Сергей Лукьяненко - Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 [сборник litres]

– Не знаю, – честно ответил Эрик. – Лучше спросить у биологов. Но с точки зрения лингвиста, светлячок в рукописи – иероглиф «иш». Это известный иероглиф, мы его встречали и раньше, у него много смыслов. На уличных табличках он означает освещение. «Включайте огни перед поворотом». Или: «Распродажа светильников». Рисуется иероглиф именно как конус и вверх две лапки. Поэтому я думаю, что жучок был всегда. По крайней мере еще до эры письменности.

– А как работает связь между жучками? – спросил Альфред.

– Не знаю, – снова покачал головой Эрик. – Возможно, автор рукописи сам не знал.

Марк Йоганн поднял руку, призывая к тишине:

– Коллеги, поблагодарим группу Эрика Смоленски за блестящее открытие!

Овации не смолкали долго.

– Полный текст я выложу в научную базу, если вопросы… – начал Эрик, но Алиса вдруг вскинула руку:

– Светлячок опасен?

– Конечно, – Эрик простер ладони над полом, словно оглаживал планету с орбиты, – результат мы видим, цивилизация уничтожена.

– Нет! – громко сказала Алиса. – Для человека Земли? Для нас?

Все заулыбались, потому что Алиса часто несла чушь, а Жак даже открыл рот, чтобы пошутить, но Эрик оставался серьезным.

– Я не знаю, – сказал он.

В маленькую каюту Клауса Фара набилась куча народа – сидели на кровати, на столе, на подоконнике. Клаус улыбался белозубой улыбкой, глаза его сверкали, но я видела, что он устал после полета. Если бы не черная африканская кожа, Клаус бы выглядел бледным.

– В общем, – гудел Клаус своим низким голосом, словно в его пухлых губах гуляло эхо, – нам дали на сборы три часа, всех в челнок – и к вам на орбиту. Вся работа всех групп на поверхности планеты закончена по тревоге. База законсервирована, все брошено, образцы остались. Чего ради? Как мне заканчивать диссертацию?

– Она именно по светлячкам диссертация, да?

Клаус кивнул:

– Конечно, в том числе. Хотя светлячки не самый интересный вид. Вот стрекозки! У них же крылья вращаются в панцирной втулке, они как вертолетики! Вообще чума! Никто не думал, что в живой природе может родиться крутящийся механизм!

– А светлячки? – настойчиво повторил кто-то.

Клаус остановился посреди каюты и стал разминать плечи:

– А что светлячки? Ползают. Светятся красиво. Надеваешь скафандр, включаешь музыку, выходишь в руины. Стоишь, а все стены вокруг светятся…

Алиса вдруг поджала губы и отсела подальше:

– И часто ты ходил к ним? Может, ты уже сам… того?

Клаус гулко захохотал.

– Я был в скафандре! – уверил он ее.

– Сходи к Ванде, пусть она тебя проверит… – не унималась Алиса, но на нее зашикали.

– Послушайте, я не верю в паразита, – серьезно сказал Клаус. – Светлячок убил местных людей, потом местных животных, потом морских и с тех пор три тысячи лет работает уличной иллюминацией? – Клаус скривился.

– А почему нет? – спросил Альфред.

– Меня вполне устраивала прежняя гипотеза. О вспышке сверхновой.

– Она не доказана! – возразил Альфред. – Мы не нашли подходящей сверхновой.

– Нашли, и даже не одну, – подал голос Джафар. – Марк Йоганн так считает.

– Он не астроном! – возразила Алиса.

Джафар уставился на нее с изумлением:

– Пресс-секретарь капитана не знает профессии капитана?!

– Марк Йоганн, – с холодным достоинством парировала Алиса, – доктор философии!

– Астрономии.

– Философии! Я видела документы!

– Так называется!

– Джафар, ты совсем дурак?!

Между спорщиками тактично встал Игнатус:

– Ребятушки, мы пришли не спорить. Клаус, расскажи нам, светлячок может вселиться в человека Земли?

– Нет.

– Почему?

– Вообще все другое!

– Но эти люди выглядели почти как мы! – возразил Альфред.

Клаус шумно вздохнул и пошевелил могучими ноздрями.

– Алик, вот ты программист, представь свои программы. Для похожих задач одинаковый дизайн, а внутри разные языки программирования, разный код или что там…

– Не совсем так, – кивнул Альфред, – но я понял, о чем ты. То есть внедриться в землянина светлячок не может?

– Исключено, – заверил Клаус. – Это же фторорганика! Все другое! У них даже вместо хитина фторфунгин. Для них кислород вреден.

– Не всегда, – возразила я. – Кислород им тоже необходим для метаболизма. Растения вообще переносят кислород хорошо, у меня в оранжерее целая грядка местных лиан цветет в земной атмосфере. И многие белки у нас схожие. А местные насекомые, если я правильно помню, выдерживали у Шульца час в кислородной атмосфере и сутки в вакууме?

Клаус повернулся.

– Мила! Ну уж ты-то! Выдерживать и выживать – разные вещи. Я умею задерживать дыхание на восемь минут, это ж не значит, что мне удастся выжить на дне! Метаболизм другой, протеины, клеточные мембраны! Ты сама биолог, посмотри на светлячка, какой из него паразит? Он создан прогрызть дырочку в камне, впихнуть тельце и выставить наружу лапки для защиты!

Все задумались.

– Хорошо грызут? – спросил Джафар. – Скафандр прокусят?

– Да чушь! – вскочил Клаус.

– А что он так бесится? – с подозрением спросила Алиса. – Может, уже прокусили?

Клаус окончательно потерял терпение. Он метнулся к шкафу, вынул свой скафандр и попытался вручить Алисе, но та в ужасе отшатнулась. Тогда он вручил скафандр Джафару.

– Осматривайте! – кричал Клаус. – При мне! Чтоб больше вопросов не было! Ищите дырки! Дуйте! Фонарик дать?

Игнатус кашлянул:

– Ребятушки, нам всем пора, Клаус устал после перелета…

– Я не устал! – возразил Клаус. – Я охренел! От вас! Светлячок не может ничего прокусить! У него нет зубов! У него жевательная клешня, она точит, перетирает! Вы, теоретики, сидите на орбите, ни разу не высаживались на планету и рассказываете сказки нам – полевой группе, которая внизу полгода жила и работала! Хоть один из вас видел светлячка? Вживую, не на фото?

Клаус обвел взглядом собравшихся.

– Дай-ка! – Он решительно протянул руку и забрал у Джафара скафандр. Обшарил карман, затем другой, выудил небольшую прозрачную колбочку и торжествующе протянул вперед: – Смотрите сами!

Никто не шелохнулся.

Я снова почувствовала тошноту.

– Ты… – выдавила Алиса. – Ты пронес светлячка на корабль?

– Мертвый! Специально подобрал уже дохлого! – объяснил Клаус. – Он в керамитовой пробирке! Я с ними три месяца работал, они у меня по столу ползали, а вы мне сказки сочиняете…

Снова наступила гробовая тишина, все смотрели на пробирку и темную горошину, свернувшуюся на дне.

Кроме меня.

Я обняла Альфреда, подтянула к себе и тихо прошептала на ухо:

– Он пошевелился…

– Пошевелился?! – Альфред окаменел и уставился на пробирку.

Я взяла его ладонь и прижала к своему животу:

– Джонни пошевелился…