут все заинтересованные лица. Мэйли позаботится о том, чтобы необходимые слухи расползлись во все стороны и достигли нужных ушей.

Но учитывая, что я находился в чужих владениях, требовалось соблюсти некоторые приличия и сгладить возможное недовольство великого князя. Я нуждался в союзнике.

И отыскал его в лице младшей и самой любимой дочери князя Морозова. Существовало два способа привлечь её на свою сторону за столь короткое время. Я выбрал честность…

– Это я должна быть первой! А не твоя дикарка… – Елена обиженно надула губки.

– Помолвка с Иланой расторгнута.

– Вы поругались?! Милые бранятся – только тешатся.

– Решение окончательно. И место невесты всё ещё вакантно. У тебя есть всего пара дней и одна серьёзная конкурентка, – моя холодная речь слегка потеплела, стоило мне подумать о Бладштайнер. – Хочешь принять участие в борьбе за моё сердце?

– Вот ещё! – возмущённо топнув ножкой, девушка как будто сникла. – Мне надо разобраться в том, как я к тебе отношусь. По-настоящему отношусь. И вообще это ты должен за мной ухаживать и добиваться благосклонности.

– А ты будешь меня игнорировать и томно вздыхать под звучание серенад…

– Дурак!

– Он ещё и кровавый маньяк, доченька. Сбрендивший мясник, что своей выходкой довёл главу рода Платовых до инфаркта! – властно прогудел бас князя Морозова, бесцеремонно вошедшего в покои дочери.

– Константин Ильич, моё почтение… – столь же спокойно приветствовал я могучего старика в накинутой на плечи боярской шубе, обозначив неглубокий поклон младшего. – Рад видеть вас в добром здравии. Неужели моя скромная инсталляция вызвала такой резонанс?

Чувство юмора не только продлевает жизнь. В определённых обстоятельствах оно её существенно укорачивает. Старик недовольно нахмурился, так не отыскав на моём лице и тени раскаяния. Воздух в девичьей спальне резко остыл до минусовой температуры, а по моим туфлям начала медленно растекаться толстая ледяная корка.