Сергей Лукьяненко - Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 [сборник litres]

– Эй!

Жваков обернулся на голос.

Из окна выглядывал Бакин.

– Ты куда собрался?

– В Тибет, – сказал Жваков.

– Я с тобой, – сказал Бакин, вылезая на подоконник.

– Тебе-то зачем? – выказал удивление Жваков.

– Это уж я сам решаю, что мне зачем, а что незачем, – сказал Бакин.

Он спрыгнул вниз. С собой у него была пара костылей.

– Решил двинуть в Тибет, к этим самым монахам, – сказал Жваков. – Есть вариант, что они удерживают у себя Валентину, а запись в книге фейковая, чтоб оборвать контакты.

– Вариант есть, – согласился Бакин.

Вместе пошли по дорожке.

Обогнув здание, увидели обнесенную забором площадку, там несколько машин, в том числе знакомые «Студебеккеры».

Проходя мимо, Жваков увидел, что борт ближней машины истыркан следами от пуль и осколков. «Студебеккерам», значит, тоже досталось.

Бакин, опираясь на костыли, передвигался быстрее и легче Жвакова. Он забегал вперед и останавливался, поджидая отставшего.

– Ведь клево, – сказал, в очередной раз остановившись, и предложил костыли Жвакову. – Попробуй.

– Нет, не хочу, – отказался Жваков.

– Надо беречь ногу, ты ею в футбол играешь, – сказал Бакин.

Они стояли на гребне холма, откуда дорога спускалась в долину. Уходила вдаль, теряясь среди холмов, и других дорог не было. Не та ли это дорога, на которой произошло недавнее побоище? – спрашивал себя Жваков и не знал ответа.

– Где мы? – спросил Бакин.

– Не знаю, – сказал Жваков.

– Это бдык, – сказал Бакин.

Постояв, повернули обратно.

– Когда-то у всех стояло приложение в фоне, – сказал Жваков, – которое показывало карту и твое место на ней. Ты помнишь?

– Помню, – сказал Бакин, – но, наверное, кто-то решил, что вредно знать о себе слишком много.

Окно, через которое вылезали, было закрыто, но дверь, когда подошли, оказалась не заперта. Время уже близилось к завтраку. Медсестра катила по коридору тележку с едой. В программе была молочная рисовая каша, какао и крашенные по старинному рецепту яйца вкрутую – каждому по два.

– Решили пройтись? – поинтересовался Ираклий, глядя на неснятые бахилы на ногах Жвакова.

– Уже прошлись, – сказал Жваков. Он стянул с ног бахилы и отправил в контейнер для мусора.

– Хотим в Тибет, к монахам, – сказал Бакин.

– Тем самым монахам, – уточнил Жваков. – Думаем, человека они удерживают у себя, а запись в Книге памяти фейковая.

– Есть такой вариант, – согласился Ираклий. – А есть и другие.

– Хочется, чтобы других не было, – сказал Жваков.

– Могу предложить способ, – сказал Ираклий. – Как насчет того, чтобы вместо дороги в Тибет пройтись по мультиверсуму в поисках лучшего глобуса?

– А подробности?

– Будут подробности, – сказал Ираклий, погружая ложку в тарелку с кашей.

Бакин и Жваков затеяли биться яйцами. Тупым концом о тупой, потом острым об острый. Самое твердое яйцо осталось у Бакина, и он начал оглядывать соседей, ища, с кем побиться.

Трое сидели в холле под картой Советского Союза. В коридоре шла подготовка к футбольной игре. Расставляли стулья, изображавшие штанги ворот. Двое поправляли на полу стершуюся разметку. Кто-то из левоногих разминался с мячом, перебрасывая его с больной ноги на здоровую и обратно – гиба губ, гиба губ. Мелькали огоньки, звякали бубенчики.

– Есть один чувак, – начал Ираклий, – он родил идею…

– Я знаю, – сказал Жваков, когда выслушал, – он выступал недавно с этой идеей. Народ проголосовал, но, по-моему, это бред.

– Совсем не бред. И машина уже сделана.

– Так быстро? – удивился Жваков.

– Вот так, – сказал Ираклий.

– И что дальше? Я, бдык, не въезжаю, – недовольным голосом произнес Бакин.

– Аналогично, – сказал Жваков.

– В принципе все просто, – сказал Ираклий. – Проводится сканирование мультиверсума на предмет какого-то события. Например, на предмет содержания твоего почтового ящика. Если там окажется мейл с конкретного адреса, значит, о’кей. После чего твое сознание счастливо переносится в ту найденную ветвь мультиверсума. И в твоей трубочке обнаруживается свежее письмо с известного адреса, свидетельствующее о том, что абонент на том конце провода жив и, возможно, здоров.

– Бдык, – сказал Бакин.

– Сат сара би, – сказал Жваков.

– А скажи, – спросил Бакин Жвакова, – от прикосновения к нашему жизненному абсурду чувствуешь ли ты, что в тебе начинает происходить некая трансформация сознания?

– Сат сара. – Жваков пожал плечами. – Когда я увидел того нашего соседа, который вспорол себе живот здесь в коридоре, мне показалось, что я испытал просветление. Кровищи было…

– Только показалось?

– Да, – сказал Жваков, – потому что в итоге во мне ничего не изменилось. Я тот же, каким был раньше.

– А я чувствую, что изменился после того побоища на военной дороге, – сказал Бакин, – только это не было просветлением.

– Да, – согласился Жваков, – но это было круто.

– На долгую жизнь память, – сказал Бакин, – на всю оставшуюся.

– А что будет, – Жваков повернулся к Ираклию, – со мной в той несчастливой ветке, из которой перенеслось мое сознание?

– Это не должно тебя беспокоить, – сказал Ираклий.

– Не должно, – согласился Жваков.

Только два раза успел ударить по мячу, и вызвали к Главному – а может, к Заведующему, Жваков, когда отводил взгляд от таблички над дверью, тут же забывал, какое из слов там написано.

Завглав поднялся навстречу гостям, пожал каждому руку, усадил в кресло. Уселся и сам, но тут же вскочил, подошел к Жвакову, приобнял, похлопал по плечу. Потом проделал ту же процедуру с Бакиным.

– Герои, истинно слово, герои. – Он вернулся в свое кресло. – Я предпочел бы, конечно, чтобы вы совершили ваш акт самосожжения в наших стенах. Прошу прощения, – он поправился, – акт самопожертвования, я хотел сказать, в наших стенах совершили. – Он вопросительно посмотрел на Жвакова, потом на Бакина и, не дождавшись отклика, продолжил: – Но если у вас в этом отношении другие планы, мы не будем препятствовать. Более того, хотя ваше пребывание в наших стенах должно продлиться еще около двух месяцев (вытяжка – это процесс, как понимаете, длительный), вы можете покинуть нас и отправиться к месту, где вы намерены совершить ваш патриотический акт, в любое удобное для вас время. Как я понимаю, вы собираетесь сделать это немедленно. – Завглав посмотрел на Жвакова вроде бы со знаком вопроса в глазах, и Жваков непроизвольно кивнул. – При этом все обещанные вам за отбытие полного срока баллы гражданского рейтинга переводятся на ваш счет, это подарок от фирмы.

– Спасибо, – сказал Жваков, вставая.

– Спасибо, – сказал Бакин.

Завглав проводил гостей до двери, каждому пожал на прощание руку и, заглядывая в глаза, произнес: